Черное копье
Шрифт:
В ночной мгле слабо обрисовалась фигура в широком плаще — одна; и, вглядевшись изо всех сил, Фолко узнал в ней Отона.
— Я знаю, вы не спите, — услыхали они его осторожный шепот. — И знаю, что вы меня слышите, во всяком случае ты, половинчик. Олмер приказал своему горбуну назавтра разделить вас. Вождь уходит на заре и собирается взять с собой половинчика, а тебя, Маленький Гном, велено послать с отрядом, направляющимся на поиски гномов-изгоев, что согласны будут работать для нас, Торина решено оставить в моей сотне. Вам нужно уходить, и немедленно! Вождь не верит вам ни на грош! Он заподозрил измену — головы полетят непременно… Он убьет вас, или замучает до смерти, или попросту снимет запирающий уста браслет с ваших запястий, отрубив вам руки, после чего сможет вызнать все!
— А откуда… откуда известно это тебе, мой Капитан? — остолбенело проговорил хоббит, не найдя ничего более умного; гномы — те и вовсе потеряли дар речи.
Отон с досадой ругнулся сквозь зубы.
— Понимаю, вы мне не верите, я враг вам… — с горечью сказал он. — Вы, наверное, решили, что это ловушка Вождя. Он отдал этот приказ Санделло, он не предназначался для моих ушей. Это вышло случайно. Я не знаю и не хочу знать, зачем вы здесь, — но вы трижды спасли жизнь мне и моим воинам, и я не могу обречь вас на смерть. Вождь затеял что-то не то! Здесь я ему не помощник.
Друзья переглянулись в сумраке.
«Похоже, Отон говорит искренне, — подумал Фолко. — Он — воин, прям и вилять не любит. А кроме того, кроме того…»
— Мой Капитан, а где же… где Талисман? — спросил Фолко.
— А! Ты тоже почувствовал, что его больше у меня нет? — глухо вымолвил Отон. — Вождь забрал его у меня. Сказал, что больше он мне не понадобится, и забрал… Не доверяет, что ли… Впрочем, — оборвал он себя, — вам нельзя больше терять времени. К рассвету ваши следы должна покрыть роса! Берите эти три тюка — там у меня провизия на черный день. Не мешкайте! Быть может, мы еще встретимся…
Отон повернулся и скрылся в темноте.
— Только без споров! — предупреждая долгие препирательства, зашипел Фолко. — Он говорил правду. Надо уходить!
— Но тогда наш Долг… — начал было Торин.
— А вдруг тебе удастся? — сам ужасаясь собственным словам, выдавил из себя Малыш.
— Вы что, сдурели?! — схватился за голову хоббит. — Что я смогу один? А если каким-то чудом и смогу — что мне делать потом? Я не самоубийца!
— Да, ты прав, — после некоторого молчания проговорил Торин. — Мы исполним задуманное все вместе — или не исполним вообще. Никто не знает, что в действительности задумал Олмер. Твоя правда… Уходим!
Сборы заняли считанные минуты. Осторожно, завязав морды своим коням, они вывели их за черту сторожевых постов — и прыгнули в седла.
Бледно светила ущербная луна; черные лапы вековых деревьев нависали над головами — приходилось пригибаться к самым гривам, сберегая глаза. Ехали на юго-восток, ориентируясь по звездам, — счастье, что облаков было немного. В мыслях хоббита была пустота — необъятная, бездонная, омертвляющая. Что делать дальше? Единственный шанс — не упустить Вождя сейчас, пока он не затерялся в безбрежных пространствах, — но как это сделать? Придется все время, как и в дни погони от Туманных Гор до Опустелой Гряды, держаться где-то неподалеку, рискуя головой, — первый раз еще можно было отговориться, вторично уже не выйдет.
Его размышления прервал далекий отзвук трубящих тревогу рогов и едва слышный гул многих голосов.
«Похоже, наше отсутствие замечено», — подумал Фолко, пуская коня сухим верхом длинного увала.
Они скакали всю ночь, петляя и путая следы, чтобы сбить с толку возможных преследователей. Мало-помалу хоббит, задававший направление, стал забирать все больше и больше на северо-восток. Он помнил о яме, выжженной Небесным Огнем, и знал, что Вождь не минет ее.
