Черное копье

Фолко только-только пришел в себя после свалившегося на него видения — соединение силы Олмера и силы Небесного Огня вызвало у хоббита состояние, близкое к полуобморочному, подобно тому, как начинает кружиться голова у человека, нагнувшегося над крутым обрывом.

— Что делать? — отозвался проверявший упряжь Торин, побелевшие губы его были сжаты, брови — гневно сдвинуты; гнома распирала ярость, как и всякий раз после поражения. — Тебе не ясно, мой милый?! Топать за ним следом! Вновь — в погоню за Вождем! Разве не поклялись мы преследовать его, пока ноги не отказались служить нам?

— Еще месяц без пива — и мои мне точно откажут, — буркнул Малыш.

— Не ной! У хоббита есть две вещицы, которые подскажут нам направление, — браслет и перстень. Не собьемся! И впредь будем умнее.

— То-то, что умнее, да задним умом, — не унимался Малыш.

— А что ты предлагаешь?! — вскинулся Торин. — Не можешь сказать ничего дельного — молчи! И вообще, вставай, лежебока. Клянусь Дьюрином, этот Вождь через час-другой дунет отсюда так, будто за ним гонится целое войско Валаров. Делать ему здесь больше нечего — пора обратно. А нам — за ним!

— Тише! — шикнул на них Фолко. — Не мешайте! Я слышу копыта! Несколько десятков лошадей… — Он оторвал ухо от земли. — На-конь, друзья!

Малыш резво вскочил на ноги и одним движением забросил на спину своего скакунка увесистый тюк с припасами. Фолко оттянул рукав — так и есть! Огненная стрелка указывала на юго-восток. Не теряя ни секунды, они пришпорили лошадей.

Так началась их новая погоня за ускользающим, точно вода из решета, загадочным Королем-без-Королевства. Фолко опасался, что Олмер, верный своему правилу не тратить даром времени, устремится вперед с такой быстротой, что им будет не угнаться за ним; однако этого не случилось. Вождь ехал не мешкая, но и не торопясь, держа путь куда-то на юго-восток. Хоббиту оставалось только ломать себе голову, что Вождю могло там понадобиться. Возвращаться в свои владения за Опустелой Грядой он явно не торопился.

Хотя Вождь и не мчался, подобно птице, но друзья, не имея заводных коней, не могли не то что обогнать его, чтобы устроить засаду, но и просто настигнуть. Они скакали и скакали вперед, в полную неизвестность — никто даже приблизительно не знал, что за земли лежат у них на пути; припасов было немного, и друзьям приходилось подтягивать пояса. Хорошо еще, что дикие леса, сквозь которые пролегала их дорога, изобиловали дичью, и стрела хоббита нет-нет, а и доставляла им к столу свежатины. Так минула неделя.

На рассвете восьмого дня (июль был на исходе, по календарю хоббита наступило уже двадцать шестое число) Малыш, влезший ранним утром на дерево, увидел впереди невысокую горную цепь.

Собственно говоря, они и так все это время пробирались лесистыми горами, невысокими, сильно сглаженными временем, однако эти горы скорее напоминали холмы. Впереди же из зеленого лесного моря во многих местах выдавались серые скальные клыки; невысокий хребет протянулся с запада на восток, преграждая дорогу. Гномы заметно приободрились. На недоуменный вопрос хоббита Малыш ответил, что в горах всегда есть шанс встретить если не сородичей, то по крайней мере их старые выработки. Вдаваться в подробности он отказался — лишь настаивал на еще большем сокращении привалов.

След Вождя вел их прямо к заметной даже отсюда глубокой и широкой седловине между двумя массивными горами и расползшимися подобно хорошо пропеченым караваям. Их острые скалистые вершины почему-то особенно привлекали внимание Торина и Малыша, которые ожидали некоего таинственного, одним им ведомого, знака. Фолко, справедливо почитая себя не менее зорким, тоже старался, как мог, но его взорам открывался лишь заглаженный вековой работой воды и ветра скальный профиль, хаотическое нагромождение все еще заостренных каменных пиков.

Тридцатого июля гномы резко свернули со следа, и только тогда хоббит смог добиться от них вразумительных объяснений.

