Черная вдова

— Да, будь она неладна.

— Какие-то проблемы?

— Похоже, барахлит датчик холостого хода. В общем, это не смертельно, но я так привязан к ней, что любая, даже самая мелкая, неисправность вызывает у меня ощущение, похожее на зубную боль.

— Не стоит привязываться к вещам.

— Что-то подобное я слышал от одного своего друга. Он кришнаит.

— Вы не согласны с тем, что материальные привязанности мешают развиваться душе?

— Умом-то я, может быть, и согласен, но… — Ольшанский усмехнулся, — сердцу не прикажешь. Пока я еще не созрел для того, чтобы полностью отказаться от материального в пользу духовного.

Ольшанский подергал какие-то провода, потом захлопнул капот и вытер руки носовым платком.

— Садитесь.

Он оказался спокойным и уверенным водителем. «Ягуар» хорошо слушался руля и мгновенно откликался на каждое движение хозяина. За полчаса они преодолели расстояние до Садового кольца и припаркова-лись на платной стоянке неподалеку от площади Маяковского.

Все это время Ольшанский непринужденно шутил, рассказывал о забавных случаях из жизни рекламной тусовки, ненавязчиво интересовался личностью новой знакомой и ее планами. Один раз, притормозив на красный свет, он внимательно посмотрел на спутницу.

— Наташа, можно нескромный вопрос?

— Смотря какой, — лукаво улыбнулась она.

— В бассейне я заметил у вас на лице довольно странный шрам… А сейчас его почти не видно…

— Наследство бурной юности — сведенная татуировка. Вас это смущает?

— Нисколько, — поспешил успокоить ее Ольшанский. — Даже наоборот…

Изюминка, можно сказать.

«Я знала, что тебе должно понравиться», — усмехнулась про себя Наталья.

Больше он к этой теме деликатно не возвращался. Выяснив, что она намерена специализироваться на организации рекламных сессий, он дал ей пару практических советов, а затем, когда они уже заняли места за столиком в уютном кафе на первом этаже Театра Ленком, сказал:

— И держитесь подальше от всяких сомнительных личностей.

— Кого именно вы имеете в виду?

— Когда вы их увидите, вам сразу станет ясно, кого я имею в виду.

— Речь идет о «крыше»?

— Это почти неизбежное зло. Платить все равно кому-то придется. Однако упаси вас господь вступать с ними в какие-либо иные отношения.

— Мы говорим об интиме? — полушутливо поинтересовалась Наталья.

Сделав заказ вышколенному молодому человеку в белой рубашке с бабочкой и черных брюках, Ольшанский наклонился к Наталье и, понизив голос, заговорил:

— Они могут предлагать иные услуги… Ведь мы, рекламщики, имеем возможность да — чего уж там греха таить — отмывать деньги. Не соглашайтесь на это ни под каким предлогом! Я вот однажды вляпался, теперь не знаю, как со всем этим разобраться.

— У вас неприятности?

— Да, есть проблемы…

— А нельзя ли подробнее? Для меня, новичка, это очень важно.

— Может, как-нибудь в другой раз… Если мы, конечно, продолжим наше знакомство.

— Я надеюсь.

— Разрешите, Виктор Васильевич? — Старостин вошел в кабинет к начальнику отдела полковнику Арсеньеву.

— Давай, Володя, проходи. Только быстро, меня к руководству вызывают.

Что за вопрос?

Старостин протянул Арсеньеву свернутый в трубку лист тонкой бумаги.

— Это что такое?

— Копии протоколов и другие документы из Калининграда придут по фельдъегерской к утру, но я попросил тамошних коллег продублировать по факсу.

Взгляните, Виктор Васильевич.

Арсеньев развернул факс, бегло пробежался глазами по строчкам документов и сказал:

— Я это потом почитаю. Ты мне в двух словах.

— Наталья Мазурова, 1972 года рождения, уроженка города Калининграда.

Родители погибли в автокатастрофе. Отец был капитаном второго ранга.

Воспитывала девочку родная тетка Леокадия Кошелева — зав постановочной частью Калининградского областного драмтеатра. 11 июля 1989 года, в три тридцать ночи, в дежурную часть Калининградского УВД поступил звонок от соседей Кошелевой, которые сообщали, что из ее квартиры доносились громкие крики и шум. Наряд патрульно-постовой службы, прибывший по вызову, обнаружил дверь в квартиру открытой. В ванной комнате с черепно-мозговой травмой в бессознательном состоянии находилась Кошелева. Больше никого в квартире не оказалось, хотя соседи показали, что видели, как Наталья Мазурова вечером возвращалась домой.

— Сколько же ей тогда было? — спросил Арсеньев.

— Семнадцать, только-только закончила школу.

— Ясно, продолжай.

— Кошелева была доставлена в реанимационное отделение больницы скорой помощи, где ей сделали операцию. Через несколько дней, придя в сознание, она сообщила, что на нее совершила нападение в ванной комнате ее племянница.

— То есть Мазурова?

— Ну да, Мазурова. Девочку объявили в розыск, но найти ее не удалось — успела скрыться.

— Опростоволосились ребята, — хмыкнул начальник отдела.

— Да, был прокол, — согласился Старостин. — Тем не менее Кошелева не захотела писать заявление и от своих слов в отношении племянницы отказалась: она, мол, накануне выпила и точного хода событий не помнит. А на племянницу наговорила из-за ссоры, которая произошла между ними в тот вечер. Однако Наталья не объявилась в Калининграде ни в ближайшие дни, ни впоследствии.

Вообще-то калининградской милиции следовало заняться поисками поактивнее, но сами, Виктор Васильевич, понимаете, что это были за времена: рядом Польша, прибалты втянулись в борьбу за независимость, все разваливалось прямо на глазах.

— Можешь не напоминать, — вяло отмахнулся Арсеньев. — А почему, напомни, тебя эта девица заинтересовала?

— Сейчас она живет в Москве, работает в театре гримером. Я про ее прошлое еле раскопал. Она всем говорит, что родом из Риги. Уверен, и там за ней темные делишки ведутся. Возможно, мелочовка всякая, раз не побоялась говорить.

А про Калининград скрывала.

— И что?

— У женщины, убитой в Битцевском лесопарке, на щеках были порезы в форме креста. Так вот, у Мазуровой на щеке тоже шрам в виде креста, правда, небольших размеров.

— Подозреваешь, что она жертва, скрывшая факт нападения?

— Как знать, Виктор Васильевич, вполне возможно.

— А еще что-нибудь у тебя на этот счет есть?

— Ну не то чтобы…

— И ты надеешься раскрутить дело, уцепившись за эту единственную деталь? — с сомнением в голосе поинтересовался полковник.

— Дело в том, Виктор Васильевич, что я связывался с Информационным центром и попросил их поднять данные по зависшим делам, схожим с убийством в лесопарке. Выяснился весьма и весьма интересный факт: в сентябре 1989 года в городе Светлогорске Калининградской области было совершено аналогичное преступление. Была убита женщина. Почерк тот же: многочисленные ножевые ранения, на щеках — порезы в форме креста. Найти убийцу следствию не удалось.