Черная черта

Мимо проходили министры, заместители министров, прочие высокие чины.

Датчик Теодора заиграл, забулькал, затрезвонил.

– Е – мое! Сколько голубых! Вон, этого же министра вчера показывали по телику, и он педрила! Елки палки!

А этот, вон, он управляет целым комплексом, и он педик.

Датчик гремел и звонил. На него оборачивались в коридоре.

Теодор вошел в приемную к Вице – премьер Министру.

В приемной было очень много людей. Все разом обернулись на

Теодора, от которого шли звонки, будто он нажимал на звонок. А он молча стоял в стороне, руки по швам, а датчик все громыхал.

– Бл…!…Что творится а! Картина называется: педрилы – все чины Азербайджана!

Он это сказал громко, звучно, на него обернулись, искоса посмотрел один толстый представительный дядька в галстуке.

– Вы это кому, товарищ? – к нему подошел зам министра, стройный мужчина лет пятидесяти.

– Да о всех почти тут! Избавления нет от них, – как – то быстро проговорил Теодор.

– Позвольте, позвольте!…, – привстал мужчина с брюшком. Он подошел вплотную к Теодору, лицо его было красным. Он глядел на него тяжелым взглядом, потом по его уголкам рта пробежало подобие улыбки.

Он моргнул Теодору, и вышел из приемной.

Теодор еще продолжал стоять в приемной, потом что – то резко вспомнил, и выбежал в коридор.

Прошелся по ковру, и вдруг услышал сзади, как за ним бежит Вице -

Премьер Министр: высокий лысый смешной человек.

Он орал в след Теодору:

– Найду! Загоню! Доконаю! Замучу!

…

Молодая женщина, ее звали Рота, подлетела на осетрине в Париж.

Привязала осетра к дереву, пошла на стадион.

Курилка стадиона 'Парк де Пренс' в Париже. 1938 год. Чемпионат мира по футболу, финальный матч Бразилия – Италия. Перерыв на 15 минут.

Гитлер и Сталин обсуждают первый тайм. Чуть дальше от них стоит

Рота.

Она на глаза наводит марафет, и одним глазом приглядывает, прислушивается к беседе Гитлера со Сталиным.

Два диктатора, вальяжно потягивая трубки, завели беседу:

Позволю себе заметить, многоуважаемый Иосиф Виссарионович, что, абстрагируясь от частностей, создается неловкое впечатление, что вы

ЧМО и неотесанная гнида. Это как ясен хрен.

– Прошу прощения, но я должен вам заметить, что

– О нет, не нужно, хватит…

– Нет уж, я скажу! А хули, мы тоже люди! Со всем уважением к вам, вынужден констатировать тот неопровержимый факт, что вы, без должной скромности, карякский гид и ахтунг – ЧМО.

– Но, прошу обратить ваше внимание, что с точки зрения диалектической физиологии, и ввиду падения атмосферного давления, плотности и температуры воздуха, от которой также зависит скорость звука, вы, фактически жестокий лесбиян.

– Банальность вашего силлогизма свидетельствует и ярко демонстрирует ваш эмпирический подход к сравнительному анализированию индивидуумов, как вида, что путем, отнюдь не гипотеза, но аксиома показывает какой вы усеныч, немецкий сломанный процессор, несчастный ефрейтор и ебаный ганс!

– Мой искренний друг! Я прошу вас воспринимать этот аргумент как данность, носящую исключительно смысловую нагрузку, что, соответственно, не позволяет делать ее причиной, а ставит лишь в положение следствия, а посему вы усатая ебун гора и охуевший бабкин внук! Мустанг хренов!

– Предположу, с вполне вероятной и оправданной уверенностью, что онтология вашей индуктивности остается загадкой для логического восприятия адекватного мышления, ибо асимметричность вами высказанного, опровергает общепринятые формы рациональности и упорядоченности мыслительного процесса, так как вы полный озоновый член, баварский танкер и лесное уебище!

– Многоуважаемый диктатор! Формальность вашего столь пренебрежительного поведения носит исключительно атрибутивный характер, без малейшей доли позитивизма, и, в действительности, не отражает и не дифференцирует, как формы, так и содержания вышеупомянутого вами, но так или иначе вы грузинский гурвинек, горская снегурка, и вы всегда будете сосать член хором!

– Товарищ Гитлер. Вы далеки от центризма, и потому, как у вас присутствует эмоциональная связь с электоратом, и по всей теории банальной эрудиции, вы есть нумерной долбайоб.

– Ах Сталин, Сталин…По законам структруирования времени ясно, что человек обособлен, но он должен быть доступен для социальных контактов, и не зависимо от его близости с матрицей деятельности, я заявляю вам с полной серьезностью, что вы рабочий ротик и канализация.

– Адольф! Все принципы трансакционного анализа показывают, что родительское программирование в ваши пластичные годы не удалось провести, так как вы вечно голодный подсрачник и жопоненавистник.

– Иосиф! Я понимаю, что в упругих и акустических телах могут возникнуть механические колебания, и исходя из логарифмических звуков и интерференции звука я нахожу, что вы вонючий дрочер и продажный гомофоб.

– Вы затронули хорошую тему, коллега. Ведь ультразвуковая дефектоскопия металлов и ультразвуковая технология обработки, гидроакустическое зхолотирование и телеметрия вам не подвластна, посему вы жеманный шакал, пижонский обсос и анальная дефлорация.

– Мне нравятся ваши идеи, дружище! Но вы забыли одну деталь. Все мы знаем, что скорость звука в газе равна корню квадратному из отношения статического давления газа к его плотности. Это формула

Ньютона. Из этого следует, что вы кавказский жук – пожарник, восьмичленный мутант, копченное хамло и кисло – молочная фауна.

– Однако вот уже и второй тайм! Позвольте откланяться, дорогой мой коллега! Рад был полемизировать с вами!

– С глубоким уважением и признательностью, хотел бы отметить, что был счастлив провести с вами, Диктатор, столь глубокий и содержательный диалог! Искренне польщен вами и до встречи!

Диктаторы удалились, Рота криво усмехнувшись, поплелась за ними.

…

На улице послышался гром. Теодор шел по дождливой улице, скитался по улочкам, на его голову лили толстые струи дождя, словно жгут, он весь промок. Кругом все сыро, серо, уныло и тоскливо. Губы с холода хурмеют.

Как ему это надоело, он весь промозглый в подъезд забежал, и прямо попал в паутину. Большая паутина, он барахтался в ней, потом кое – как оттуда вылез.

– Тьфу, сука!…Это осень, осень. А так все нормально, – громко шубнул он.