— В этой горе должен быть гномий путь, — сказал Торин. — Там, на высоте, есть знаки, тебе, да и другим Смертным и Бессмертным, невидимые. Они гласят: дорога идет в дальний обход, вокруг горы; но можно пройти коротким путем. Теперь понял? Можно опередить Олмера!

Сердце хоббита забилось с такой частотой, что, казалось, в груди у него взялся за работу добрый десяток старательных молотобойцев.

Второго августа, теплым росным утром, они вышли к тщательно замаскированной узкой щели, куда с трудом мог протиснуться даже Фолко, да и то сняв с себя все доспехи.

— Да, давно не чистили здесь… — озабоченно проговорил Торин. — Камень плывет… Фолко! Ищи — на уровне груди там должен быть правильный выпуклый семиугольник!

— Легко сказать… — сдавленно пропыхтел с трудом разворачивающийся в каменной тесноте хоббит.

Его пальцы судорожно шарили по шершавым гранитным стенам, явно никогда не знавшим прикосновения резца или шлифовального бруска.

— Нет здесь ничего! — с досадой бросил он ожидавшим его в тревожном нетерпении гномам.

— Посмотри повыше! — подсказал Малыш. — На уровне нашей груди, а не твоей!

Ругнувшись про себя, Фолко с трудом повернулся на месте и вновь принялся ощупывать камень. Когда его пальцы внезапно коснулись ласкающей глади отполированного семиугольника, всеобщему ликованию не было конца.

— Дави теперь! — скомандовал Торин. — Только изо всех сил!

Каменные плиты разошлись с глухим рокотом; давным-давно заброшенный, механизм работы подземных мастеров по-прежнему оставался безотказным. Их взорам открылся широкий — телега проедет — и прямой тоннель. Наскоро приготовив факелы, друзья двинулись внутрь.

Путь через каменные толщи оказался вовсе не утомителен; пол был ровен, нужды блуждать не было; время от времени к тоннелю примыкали боковые узкие коридорчики, но главный тракт шел напрямик, никуда не сворачивая и не раздваиваясь.

— Кто жил здесь раньше? — спросил Фолко у Малыша.

— Это дело рук Восьмого Колена, — ответил Маленький Гном. — Праотцов у нас, тангаров, как ты знаешь, было семь — их сотворил сам великий Ауле. Восьмым же коленом у нас называют странное племя изгоев — не нынешних рангторов, а тех, кто ушел из родов еще до Затопления Белерианда, когда кипели знаменитые войны Предначальной Эпохи. Те, кто положил начало Восьмому Колену, не захотели присоединиться ни к эльфам Нолдора, ни к людям Эдайна. Они ушли на восток и начали создавать собственное царство — но потерпели неудачу. Отчего и почему — толком не знает никто из моих сородичей. Мрак забвения покрыл оставшиеся безвестными гробницы. Восьмое Колено сошло во тьму, и как протекли их последние часы, мы не знаем до сих пор. Однако затем, во дни Второй Эпохи, мы, гномы Запада, расселились по всему Средиземью — и было найдено несколько заброшенных крепостей работы давно забытых нами изгоев. Это — одна из них, небольшая, скорее передовой форт над глубокими рудниками. Если мы поднажмем и проведем в седле весь нынешний день и всю ночь — мы сильно опередим Олмера на выходе из ущелья.

Друзья не жалели ни себя, ни коней — счастье, что низкорослые хазгские лошадки оказались на диво выносливы. Фолко скакал, думая лишь об одном — как бы ненароком не повредил ногу его конек. Подгорная тьма утратила власть над хоббитом, больше она не казалась вместилищем таинственных бесплотных существ — это была просто темнота, досадная помеха, мешающая видеть.

К выходу они добрались полумертвыми от усталости. Выбились из сил и кони, и всадники. Фолко рухнул как подкошенный, едва они оказались на зеленой траве, под чистым утренним небом, по которому неспешно разливалась изумительная заря. В другое время хоббит застыл бы с открытым ртом, глядя на роскошную игру чистейших красок, но сейчас все его внимание приковывал серый браслет. Над ухом сопели гномы.