Черная роза

11

Склонившись к офицеру, Геза Гудулич сквозь зубы негромко спросил:

–  Ну, как? Напали на след?

–  Угу. Недостает только кое-каких мелочей: отыскать нож, найти убийцу и установить свидетелей.

–  А вот тут живет тетя Анна,- сказал Фридешке.

Они остановились перед глинобитным деревенским домом с толстыми стенами. Зимой такие стены хорошо держат тепло, в этом их преимущество.

Дом Анны Тёре окружал довольно жалкий заборчик из штакетника, проломленный в нескольких местах. Так что прохожие могли беспрепятственно видеть с улицы все, что делается во дворе.

Из окон, выходивших на улицу, до них донеслись голоса - в доме ожесточенно спорили, хотя и говорили ,вполголоса. Затем кто-то вскрикнул, и наступила тишина. Они решили зайти.

В деревянном заборчике была калитка. Они толкнули ее, вошли во двор и огляделись. Вдруг открылась дверь, и из дома вышла девочка лет десяти. При виде посторонних она в нерешительности остановилась.

–  Привет, Идука!
– поздоровался Фридешке.

–  Привет, Фридешке,- ответила девочка, тряхнув волосами, заколотыми возле ушей.

Буриан молча ждал, что будет дальше, словно только затем и пришел, чтобы устроить свидание Фридешке с Идукой. Между детьми начался разговор:

–  Ты зачем пришел?

–  Ни за чем. А у меня есть письмо. Только оно секретное.

В это мгновение из той же двери вышел мальчик, года на четыре старше Идуки. Поздоровавшись кивком головы, он засунул руки в карманы штанов и уставился на младшего по возрасту Фридешке, который, видите ли, принес кому-то секретное письмо.

–  Цривет, Дёзёке!
– Фридешке издали показал смятый конверт.

–  Привет.

Из дома вышла старая женщина в черном платье, поверх которого был повязан серенький передник. Она была без платка, ее редкие волосы были гладко причесаны.

–  Добрый день,- сказала старушка и тоже остановилась, словно не решаясь подойти ближе к Фридешке.

–  Ладно, давай сюда письмо,- решительно, произнес, наконец, Дёзёке.

Фридешке попятился, как бы ища защиты у Буриана, и спрятал письмо за спину.

–  Это письмо не тебе, а дяде Гезе.

И вдруг из дома стремительно вышел невысокий, даже, пожалуй, приземистый мужчина с непокрытой головой.

Он быстро и молча поклонился, видимо не узнав Буриана, и направился к калитке. Или, напротив, слишком хорошо узнал его и не желал этого показывать. Это был Геза

Гудулич. Фридешке бросился вперед и вручил наконец дядюшке Гезе конверт со штампом «Венгерское общество пчеловодов», адресованное Халмади. Поначалу Гудулича сбил с толку и сам конверт и адрес. На лице его отразилось явное недоумение, но после того, как он прочитал торопливо набросанные несколько строк, изумление его рассеялось, морщинки на лице разгладились, и оно приняло благодушно-непроницаемое выражение. Так и не удостоив вниманием лейтенанта Буриана, он как бы невзначай сунул письмо в карман и, повернувшись на каблуках, поспешил обратно в дом. Однако он пробыл там всего несколько минут и снова вышел во двор, что-то беспечно насвистывая.

Подойдя к Буриану, он неожиданно хлопнул его по плечу:

–  А ты, я вижу, не хочешь меня узнавать?

–  Верно, Геза,- подтвердил тот.- Я даже хотел от тебя спрятаться, да вот не вышло.

Склонившись к офицеру, Геза Гудулич сквозь зубы негромко спросил:

–  Ну, как? Напали на след? Буриан утвердительно кивнул.

–  Угу. Недостает только кое-каких мелочей: отыскать нож, найти убийцу и установить свидетелей.

–  Ладно, идемте.- Геза хотел пропустить офицера милиции вперед.- Бог вам в помощь, тетушка Тёре!

Однако Буриан не двинулся с места.

–  Мне надо познакомиться с Анной Тёре.

–  Здесь, сейчас?

–  Сейчас. Именно сейчас.

Геза Гудулич вдруг переменился. Видно было, что он нервничает, хотя и пытается это скрыть.

–  Видишь ли, старина, твой визит не ко времени. Представь себе душевное состояние женщины, которой восемь недель подряд каждую пятницу некий претендент

предлагает руку и сердце, а на девятой неделе этого претендента закалывают ножом.

–  Ты говоришь серьезно?

–  Вполне.

–  Но ведь Давид Шайго женат… Был женат.

–  Правильно. А что, если он намеревался жениться во второй раз? Конечно, при условии…

–  Если умрет первая жена.

–  Если он с ней разведется.

–  В вашем селе много бывает разводов?

–  Случаются.

–  Мог бы ты привести пример?

–  Безусловно. Например, меня самого покинула жена две недели назад.

Только теперь оба заметили, что Фридешке стоит рядом с открытым ртом и ловит каждое их слово.

–  А ну-ка, марш домой!
– рявкнул на него Гудулич.

Мальчик даже вздрогнул.

–  Иди, иди, мальчуган, бабушка тебя заждалась, наверное,- сказал Буриан и снова обернулся к Гудуличу.- Это я привез его сюда с хутора. Но я успел уже побывать и в Иртани.

–  В Иртани? Против кого и чего в таком случае вы ведете расследование?

Пока Гудулич смотрел вслед удаляющемуся Фридешке, Буриан не спускал глаз с двери в облезлой и потрескавшейся стене дома. И не напрасно - из кухни вышла молодая женщина, стройная и гибкая как лоза. Лицо ее лишь на мгновение обратилось в сторону беседующих мужчин, затем она круто повернулась и исчезла в саду, расположенном позади дома. На женщине было выцветшее, старенькое домашнее платье. Несмотря на этот убогий наряд, Буриан узнал в ней незнакомку с велосипедом, которая утром приезжала взглянуть на убитого.

Гудулич подхватил Буриана под руку, пытаясь увлечь его к калитке.

–  Отпусти меня, Геза. Если хочешь, подожди, пока я наведу в этом доме кое-какие справки.

Гудулич, который был ниже офицера на целую голову, решительно загородил ему дорогу.

–  Нет-нет, приятель, ни в коем случае! В этом доме сегодня обитает траур!

–  В этом доме,- понизив голос, ответил Буриан,- обитают и чувства, прямо противоположные трауру.

–  Это еще что за чушь?

–  Товарищ председатель,- старший лейтенант наставительно поднял палец, но в голосе его не слышно было ни капли раздражения,- представителей органов расследования, действующих по закону, никто не имеет права задерживать.

–  Да я не собирался тебя ни задерживать, ни критиковать твои действия! Мне хотелось бы только, чтобы представители органов расследования начали его не там, где людям больнее всего.

–  Но по какой причине, позвольте спросить? В этом доме, как ты говоришь, обитает траур?

Гудулич беспомощно хлопал глазами, не зная, что ответить. В самом деле, что он мог сказать? Мысль пришла внезапно.

–  С этой женщиной сначала должен, побеседовать врач, а потом уже следователь.

Гудулич произнес эти слова убежденно, даже страстно.