Через двадцать лет

– Дэн тоже не виноват, - девушка машинально заступилась за любимого, - эй, минутку! Я думала вслух?

– Нет, но у вас на лице всё написано.

Эрика терпеть не могла, когда люди строят из себя медиумов и пытаются произвести впечатление. Но странно, с Алексом эта нетерпимость не срабатывала – наоборот, его сложность напоминала вполне достойный ключик для чужих сложностей.

Двое врачей прошли мимо, обсуждая чью-то медицинскую карту.

– С ним всё будет в порядке, правда? – с дрожью в голосе спросила девушка. Левой рукой Алекс потянулся через подлокотник, накрывая её ладонь своей, переплетая пальцы.

– Всё будет хорошо. Просто не может быть иначе.

Коронная фраза, сказанная нетерпящим возражений тоном… Вновь повернувшись друг к другу, они встретились глазами, и Эрика впервые ощутила тепло под кожей.

– Алекс, - начала она почти минуту спустя, - там, в театре… Вы пошли его искать, верно? Вы знали, что что-то произошло?

Мужчина, освободив руку, достал из кармана два телефона - свой, разрядившийся, и Дэна, с расколотым экраном.

– Он позвонил мне, спрашивая нечто про саспенс, и кто оставался в театре, кроме нас. Всё произошло так быстро… Его крик до сих пор у меня в ушах стоит, - Алекс щёлкнул пальцем по разбитому экрану, - а в мозгу засели слова о человеке под куполом…

Пауза.

– Я не знаю, что там произошло, оно всё на бред похоже. Вам кто-нибудь попался по пути? Может, в коридорах, на лестницах… Вспомните.

– Нет, - решительно сказала Эрика, - простите, тут от меня мало толку. Хотя я вертела головой во все стороны, рассматривая детали, людей мы не встретили. Охрана сидела на первом этаже, а мы, в основном, крутились на втором и третьем… Вы же сами не думаете, что это бред?

Поднявшись с места, она прошла к автомату, оплачивая ещё две порции кофе и возвращаясь с новыми стаканчиками.

– Держите, мой черёд угощать.

– Спасибо, - глаза Алекса слипались, и Эрика была уверена, что выглядит не лучше: помятая, сонная, взвинченная. Но спать было нельзя – не теперь, когда они сидели здесь и ждали, - я не думаю, что это бред, но боюсь думать иначе. Если предположить, что кто-то сидел за электроникой, кто-то намеренно выжидал, пока вы там гудели, а потом подстроил падение…

– Если всё именно так, как вы говорите, - продолжила девушка, - вы же не оставите ситуацию?

Алекс сделал большой глоток кофе, не замечая вкуса.

– Завтра утром… Простите, уже сегодня утром приедет полиция – я предупредил охрану, чтобы никто не расходился. Ваши показания тоже понадобятся, кстати.

– Я буду там, - уверила девушка, - утро обещает стать паршивым, но я буду там.

– Оно для всех нас паршивое, Эрика. А впрочем, сейчас-то и выясним, - режиссёр указал на худенькую китаянку с непроизносимо прыгучим именем, шедшую в их сторону. Одетая в белый халат, она скорее напоминала кондитера или косметолога, а не опытного врача.

– Вашему другу чрезвычайно повезло, - заговорила женщина, - перелом левой руки простой, без осложнений. Лёгкое сотрясение, два треснувших ребра, ушибы и ссадины…

– Это теперь называется «повезло»? – Эрика удивлённо уставилась на врача.

– Конечно, - не дрогнула та, - вы подумайте, какая была высота, и что могло произойти. Летальный исход нельзя было исключать, а так… Ни позвоночник, ни ноги не пострадали, внутренние органы не задеты. Мистера Спаркса спасла куртка и, как мне показалось, некоторое умение падать профессионально.

– Вам не показалось, - излом между бровей Алекса неожиданно исчез – впервые за ночь, - скажите, мы можем его навестить?

– Завтра, - улыбнулась врач, - часов с десяти – в любое время, сегодня он уже спит. Да и вам двоим не мешало бы отдохнуть – выглядите так, словно вот-вот свалитесь.

Эрика посмотрела на недопитый кофе и на друга, в чьих глазах застыло невыразимое облегчение. Дела, выходит, не плохи?

– Идите домой, - прозвучало опять, - всё обязательно будет хорошо.

Дважды повторенная за вечер фраза растопила излишки адреналина. Алекс и Эрика, переглянувшись, вняли совету, устало приканчивая порции напитка. Хотелось увидеть Дэна и расцеловать тоненькую китаяночку за благие вести, хотелось дать волю чувствам и сбросить куртку, в которой вдруг сделалось жарко. Но, конечно, доктор была права – следовало подумать о себе и вспомнить здравый смысл.

– Не знала, что Дэн учился на врача, он про это никогда не говорил, - призналась Эрика, думая об определении треснувших рёбер в машине. Алекс, натянув красную шапочку почти до самых бровей, хмыкнул.

– Потому что не любит вспоминать. У каждого из нас есть мрачные отрезки в жизни – для Дэна ими стали два года, проведённые… О Господи, его только не хватало!

Девушка проследила за взглядом режиссёра – со стороны лифтов к ним, горя глазами и буквально сметая всех полами пальто, двигался тот, кого она однажды видела возле театра. Мистер Спаркс-старший, бородатый монумент.

– Оставайтесь на месте, не встревайте и, умоляю, не прислушивайтесь, - положив вещи обратно на сиденья, Алекс шагнул навстречу мужчине, - я сам.

Разговор, происходивший далее, Эрике хотелось не то, что не слушать, а элементарно не помнить. Каждую повышенную интонацию, каждую фразу, долетавшую с расстояния… Отец Дэна, кем бы он ни был и чем бы ни занимался, производил мрачное противоречивое впечатление – он словно опутывал тяжестью, липкой и холодной. Но человек, стоящий напротив и выдерживавший все упрёки и хлёсткие обвинения, не был его сыном. Он был Александром Гарретом, стряхнувшим с себя напускную иронию и множество других настроений. В глазах его сияла холодная ярость, и Эрика подумала, что такой не станет бояться влиятельных импульсивных отцов. Такого нужно бояться самому. Она очень надеялась, что активная жестикуляция обеих сторон не перейдёт в рукоприкладство – к счастью, этого не случилось. То ли не желая привлекать внимание уже начинавших глазеть на них людей, то ли успев уложиться в необходимый минимум, человек в пальто оставил Алекса и, громко ступая по гладкому полу, направился дальше. Проходя мимо Эрики, он задержал на ней долгий испытующий взгляд, а может, вовсе и не долгий – в следующее мгновение отец Дэна исчез в конце коридора – там, где находились палаты.