Черная шаль с красными цветами

Приняли резолюцию. Федор подумал еще, что Гордей вот как изменился, надо же. Давно ли тележного скрипу боялся… А теперь вот лозунгами говорить может.

–  Ты, Василий, резолюцию перепиши на отдельные листы, мы ее во всех деревнях расклеим, нам массовая поддержка нужна, всего населения. Сопротивляться белым мы уже сегодня вполне можем, у нас в отряде тридцать пять человек, фронтовики да охотники. Трусливых нету. Да еще запишутся, как собрания проведем. Вот незадача только - оружия мало. Смех сказать, на весь отряд две винтовки, пятнадцать патронов и три шашки. Остальное - охотничьи ружья. Так откуда доставать станем?

Мужики помялись, ни у кого готового решения не было.

–  Ты, Гордей, давай сам предлагай, ты ж командир…

–  Может, на какой белый отряд напасть?- предположил вслух Васька Зильган.- Скрытно подобраться…

–  Во-во, давай-давай, Вася, подберись. Белые тебя давно ждут не дождутся… Только не забудь, перед тем как подбираться начнешь - под носом утри. А то шмыгнешь невзначай - часовой и услышит…- зло отозвался кто-то из бывших фронтовиков.

–  Не пререкаться, мужики, не до того. Тайно подобраться к белым по снегу… невозможно, Вася. Они, брат, тоже не лопухи. Я вот чего предлагаю. Надо за оружием послать в Усть-Сысольск Туланова Федора Михайловича.

Федор удивленно посмотрел на брата:

–  Да что ты, Гордей? Кто это меня там ждет-сожидает? Да еще и с оружием?

–  Погоди, Федор, сейчас расскажу. Тут дело такое: в конце марта в Усть-Сысольске соберется съезд Советов. Вот мы тебя туда и пошлем как делегата. Расскажешь там, как мы здесь живем-поживаем. И там же обратишься к Андрианову, есть такой матрос-большевик, прошлой осенью с нами беседовал, с солдатами, которые с фронта. Тут самое главное, что Андрианов - тоже матрос. Может, даже где рядом с тобою служил. Я бы и сам поехал, но вот знаю - матрос матроса завсегда уважит, в беде не оставит. Потому только ты и подходишь по всем статьям, Фёдор. Беднякам нашим хоть сколько-то хлебушка, а отряду - оружие. Винтовки, патроны, гранаты, хотя бы один пулемёт. И мы нашу волость не дадим в обиду. Так, мужики?

–  Так-то оно так, но что из этого выйдет?- колебался Фёдор, очень ему не хотелось собираться в дорогу, устал он за зиму, зверски устал, пора бы дома пожить, отмякнуть.

–  И ещё, как я разумею, надо бы попросить на том съезде, чтоб наши деревни от Кыръядина отделили да содеяли самостоятельной волостью, - подал голос Дмитрий Яковлевич, - А то мы как кобыла с жеребенком, который давно от сиськи оторвался…

–  Правильно староста говорит, - поддержали мужики.
– Не староста он, а председатель Совета,- поправили другие.

–  Не староста, но старшой,- не сдавались первые,- Давно пора своей волостью жить. А то всякий раз за тридевять земель… киселя хлебать…

–  Пошлем Федора Туланова с таким нашим заданием?- спросил Гордей напористо.- Если посылаем, давайте голосовать.

Избрали Федора делегатом. До выезда в Усть-Сысольск, столицу всего края, нужно было еще успеть сходить на лосей. Отец, как узнал про новое назначение Федора, только крякнул и головой покрутил.

–  Н-ну… захомутали. Однако, ничего не попишешь, общество выбрало, нужно уважить народ. Терпи, сынок.

На охоту и перевозку мяса ушло пять дней. Зато уезжать было легче: в этакий тяжкий год все подмога. До нового урожая, ох, много еды надобно, без хлеба-то…

В дальнюю дорогу собирали Федора всей семьей. Бабы ему на полмесяца еды наготовили, хоть он и отнекивался, мол, станут же делегатов чем-то кормить.