Настало утро. Ясное, солнечное, бестревожное. Укрыв коней в густо заросшем распадке и оставив с ними Малыша, несмотря на его отчаянное сопротивление, Торин и Фолко, десять раз проверив каждую застежку доспеха, остроту и прочность каждой стрелы, осторожно, ползком двинулись вперед. Миновав непролазные заросли орешника, с превеликим трудом пробившись сквозь частое переплетение его ветвей, они увидели прямо перед собой памятное хоббиту место. Он вывел к нему Торина безошибочно, шел, словно на солнце с закрытыми глазами. Комок Тьмы на дне оставался нетронутым — Фолко был почти уверен, что именно им и интересуется Олмер, что именно за ним он придет сюда, — и хоббит
не имел права промахнуться.— Муторно-то как, — скривившись и с трудом сглатывая, пробормотал Торин. — Ну чисто как пива перепил… дурного, донельзя дурного. Слушай, а ну как он не придет — за нами в погоню кинется?
— Не кинется, — уверенно сказал Фолко. — Это место ему важнее всех шпионов мира, вместе взятых. В погоню он может отрядить кого-нибудь другого. Хотя народу у него здесь — раз-два и обчелся.
Их рассуждения прервал шум голосов — пока еще в некотором отдалении, но направляющихся прямиком сюда. Фолко и Торин сжались; хоббит мысленно горячо воззвал к всемогущей Варде Элберет, моля ее отвести взоры врагов от их тайного убежища…
Однако Вождь оказался куда хитрее, чем они предполагали. Среди деревьев замелькали фигуры людей и троллей, тщательно обыскивавших каждый куст и каждое дерево. Ловкие ангмарцы, точно кошки, карабкались наверх, проверяя, нет ли кого в древесных кронах. Тролли ломали поросль подлеска, хазги обнюхивали всякую дырку в земле… Фронт прочесывающих приближался; Фолко в отчаянии закусил губу.
— Отползаем, Торин, — глухо вымолвил он.
Перед глазами все словно почернело на миг. Все их планы рушились, и теперь, пока не поздно, нужно было уходить…
Они успели ускользнуть в самый последний момент. Издергавшийся Малыш едва не расплакался от разочарования, когда Торин в двух словах рассказал ему о случившемся.
— Ha-конь, друзья! — сохраняя присутствие духа, скомандовал Торин. — Давай к тому холму, Малыш, где еще засесть хотели…
Поросший высоким кустарником холм мог служить надежным убежищем. По обе его стороны тянулись не то старые, заросшие просеки, не то когда-то проложенные дороги. На этом месте друзья собирались устроить засаду; теперь же они просто повалились на землю, обессиленные и павшие духом.
Медленно тянулось время; все выше поднималось солнце. Ничто не нарушало спокойствия леса — пока Фолко не встрепенулся, точно разбуженный внезапным порывом холодного ветра. Словно ведомый чьей-то невидимой, но бесконечно могучей дланью, он всем существом своим потянулся туда, к яме, сейчас окруженной четырьмя кольцами стражи. Мир распластался под ним в стремительном полете — и он вновь словно ощутил за спиной незримые крылья, как тогда, в памятном сне, впервые явившем его внутреннему взору Гэндальфа и прекрасное Заморье. Мелькнул ковер леса — и вот перед ним разверстая пасть ямы и одинокая человеческая фигурка на дне. Человеческая?! Как бы не так! Тьма клубилась в складках плаща; и сам плащ соткан был из нитей колдовского ночного тумана, а глаза пламенели так, словно там, внутри черепа, пылали раскаленные угли. Вот широко разлетелись мглистые полы — человек? Нет, похожее на него существо нагнулось к земле… и острая боль ворвалась в сознание хоббита вкупе с горестным плачем немногих едва слышимых, невообразимо далеких и печальных голосов. А потом две силы — уже знакомый Фолко клубок Тьмы где-то там, под зеленым покровом дна и жуткая получеловеческая, полуиномировая мощь, чуждая всему и всякому свету и радости, — слились, и, хотя хоббит этого не видел, его согнуло от невыносимой боли. Видение тотчас исчезло.
Он увидел тревожные лица друзей, услышал их голоса, но отвечать им не мог, подавленный и разбитый. Он точно знал теперь, что Олмер нашел нечто, влившееся в него, и могущество Короля-без-Королевства возросло еще более. Они снова опоздали.
Глава четвертая
КЛИНКИ НАГОЛО!