Чернее

Коля начал ходить на секцию бокса. Быть может, хотел поколотить Катькиного мужа. А быть может, зомби из сна. А быть может, всех и сразу.

Кое-что изменилось и у меня.

Я завела кошку. Кошку звали Люська. Как мою бабушку и меня. Кошка была юна. Совсем котенок. Огромные глаза и уши. Она сидела на улице. Другие коты тоже сидели там. Они были на самом деле другие. Они знали жизнь, а Люська -- не очень. И когда на улице появился мужик, державший на поводке большую собаку, все остальные кошки бросились врассыпную -- а Люська осталась на месте. И так же смотрела большими глазами. На большую собаку, которая подошла ее обнюхать.

– - Ты что за чудо?
– - удивился мужчина.

– - Почему не боишься?

Кошка Люська не знала ответа на этот вопрос, как и на множество других. Возможно, она верила, что она самый замечательный в мире котенок и поэтому никто ее не съест.

Мужчина спрятал ее за пазуху и отнес домой.

Потом его жена дала в Интернете объявление: отдается котенок, маленький, глупый, нездешний.

Ну а я взяла его и нарекла Люськой. В честь бабушки и себя. Чтобы высказать все -- и бабушке, и себе, и этой мелкой серунье по углам. Я выкинула старый системник -- кошка в нем нагадила. Выкинула свою подушку -- ее постигла та же участь. Потом я перебрала вещи в шкафу и выкинула половину -- тут Люська уже ни при чем, мне просто понравилось выкидывать. Люська скакала счастливым бесенком, а я паковала шмотки в мешки и носила на помойку. Я едва смогла остановиться -- и если бы не остановилась, то, пожалуй, вынесла бы на помойку саму себя. Думаю, Люська бы не возражала.

Я налила во все углы духов -- сильные запахи должны были отучить кошку гадить в этих местах. Атмосфера в комнате стала еще более психоделичной. Перед глазами плавали цветные круги.

Люська съела шкурку от колбасы, и ее пробрал понос. Теперь она гадила на бегу. Говняные дорожки подозрительно напоминали мой жизненный путь. Я носилась за ней с тряпкой и ругательствами. Люська забивалась за холодильник и зыркала на меня глазищами.

Я купила ей хороший корм и наполнитель для лотка. Я старалась. Люська поела нового корма -- и наложила две кучки: в углу, благоухающем духами, и неподалеку от лотка. И это последнее меня окончательно взбесило. Она как бы сказала: я знаю, господи, что ты есть, но срала я на твои заповеди.

Но погоди же -- я умею метать громы и молнии. Я могуча. Образ и подобие мое, гнусная мелкая Люська, ты сама напросилась.

Я схватила кошку за шкирку. Посадила в лоток. Придавала к земле.

– - Послушай меня, бестолочь! Ты будешь срать здесь -- или будешь срать на улице. Где дождь, стаи бродячих собак и детей-дебилов. Понимаешь меня? Понимаешь меня, сука?

Кошка рванулась, попытавшись освободиться, и я окончательно озверела.

– - Не понимаешь? Тогда я еще раз тебе говорю: срать сюда, падла. Срать -- сюда. Остальное -- где хочешь. Поняла? Ты не особенная. Ты не имеешь права срать где попало. Еще одна кучу наложишь -- и я тебя убью. Удавлю вот этими руками. И зарою в этом лотке. Никто тебе не поможет, поняла.

Кошка прижала уши и смотрела на меня огромными, полными отчаяния глазами. Ей хотелось жить. Она молилась.

Впервые в жизни мои слова подействовали на живое существо -- и напугали это живое существо до смерти.

– - Ну давай, рой. Рой, я тебе сказала!
– - свободной рукой я отчаянно принялась рыть наполнитель.

Кошка ошарашенно смотрела на меня. Затем вдруг наложила небольшую кучку -- вырвалась из рук и пулей метнулась за холодильник.

– - А зарыть?
– - устало спросила я.

