Черная вдова

— Веришь в свой дар предвидения? Ну-ну, прорицатель. Глоба нашелся, — усмехнулся полковник. — Торопишься, Старостин, поверь моему опыту. Я понимаю, ты парень молодой, о карьере мечтаешь, а тут такое дело — маньяк! Еще неделька-две, и прокуратура это дело у нас заберет. Вот ты и торопишься, надеешься ухватить удачу за хвост. Но поверь моему опыту, Старостин, маньяк за три дня не ловится, на это уходят годы. Разве что случайность какая подвернется. А так, по горячим следам, его удается схватить только в кино. Ну да ладно, действуй. Бери свою Мазурову в оборот, авось что и получится. И еще: все твои доводы — от лукавого, но у тебя, знаю, интуиция есть. Может, она и вывезет.

Старостин вздохнул с облегчением. Он своего добился. Теперь главное для него было — чтобы не всплыла история с его отцом, который лежал сейчас в реанимации…

* * *

Пошли уже третьи сутки с тех пор, как Наталья видела Федора Михайлюка в последний раз. За это время он ни разу не позвонил и не напомнил о себе. Но это было только к лучшему — после того, что произошло с Андреем Ольшанским, Наталья не испытывала ни малейшего желания не то что видеть, но даже и слышать своих подельников.

И все же невыносимо было сидеть день-деньской в четырех стенах. Она не находила себе места, пока наконец не вышла однажды побродить по городу. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как за спиной раздался скрип тормозов подъехавшей машины. Хлопнула дверца, и Наталья услышала голос Старостина:

— Вас подвезти?

От неожиданности она вздрогнула, но, стараясь держать себя в руках, медленно обернулась.

— Я уже дважды вам говорила, что нам не по пути, — отозвалась она неприветливо.

— На этот раз вы ошиблись, — ледяным тоном произнес Старостин. — Вам придется проехать со мной, чтобы побеседовать в официальной обстановке.

Наталья почувствовала холодок в груди. Ноги слегка подкосились, привычная уверенность на мгновение покинула ее, и она без возражений села в служебную «Волгу». За всю дорогу до Петровки Старостин не произнес ни слова.

Взаимная неприязнь между следователем и подозреваемой приобрела почти материальные очертания.

Миновав ворота, «Волга» притормозила у служебного подъезда. Пропустив Наталью вперед, Старостин бросил дежурному:

— Эта — со мной.

Официальная обстановка кабинета Старостина не располагала к задушевной 6'еседе. Указав Наталье на стул, следователь сел напротив нее за стол, закурил и, глубоко затянувшись, выдохнул под потолок целое облако дыма.

— В ночь с 27-го на 28 июля, — безо всяких предисловий начал он, — произошло убийство…

Наталья почувствовала, как ее сковал неподдельный страх. «Откуда ему известно о моем знакомстве с Ольшанским? — с ужасом подумала она. — Неужели меня сдал Михайлюк?» Но услышанное дальше принесло ей некоторое облегчение.

— В Кусковском лесопарке был найден труп женщины с множественными ножевыми ранениями. Почерк тот же, что и в Битцеве: лицо жертвы изуродовано порезами в форме креста. — Говоря это, Старостин достал из выдвижного ящика стола несколько фотографий и разложил их перед Натальей.

Она мельком глянула на снимки и отвернулась.

— Неприятно смотреть?

— Разве это может быть приятно? «Опять эти убийства. Бред какой-то…»

— Я вам уже говорила, что ничего не знаю об этом. Что вам еще нужно?

— А я у вас и не спрашиваю, имеете вы к этому отношение или нет. Все покажет следствие.

— Тогда что же вам от меня нужно?

— Я хочу знать, где вы были в ночь с 27-го на 28 июля. — В ожидании ответа Старостин вопросительно смотрел на нее.

«В ту ночь произошло убийство Андрея, а незадолго до этого я была с ним у него дома. Как быть? Скажу правду — на меня повесят соучастие в его убийстве, солгу — окажусь виновной в смерти этой несчастной».

Некоторое время Наталья сидела молча, не зная, какое из двух зол ей выбрать.

— Я была одна у себя дома, спала.

— Кто это может подтвердить?

— Никто, — сдавленно сказала она.

— Я бы на вашем месте крепко подумал, прежде чем произносить эти слова.

Вы сознаете всю серьезность своего положения?

— Допустим.

— У вас нет алиби. — А у вас нет никаких улик против меня. Их нет потому, что не может быть.

Еще раз повторяю: никакого отношения к этим убийствам в лесопарках я не имею. И вообще мне непонятно, на каком основании вы меня задержали и допрашиваете.

— Хотите знать основания, на которых я вас задержал? Пожалуйста. Вот — Уголовный кодекс Российской Федерации, а вот — Указ Президента Российской Федерации о борьбе с преступностью. Я имею право задержать вас на срок до трех суток.

— Только потому, что вы следователь?

— Вам этого мало? Да, только потому, что я следователь и имею вполне определенные основания подозревать вас в совершении тяжких преступлений.

Наталья долгим, испытующим взглядом посмотрела в глаза Старостину.

— Вы это серьезно? — с трудом сдерживаясь, чтобы не наговорить грубостей, усмехнулась она.

— Уж куда серьезнее, — нахмурился Старостин.

— Завидую вашей уверенности. Похоже, вы даже не сомневаетесь в вашей правоте. Из ваших слов получается, что каждого, у кого нет надежного алиби на ночь с 27-го на 28 июля, вы можете арестовать и посадить в тюрьму.

— В общем, да, — согласился следователь.

— У вас мест в тюрьмах не хватит.

— А вы за нас, гражданка Мазурова, не беспокойтесь. Вы о себе лучше подумайте.

Как ни странно, чем дольше длился этот разговор, тем спокойнее начинала чувствовать себя Наталья. Неуверенность исчезала, растворялась в душной атмосфере муровского кабинета. Оставалось лишь холодное недоумение и презрение к этому невзрачному человечку, упивающемуся своей властью.

— О чем, по-вашему, я должна думать? — На лице Натальи появилось некое подобие улыбки. — Я ничего не должна доказывать. Если мне не изменяет память, в нашей стране пока еще действует принцип презумпции невиновности. Это не я должна доказывать свою невиновность, а вы — мою причастность к преступлению. — И докажу, — угрюмо сказал Старостин. «Но не сейчас, — думал он. — Проведи-ка, девочка, ночь в КПЗ, а завтра утром я на тебя погляжу. К тому времени у меня будут результаты обыска в твоей квартире».