Черная троица

Через какое-то время – может, минуту, а может быть, час – Умберто на грани восприятия ощутил, что его куда-то ведут. Тусклый желтоватый свет сменился на ярко-белый. «Наверно, мы опять на улице», – вяло подумал Умберто. Действительно, где-то вдалеке, словно бы боковым зрением, он увидел странные дома с высокими крышами и различил отдаленные отзвуки чьих-то голосов. Но зато прямо перед ним огненным цветком устремился в небо огромный костер. Не в силах отвести от него глаз, словно очарованный, Умберто шагнул ему навстречу.

Плечи ему сдавила чья-то железная хватка. «Еще рано, Мудрейший еще не исполнил последней Песни», – донеслось до слуха целителя. «Почему они не пускают меня к Нему? Ведь Он так прекрасен!» – отчаянно пытаясь освободиться из рук неведомых охранников, думал Умберто.

«Что я делаю? – пронеслась через мгновение у него уже другая мысль. – Где я?» На миг его сознание прояснилось, и целитель увидел, что вместе с остальными своими спутниками он стоит на площади поселка, прямо посреди которого пылает пламя гигантского костра. Каждый из его спутников пытался вырваться из рук пары здоровенных воинов, которые удерживали их и не давали кинуться в огонь. У самого же костра с бубном в руках стоял шаман, нараспев произнося слова, смысл которых ускользал от Умберто.

Но вот бубен загудел громче, и все мысли одурманенного колдовским зельем лекаря вновь поглотил костер. Кажется, языки его заполняли теперь всю вселенную.

«Да примет их пламя, и да пропустит оно их к цели! Отпустите их!» – услышал Умберто слова шамана, и тут же руки, державшие его, разжались. Не удерживаемый более никем, Умберто вместе с остальными своими спутниками устремился в пламя костра. Огонь манил, звал их, и ни у кого не было ни силы, ни желания противиться этому зову.

Пламя костра приняло Умберто в свои объятия. Ни жара, ни боли не ощутил он от первого его касания. «Как прекрасен огонь, как же раньше не понимал я этого?!» – мелькнула у него мысль. Но мгновением позже словно пелена спала с его глаз. Одежда целителя вспыхнула настоящим факелом, и обжигающий жар вмиг охватил его тело. И последнее, что успел увидеть Умберто перед тем, как потерять сознание от нестерпимой боли, – это своих объятых пламенем товарищей, с лицами, перекошенными от боли и ужаса.

Акт IV

Глава 10 За облаками

Отдаленный вскрик разорвал огненную пелену перед взором Умберто. «Клаудия!» – молнией мелькнуло у него в голове, и тут же пронесся целый вихрь воспоминаний – суд, напиток шамана, пламя костра. Но, открыв глаза, целитель с облегчением вздохнул – его дочь сидела на земле рядом с ним и так же, обхватив руками голову, медленно приходила в себя.

– Помогите! – вновь услышал Умберто знакомый испуганный голос.

Повернувшись на звук, Умберто увидел, что находится буквально в паре шагов от обрыва. А над пропастью, отчаянно цепляясь руками за большой плоский камень, из последних сил держится Овиль. Быстро вскочив на ноги, целитель осторожно приблизился к краю и, вытянувшись на камне, схватил бедолагу за воротник куртки. Потянув на себя, он с трудом вытащил стонущего слугу наверх. Тот сразу же повалился на спину и растянулся на камне, жадно хватая ртом ледяной воздух.

Встав на ноги, Умберто с трудом перевел дыхание. Ему казалось, что он задыхается, и даже самый глубокий вздох морозно-обжигающего воздуха не приносил должного облегчения. Голова немного кружилась, и целитель с трудом подавил желание вновь опуститься на колени.

– Как ты, дочка? – спросил он Клаудию.

– Я в порядке, папа, – отозвалась она, но голос ее звучал очень слабо. – Только вот голова сильно кружится. А ты как?