–  Коли будет чего, накормят. Так ведь отсюда не видно, что у них там в загашниках, в Усть-Сысольске… Дед как говаривал? Выходишь в дорогу на день - бери запасу на неделю. Идешь на неделю - запасайся на месяц,- рассуждала мать.- Дорога твоя, сынок, дальняя, туда да обратно, да там пожить, да задержат где… Мать пригорюнилась, и Федор потом, позже, часто вспоминал ее именно такой - пригорюнившейся, словно бы предчувствующей, какая дальняя дорога ему предстоит. Он и сам не знал, какой страшной окажется та дорога… Отец готовил Федору сапоги. Сам осмотрел каждую строчку шва, укрепил, подшил, где надобно. Двое суток держал сапоги в дегте - не промокнут.

–  Наденешь с шерстяными носками и портянкой,- повелел батя.- Сегодня еще морозец, а в конце марта приотдаст, да потом и ручьи понесет. Не в валенках же ехать.

–  Ты, главное, тельняшку надень и бушлат свой матросский,- подсказывал Гордей.- Андрианов увидит, сам к тебе подойдет, вот попомни мое слово - подойдет.

Федор улыбался. Гордей сердился:

–  Чего лыбишься? Зачем мы тебя туда посылаем?

–  Да знаю зачем. Что могу - все сделаю, а чего не могу…

–  Нет, ты и через не могу - сделай,- настаивал Гордей.

Ульяна собиралась вместе с Федором. Еще вечером, накануне, узнав про Усть-Сысольск, она начала проситься:

–  Федюшко, возьми по пути к родителям. Соскучала. Ты дай-ка руку… но… чуешь, как живот округлило?

–  А чего вдруг?- тупо спросил Федор, взволнованный предстоящей дорогой. До него теперь простое, бытовое, доходило с трудом.

–  Как - чего?- Ульяна прижалась к мужу, счастливо потерлась лицом о его шею, щеки.- Я же отяжелела, Федя…

–  Как это?

–  Дурачок… Беременная я, Федюшко. Ты у нас скоро папенькой станешь…

Федор смотрел в сияющие глаза жены:

–  В самом деле так?!

–  Не стану же я тебя обманывать, Федя…

Он бережно освободился от объятий Ули, встал с постели и, как был, раздетый и босиком, вышел на крыльцо остудить жаром вспыхнувшее лицо, грудь, сердце…

На крыльце он похватал полной грудью холодный, уже чуть отдающий весною чистый воздух и зашел обратно в дом, крепко обнял жену.

–  Ой, сам простынешь и меня простудишь,- ласково шепнула она.

–  Уля, милая, да, может, мне тогда отказаться, пускай в Усть-Сысольск другого пошлют?

–  Дурачо-ок…- тихо засмеялась Ульяна.- Ведь не скоро еще. Съезди, раз посылают. А меня к родителям отвези попутно, с мамой надо обговорить. Как будешь возвращаться, меня и прихватишь, вместе вернемся, разом. До Кыръядина Федора и Ульяну повезла Агния. Ненадолго собирался Федор в Усть-Сысольск, справить дело да и назад. Ан не все так просто повернулось. Прав был дед, а перед ним - его дед, а перед тем дедом - прапрапрадед: уходишь в дорогу на неделю - бери хлеба на месяц…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На съезде в столице коми края Усть-Сысольске собрался народ со всех уголков коми земли. Федор плохо слышал, о чем говорили, помнил он, что главная его задача - добыть оружие для изъядорского отряда. И потому все глаза просмотрел - выискивал Андрианова, матроса, братишку. Очень не хотелось Федору возвращаться с пустыми руками! Люди его послали, выбрали, он не отказался - стало быть, обнадежил людей. Одного матроса он разглядел, подошел к нему: не Андрианов ли? Нет, оказался Егор Гилев, тоже в Кронштадте служил, на миноносце. Гилев про Андрианова слышал, но видеть не приходилось, по обличью не знает. Судя по всему, должен Андрианов быть в уездном комитете партии. Пошел Федор туда. Нашел дверь председателя, на первом этаже. В комнате сидел человек, которого он видел на съезде, за столом президиума. Но как-то… ничего такого матросского в облике этого сухощавого председателя не было: узкоплечий, в простой крестьянской одежде, типично штатский. Но Федор как-то уже уверовал, что только Андрианов ему нужен, и коли он так долго ищет его - то вот он, матрос. Он обрадовался человеку и подошел к нему с протянутой для пожатия рукой: