Чернильная смерть

Сажерук сжал левую руку в кулак.

— Ты даже не спросил, зачем я тебя позвал, — сказал он, тихо дуя в сложенные пальцы. — Я хотел показать тебе кое-что.

Он приложил кулак к стене — и между пальцев у него поползли огненные пауки. Они карабкались вверх по камням, все увеличиваясь в числе, словно рождались в кулаке Сажерука.

— Свистун боится пауков, — пояснил он. — Боится больше, чем мечей и ножей. Так что когда парочка таких вот заползет в его роскошный наряд, он на время забудет, как приятно избивать заключенных.

Фарид тоже сжал кулак.

— Как ты это делаешь?

— Не знаю — и это означает, к сожалению, что я не могу тебя научить. И такой вот штуке тоже.

Сажерук сложил ладони. Фарид услышал его шепот, но не мог разобрать слов. Зависть уколола его, как осиное жало, когда из горстей Сажерука вылетел огненный перепел и взмыл в ночное небо.

— Научи меня! — прошептал юноша. — Пожалуйста! Дай я хоть попробую!

Сажерук задумчиво посмотрел на него. Стражник наверху поднял тревогу. Огненные пауки добрались до крепостных зубцов.

— Меня научила этому смерть, Фарид, — тихо сказал он.

— Ну и что? Я тоже был мертв, как ты, хотя и не так долго!

Сажерук рассмеялся так громко, что стражник посмотрел со стены вниз, и Сажерук скорее потянул Фарида за собой в густую тень.

— Правда. А я и забыл! — прошептал он.

Стражники на стене, возбужденно перекликаясь, стреляли из арбалетов по огненному перепелу. Но стрелы сгорали в его перьях.

— Ну что ж, повторяй за мной!

Фарид торопливо согнул пальцы, взволнованный, как всегда, когда ему предстояло узнать что-то новое об огне. Нелегко было повторить странные слова, которые нашептывал Сажерук, но вдруг сердце у Фарида замерло — он почувствовал между пальцев огненное щекотание. В следующий момент из его кулака полезли светящиеся пауки и двинулись вверх по стене, словно огненная армия. Фарид гордо улыбнулся Сажеруку. Но когда он попытался запустить перепела, из его ладоней вылетело лишь несколько бесцветных мошек.

— Не расстраивайся! — прошептал Сажерук, отправляя во тьму еще двух перепелов. — Есть много других интересных штук — я тебя научу. Но сейчас нам нужно спрятаться от Среброносого.

Стены замка покрылись пылающей шубой, а Фарид с Сажеруком уходили все дальше в дебри леса. Огонь Коптемаза погас. Небо принадлежало теперь огню Сажерука. Свистун выслал солдат на их поиски, но Сажерук заставил пламя порождать рысей и волков, змей, неожиданно скатывавшихся с деревьев, и искрящуюся мошкару, летевшую в лицо латникам. Казалось у подножия замка горит, но огонь не обжигал, и Фарид со своим учителем — темные тени в багровой пучине пламени — сеяли ужас, не затронутые им.

Свистун велел лить со стен воду, застывавшую льдом на ветвях деревьев. Но огонь Сажерука продолжал пылать, порождая все новых чудовищ, и угас лишь с рассветом, как ночной призрак. Лишь огненные перепела продолжали кружить над Омброй, а когда Зяблик отправил в погасший лес собак, огненные зайцы все время сбивали их со следа. Фарид сидел с Сажеруком в зарослях терновника и чертополоха и чувствовал в сердце тепло счастья. Как хорошо снова быть рядом с Сажеруком, как раньше, в те ночи, когда он охранял его покой и защищал от дурных снов. Но сейчас его, кажется, не от чего было защищать. «Только от тебя самого, Фарид», — подумал он, и счастье погасло, как огненные звери, которых создал Сажерук, чтобы спасти Перепела.

— Что с тобой? — Сажерук смотрел на него так, словно умел теперь читать мысли не только Волшебного Языка.

А потом взял руку Фарида и тихонько подул ему на ладонь, пока в горсти у юноши не показалась женская фигурка из белого огня.

— Они не так страшны, как ты думаешь, — тихо сказал Сажерук. — И если они меня снова заберут, то не из-за тебя. Ясно?

— То есть как? — У Фарида замерло сердце. — Они тебя снова заберут? Почему? Скоро?

Белая Женщина у него на ладони превратилась в мошку, взлетела и растаяла в утреннем тумане.

— Это зависит от Перепела.

— Что?

Сажерук предостерегающе зажал ему рот ладонью и осторожно раздвинул колючие стебли. Под окнами тюрьмы караулили солдаты. Они смотрели на лес вытаращенными от страха глазами. С ними был Коптемаз. Он осматривал крепостную стену, словно надеялся прочитать на камнях, как удалось Сажеруку поджечь ночь.

— Ты только посмотри на него, — прошептал Сажерук. — Он ненавидит огонь, а огонь — его.

Но Фариду было не до Коптемаза. Он взял Сажерука под локоть.

— Не дай им снова себя забрать! Прошу тебя!

Сажерук посмотрел на него. У него стал совсем другой взгляд, чем до ухода. В глазах больше не было страха, только прежняя чуткая настороженность.

— Я же тебе сказал, все зависит от Перепела. Так что помоги мне его уберечь. Помощь ему понадобится. Пять дней и пять ночей во власти Свистуна — это очень много. Я думаю, мы рады будем, когда Змееглав наконец сюда доберется.

Фариду еще многое хотелось спросить, но он понял по глазам Сажерука, что больше ответов не будет.

— А Уродина? Ты не веришь, что она сможет его защитить?

— А ты веришь? — отозвался Сажерук.

Сквозь колючие заросли пробивалась фея. Она чуть не ободрала себе крылья о шипы и в полном изнеможении опустилась на колени Сажеруку. Это была та самая, которую он посылал к Перепелу. Она отыскала узника и вернулась передать его благодарность, не забыв при этом упомянуть, что Перепел подтвердил: такой красивой феи он еще никогда не видел.

Исчезнувшие дети

В детстве

Я был белкой, перепелом, лисой,

Говорил с ними на их языке,

Взбирался на их деревья, рыл их норы,

Знал вкус каждой былинки и каждого камня,

И смысл солнца, и что хочет сказать ночь.

Норман Рассел. Что хочет сказать дождь

Шел снег — крошечные ледяные звездочки, и Мегги задавалась вопросом, видит ли отец из своего заключения кружащиеся снежинки. «Нет, — отвечала она самой себе, — застенки Омбры слишком глубоко под землей». Мысль, что Мо не видит первого снега в Чернильном мире печалила ее не меньше чем сам факт, что он в тюрьме.

Сажерук его охраняет. Черный Принц без конца повторял ей это. Баптиста и Роксана тоже не уставали об этом твердить. Сажерук его охраняет. Но Мегги все время вспоминала Свистуна и то, какой хрупкой и юной казалась рядом с ним Уродина.

Змееглав будет в дороге еще два дня. Так сказала вчера Крапива. Всего два дня — и наступит решительный момент.

Силач потянул Мегги за собой и показал на тропу между деревьев. Две женщины пробирались через заснеженную чащобу.

Они привели двух мальчиков и девочку. С тех пор как Перепел сдался в плен, дети Омбры начали исчезать один за другим. Матери брали их с собой в поле, или на реку стирать белье, или в лес собирать хворост — и возвращались одни. Люди Принца ожидали детей в четырех местах — эта весть передавалась тихим шепотом из уст в уста. В каждом из приемных пунктов разбойников сопровождала женщина, чтобы детям было не так страшно выпускать материнскую руку.