– Нормально, не волнуйся. Похоже, что мы и впрямь попали высоко в горы. Люди говорят, что в таких местах каждый вздох дается с трудом. Посидите пока тут с Овилем немного, отдышитесь, а я осмотрюсь и поищу остальных.

Прежде всего он осторожно подошел к обрыву. Открывшийся перед Умберто вид был, несомненно, самым величественным из тех, что целитель успел повидать за всю свою жизнь.

Умберто со спутниками оказались на узкой площадке утеса, вырастающего из склона огромной горы. И с края этой площадки Умберто узрел бескрайние земли на десятки лиг вокруг. На миг он почувствовал себя птицей, парящей в небесах. И действительно, редкие облака начинались прямо под его ногами, а до самого горизонта простиралась открытая заснеженная равнина. Под светом низко висящего над горизонтам солнца она буквально слепила глаза своей белизной. Тут и там однообразие полей прерывалось редколесьем, а в нескольких местах Умберто различил змеящиеся русла замерзших рек. Вдали же, на самой грани видимости, смутными зубцами высились изрезанные силуэты гор, до которых было наверняка не меньше сотни лиг.

– Как красиво… – в восторге прошептала подошедшая к отцу Клаудия.

– Как высоко, – жалобно произнес, подойдя вслед за ней, прихрамывающий Овиль. – Если бы ваша милость не вытянули меня за шкирку, я, пожалуй, мог бы три раза прочесть молитву Помощи Спасителя, прежде чем разбил голову о скалы там, внизу.

– Я рад, что с вами все в порядке, – раздался громкий голос графа.

Вместе с Торном и солдатами он вышел из-за скалы на площадку и теперь с не меньшим, чем Умберто, восхищением любовался открывшимся видом необозримых северных просторов. Лицо же капитана выражало сложную смесь озабоченности и удивления. Он с недоумением похлопывал себя по бокам, словно пытаясь убедиться, что вышел из бушующего пламени костра живым и невредимым.

– А где Джосси? – оглянувшись, с тревогой спросила Клаудия.

Действительно, на площадке собрались все путники, кроме менестреля.

– Я думал, что он с вами, – поднял брови Мартин. – Странно… Мне показалось, что он вошел в этот колдовской огонь следом за почтенным Умберто.

– Эй, бард! – не раздумывая, зычно крикнул Торн.

– Баа-ард… баарр… бааа… – прокатилось в ответ эхо.

– Тихо. – Мартин сурово взглянул на Торна. – Не нужно, чтобы о нашем появлении здесь узнали раньше времени!

– Жаль было бы потерять этого зубоскала… – огорченно пробормотал капитан. – Хоть и охота мне было порой свернуть ему шею, но все-таки бренчал он славно… Да и кинжалом орудовал неплохо.

– Боюсь, на его поиски у нас нет времени. – Граф нахмурился. – Хотя прежде всего я хотел бы знать, как мы здесь оказались… Ведь это склоны Мэру, не так ли, уважаемый? – обратился он к Умберто.

– Я тоже так думаю, ваше сиятельство, – кивнул головой целитель. – Однако относительно того, каким образом нам удалось сюда добраться, я и сам пребываю в неведении… В памяти моей лишь обрывки смутных воспоминаний.

– Мне кажется, мы были в плену, – наморщив лоб от мыслительных усилий, сказал Торн.

– Был суд… Потом какой-то старик велел нас бросить в костер… – продолжил граф.

– Нет, не бросить! – поправила его Клаудия. – Этот старик дал какое-то зелье, после чего сказал идти в пламя.

– Наверное, это какое-то древнее колдовство, – задумчиво произнес Умберто, пытаясь со слов своих товарищей собрать в единую картину то, что произошло. – Природная магия стихий. Эти люди, живущие по тем же обычаям, что и тысячи лет назад их предки, поклоняются силам столь же древним, как и весь наш мир.