Из темноты на меня смотрели большие печальные глаза.

Я сама зарыла кошачье говно и пошла спать.

Ночью Люська пришла ко мне. Я лежала на правом боку, правая нога вытянута, а левая чуть согнута -- и кошка забралась в эту пещерку, где свернулась клубком и заснула.

Назавтра она так усердно зарывала говно в лотке, что крошки наполнителя летели во все стороны. Люська-экскаватор старалась изо всех сил. Во мне с тем же остервенением, что и Люська в лотке, рылась совесть. Когда кошка отодрала кусок обоев и перегрызла провод от наушников, я просто махнула рукой -- хрен с ними, надо же животному как-то отрываться. А то ведь еще вопрос: как лучше жить -- в тепле, но с хозяйкой, которая вечно на тебя орет, или на улице, где холодно-голодно, но зато делай что хочешь. Между прочим, человек запросто выбрал бы второй вариант. Вот я же выбрала. Ведь могла бы жить с мамой -- надо было просто научиться гадить в лоток.

Человеком все же быть лучше, чем кошкой. Хотя иметь такую трогательную мордаху, как у Люськи, я бы не отказалась. Может, тогда бы меня больше любили.

Катька тоже мучилась педагогикой. Кирилл немилосердно тупил. Каждый вечер они делали домашнее задание. И каждый, абсолютно каждый вечер заканчивался у них приблизительно одинаково.

– - На одной полке было три книги, а на другой -- семь. Сколько книг надо переставить со второй полки на первую, чтобы книг стало поровну?
– - читала Катька вслух.

Условия задачи не давали Кириллу шансов. Это было неподъемно. Он задумывался и изрекал:

– - Четыре.

– - Что -- четыре?

– - Взять четыре книги. На первую полку. Тогда на обеих полках будет по восемь книг.

– - Откуда ты возьмешь эти четыре книги?

– - Откуда-нибудь.

– - Нет! В задаче нет никакого откуда-нибудь! Кирилл, у тебя есть только две полки -- и надо, чтоб на обеих было одинаково, понимаешь? Тебе надо взять со второй полки книги и переставить на первую! Сколько ты возьмешь?

– - Четыре.

– - Да почему четыре? Почему четыре, черт тебя побери!

– - Четыре.

– - Вот смотри, я рисую книги, вот они -- три на одной полке и пять на другой, сколько мне надо взять отсюда, чтобы было одинаково и здесь, и здесь? Ну!!!

– - Четыре.

– - Кирилл, ты дебил? Ты меня слушаешь вообще? Скажи, а?

Молчание.

– - ТЫ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ???

– - Слушаю, слушаю...
– - Сдавленные рыдания.

– - А ну не реви. Сколько останется книг, когда ты уберешь четыре со второй полки?

– - Три.

– - А сколько будет на первой полке, если ты добавишь на нее четыре книги?

– - Семь.

– - Ну так и где тут равное количество? Где, я тебя спрашиваю, придурок?

– - Надо просто эти четыре книги выкинуть.

– - Нет!!! Нельзя!!! Нельзя выкидывать!!! Слушай меня, идиот: нельзя ничего выкидывать! Нельзя ничего брать откуда-то еще! Просто переставить книги!

Кирилл рыдал в голос. Книг было то слишком много, то слишком мало. Они не хотели уравниваться, как количество бед и радостей в жизни.

– - Вот. Смотри. Берем две книги со второй полки. Две. Переставляем их на первую. Ну? Пересчитай теперь, сколько стало книг на первой полке.

– - Один, два... пять.

– - А на второй?

– - Пять...

– - Понял теперь?

Видимо, Кирилл кивнул головой.

– - Ну слава богу... так какой ответ пишем?

Я затаила дыхание и скрестила пальцы.

– - Пять.

Дальше начиналось неописуемое. Катька вопила дурным голосом, Кирилл вторил ей, книги падали с полок, а мы с Люськой думали, что быть тупым ребенком -- это очень нелегко. Мы обе через это прошли в свое время.