Через двадцать лет

* * *

Путь до театра занял больше, чем он обрисовал, но Александр не жаловался – выветрить из головы кофейные пары и кошмары стоило незамедлительно. До рассвета было ещё далеко: метро пока не открылось, автобусы отсутствовали, одни только жёлтые такси изредка мелькали на улицах, прячась за другими автомобилями, точно из боязни, что понадобятся кому-то. Если не помнить, что заставило выйти на улицу, мир можно было назвать прекрасным.

Парни из охраны, давно и от греха подальше выключившие радио, наперебой стали расспрашивать про мистера Спаркса, едва завидев шефа. Алекс хотел, сказать, что мистер Спаркс – счастливчик и родился в рубашке, но в последний момент что-то удержало от радостных объявлений.

– Врачи не сообщили пока ничего конкретного, - следуя зову интуиции, режиссёр сделал максимально непроницаемое лицо, - надо ждать, ребята, и всё выяснится. Вы пересмотрели записи, как я просил?

– Да, сэр, и несколько раз, - с готовностью отчиталась охрана, - ни одна из камер ничего или никого подозрительного не зафиксировала, - другое дело – в самом помещении…

– А что в помещении?

– Я проверил туалет на первом этаже, мистер Гаррет, - сообщил Джеффри, младший из ночного состава, - окно было открыто: рама оставалась в нужном положении, плотно зафиксированная, но с поднятой ручкой. И чтоб нам провалиться, сэр, но это не выдумка, и не наша забывчивость.

Алекс, никогда не спешивший с выводами, обвинениями и любыми высказываниями, кивнул. Дело становилось всё менее бредовым и всё более неприятным.

– Возвращайтесь на рабочее место, господа. Джеф, а вы – со мной, посмотрим, что там с окном.

В душе режиссёра зашевелилось чувство, сродни тому, что возникло возле дома, при обнаружении следов. Напоминавшая дикобраза подозрительность, острая и опасная. Алекс не любил подозревать людей – знал, что доверять им стоит через одного, минимум, но открытые подозрения… Для них прежде не имелось повода, но и совладать с ними теперь не получалось. Что, если кто-то за пультом, кто-то из этих любителей матчей и анекдотов…

В Стрейт рут ведь было не баловство? Не баловство, верно?

«Что-то ещё случится», - так ему сказал патруль?

Окно в мужском туалете оставалось в том виде, в каком обнаружили. Без следов, без отпечатков и вообще видимого доказательства злых умыслов. Поднятая ручка и заверения, разумеется, ни о чём не говорили, но… Оттянув на ладони рукава свитера, Алекс распахнул окно пошире и выглянул наружу. Затем, опершись о раму, выпрыгнул на улицу, проверяя догадку. По углам здания стояли камеры наблюдения – их наклон был, вероятно, слишком сильным, а расстояние – слишком большим, чтобы выбранная точка попадала на экраны. Напротив располагалась парковочная площадка – не служебная, а уже общая, за ней – дорога и начинавшиеся густые ряды домов.

– Ты либо псих, либо гений, если только существуешь, - пробормотал Алекс. Джеффри за спиной озадаченно кашлянул.

– Сэр?

– Ничего, мысли вслух, - ответил режиссер, поворачиваясь к охраннику, - захлопните раму, как было, тоже через ткань, а я вернусь нормальным способом.

– Вы будете в кабинете?

– После – да, а сперва пройду в зрительный зал.

Поглощённый мыслями, Алекс направился в обход, не замечая утреннего мартовского холода. На сцене, кроме убранного злосчастного цилиндра, всё оставалось по-прежнему: беззубая пасть открытого люка хищно чернела под горевшими софитами – ровно так, как он сам включал их из-за кулис. С ужасом думая, насколько неслучайно интуиция задержала на работе, мужчина поднялся сперва на верхний ярус балкона, созерцая ту же картину издали, а затем – выше, на осветительский пульт.

«Дэн тоже не виноват…», - эхом прозвучало в голове.

Он не знал, что пытается найти или выяснить, повторяя возможный маршрут, не знал, перейдёт ли старший Спаркс от личных обвинений к публичным и как теперь быть с репетициями, актёрами и машинистами… Но он чувствовал, что Эрика права, подтверждая доводы интуиции. А её правота означало одно – в театре Гордона, в самом сердце любимого детища, есть опасный враг…

* * *

– …Каспер Грин – потрясающий тип: здоровый цинизм у него сочетается с житейской мудростью и инструкторским опытом, - Дэн рассеянно дотронулся до лба, где красовалась белая нашлёпка поверх ссадины, - когда-то он сказал мне: «Падения неизбежны, и причина не только в мотоциклах. Все всегда будут падать, но, если есть возможность выбирать, пока летишь, старайся защитить голову и спину. Без них тебе мотоциклы не понадобятся».

– Мило, - заметила Эрика, чистившая второй мандарин.

– Жизненно, - добавил молодой человек, уплетая сочные дольки, - он ругал каждого, кто приходил учиться. А на определённом этапе, начинал уже серьёзную возню и давал дельные советы – особенно по части падений. Забавно, за столько лет я ни разу не грохнулся с мотоцикла и не проверил его слова, а вот на сцене…

В одноместной палате было тихо и уютно. На тумбочке стоял купленный по дороге сок в бутылке – смотреть на кофе больше сил не было. Смятая фольга ещё пахла сыром и горячим хлебом, что, в сочетание с духом цитрусовых, навевало мысли о доме. Эрика, оценившая утром скудные запасы провизии в квартире, успела сделать себе тостики с маслом, а затем, побывав в супермаркете и снова в театре, занялась горячими сандвичами для визита в госпиталь. Дэн, представший перед глазами, выглядел помято, небрито и трогательно, учитывая пижамку в горошек. Рука в гипсе и прикрытый чёлкой синяк дополняли картину. Мисс Рубинштейн, собиравшаяся смело шагнуть в палату, замерла на пороге, чувствуя, как горло перехватывает. Помреж, встрепенувшийся при виде гостьи, попытался сесть, но рухнул на подушку, хватаясь за рёбра.

– Оооу… Привет, - вымученно улыбнулся он и, не видя реакции, настороженно оглядел девушку, - хм… мне жаль?

Молчание.

– Прости, что напугал, - с третьей попытки самое правильное определилось и возымело действие. Эрика, ожив, сделала шаг, затем другой. Объемистый пакет пристроился на одеяле.

– Я так рада, что ты в порядке, - просто сказала она, переводя дыхание, - я так безумно, абсолютно рада…

Дэн, не говоря ни слова, потянулся к ней здоровой рукой. Тёплые сильные пальцы его чуть подрагивали – Эрика уже знала, что так бывает в моменты сильного волнения.

– Как себя чувствуешь? Есть хочешь?
– спросила она, кивнув на припасы.
– Я немного похозяйничала у тебя, сегодня в меню сложная незапатентованная конструкция с индейкой. И фрукты.

– Чувствую неплохо, даром, что мне тут неделю торчать, - Дэн с трудом принял более удобное положение, - а ты прям как моя мама – она была здесь утром, тоже не с пустыми руками. Кажется, в ближайшее время начнётся откармливание, я стану толстым, и ты бросишь меня.