Через дно кружки

– А что, уважаемые господа, предлагаю, чтобы никому не было обидно, разделить монеты на три равные части и заплатить уважаемым продавцам по двадцать восемь тысяч долларов, – предложил господин, сидевший напротив Ашота.

Остальные покупатели помолчали и согласились.

– Устроит? – спросил Ашота предложивший.

– По тридцать пять устроит, – жестко сказал Кирилл.

– Тридцать, господа? – снова предложил господин.

– Тридцать три, – сказал Кирилл.

Покупатели кивнули.

– Договорились, – подытожил Кирилл.

На столе появились три машинки для подсчета купюр, другие приборы для проверки фальшивок. Начался подсчет денег. Пачки, чтобы не оказалось куклы, пролистнули все. Считали и проверяли подлинность выборочно.

Когда обмен состоялся, Гуз позвонил по сотовому и попросил, чтобы принесли коньяк и шампанское. Отметили. Покупатели ушли. Остались Гуз, Ашот, Малолетка и Кирилл. Только теперь они поняли, как велико было участие во всем этом деле Гуза.

Малолетка отсчитал, и Ашот передал Гузу причитающиеся ему проценты. Тот кивнул, посоветовал немедля разделить на три части и положить сегодня же в три разных банка. Сказал, в какие. Потом пообещал дать сопровождение. Отозвал в сторону Киришку, дал свою визитку и сказал, чтобы тот не забывал его, навещал. Усмехнулся и добавил: если кто «наедет», говорить, что он, Гуз, его крыша и защита.

К вечеру деньги были положены в надежные банки, и, наконец, все расслабились.

А потом, со следующего дня пошло и поехало.

По совету проектировщиков наняли строителей, закупили материалы. Коляныч остался рулить строительством, а Малолетка и Ашот уехали, пообещав наведываться почаще.

Постепенно ободранная развалюха стала превращаться в красивое здание.

– Ты, братан, вообще-то понимаешь, что такое дом? Вот в каком доме ты хотел бы жить? Не знаешь, а зря, пора бы и знать, не маленький! Пора определиться. А то говорят, что мужчина должен за жизнь посадить сына, вырастить змею… Тьфу, заморочил ты мне голову своими незнаниями. Короче, пора тебе определяться, в каком доме хотел бы жить.

Я вот знаю.

Когда-то в школе старый учитель рассказывал нам, юным балбесам, две притчи.

Первая. Ее теперь многие слышали, но все равно повторю.

Во дворец английской королевы пригласили печника. Что-то там у них с камином не ладилось. Ну, сделал он свою работу, привел камин в порядок стал выходить, да заплутался. Дворец большой, поди разбери, как из него выйти. Открывает дверь, глядит, а там королева ванну принимает. Он закрывает дверь и говорит: «Извините, сэр».

Тут наш учитель делал паузу, поднимал палец кверху и объяснял: «Извините, ребята, это вежливость. А сэр – это тактичность!»

Эту притчу мы сразу поняли. Наверное, благодаря такому объяснению большинство в классе и стали теми, кем стали. А народ из нас получился в основном толковый и тактичный. Хотя и говорят, что тактичность врожденное качество. Так-то оно, может, и так, но если тебе толково объяснят, а главное – всей жизнью показывать будут, то можно и воспитать тактичность.

А вот со второй притчей было посложнее. Она оказалась долгоиграющей в понимании.

Ехал по дороге мудрец. Глядит, человек перетаскивает здоровенные валуны на вершину холма. Через год возвращается, опять видит этого человека – обтесывает валуны.

«Чего ты делаешь?» – «Буду строить дом». – «А почему не из дерева или кирпича, это же гораздо быстрей. Ты бы за это время уже все построил и жил себе на здоровье». – «Деревянный дом простоит лет восемьдесят. И то если повезет. Кирпичный – раза в два дольше, ну лет двести-двести пятьдесят, а дом из камня – наверняка пятьсот-шестьсот лет, а то и дольше!» – отвечает человек.

Мы тогда на уроке пожали плечами, похихикали и до времени забыли притчу. Но запала она. Совсем не забыли. А потом, через много лет, кто когда, сообразили, о чем говорил учитель. Кто не понял, куда-то сгинули. Должно быть, и сейчас где-то существуют. Работают клерками или функционерами, может, начальниками какими-нибудь. Учат жизни, пишут приказы, командуют. А кто понял, дело делают. Если повезет, ну не через пятьсот, так хотя бы через пятьдесят лет их работа останется. Будет видна. Основательностью. Качеством. Будут про них помнить.

– О чем это я? Да! Так в каком доме ты хотел бы жить? Ну, давай, напряги мозг! Сообрази. Ни фига ты не знаешь! Дом это ДОМ! Вот я знаю.

Англичане, к примеру, говорят, что дом это крепость. Пословица у них такая: мой дом – моя крепость. Допустим, крепость, но не только. И даже не столько. Хотя я сторонник прочного, основательного дома, как тот мужик с валунами. Но не сторонник максимализма. Мне гигантомания ни к чему. Мой дом – это мой мир. Я бы хотел, чтобы в моем доме было светло. Чтобы на стенах были картины любимых художников.

Вот ты кого из художников любишь? Репина? Назвал потому, что больше никого не вспомнил? Понимаю. Шишкин. «Утро в сосновом лесу». Ну-ну, по одноименной бутылке водки с медведями на этикетке? Понятен, молодой человек, ваш уровень в этом деле. Да, думаю, и в других этот уровень не выше. Почему? Да потому, что в этом мире все связано. Потому что, ничего не соображая в живописи, в музыке, поэзии, ты и в других делах баран! Потому что, интересуясь, понимая одно, ты лучше понимаешь и остальное. Мир, дорогой мой, многообразен! Понимаешь искусство, тянешься к нему, интересно оно тебе, значит, в башке твоей появляются новые связи нервные, значит, твой интеллектуальный уровень развивается, короче, ты умнеешь! А если нет, то, как писал Высоцкий, если «туп, как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь». Между прочим, Владимир Высоцкий очень даже хороший поэт, а не только бард.

Теперь стихи не в моде, понимают их, наверное, менее одного процента от нашего населения, а жаль. Понять хороший стих, это наслаждение. Это как для математика решить сложную задачу, как для медвежатника аккуратненько открыть сложнейший замок… Но не о том речь. Речь о живописи.

Я бы у себя в доме на стенах разместил любимых художников. Из наших повесил бы картины Николая Ге, Серова бы обязательно, Петрова-Водкина, Кустодиева. Да так, пожалуй, на целый музей наберется. Из тамошних люблю Ван Гога. А вот Гогена нет. Вламинка люблю, Сёра. Да и Хендрика Аверкампа люблю. А какие натюрморты у Виллем Клас Хеда. Какое у него стекло, какая оловянная и серебряная посуда! А Ян Вермер. Да ладно, чего там, всех все равно не перечислить, обо всех не переговорить. Живопись тоже целый мир и когда не знаешь его, так просто-напросто у себя кусок отрезаешь. Вот возьми ножик и отрежь у себя нос или палец. Жалко? А не разбираясь в живописи, книгах, поэзии, ты отрезаешь от себя кусок целого мира, и тебе не жалко! А впрочем, не хочешь как хочешь, это твоя жизнь.