Черное озеро

– Я не нанималась обслуживать непойми откуда взявшихся немощных дурочек. – бывшая дама пожимает плечами, пытаясь казаться равнодушной.

Кажется, мой маленький спектакль на доверие сработал и заставил Идэр нервничать.

– Твоя обязанность – лечить членов команды и от заката до рассвета, да отмаливать наши грешки перед своими уродливыми тотемами.

Слова о вере ранят ее куда глубже, чем она показывает. Идэр кривит губы в печально знакомой злобной усмешке.

Да, моя милая предательница, я тоже научился делать больно.

– Она – никто. – цедит сквозь зубы бывшая невеста. Тонкие руки, похожие на веточки, дрожат, вцепившись в золотой силуэт Богини Смерти, болтающийся на шее. – Чумазая помятая страхолюдина. Что ты к ней так пристал? Что в ней такого?

Инесса отвечает быстрее меня.

– О, я ношу побои с гордостью. – весело и просто. Без истерик и оскорблений в ответ. Инесса не притворяется жертвой обстоятельств, она просто переступает через случившееся.

Носит побои с гордостью.

Непроизвольно касаюсь участка шеи справа, там, где шрам особенно грубый. Он скрывается под воротом рубашки и выглядывает только если расстегнуть пару верхних пуговиц. Я чуть не потерял голову.

Ношу ли я свои увечья с гордостью? Нет. Смогу ли когда-то? Тоже нет. Они свидетельствуют о самом главном поражении в моей жизни, а я не люблю проигрывать.

– Инесса теперь одна из Смертников.

В спальне повисает оглушающая тишина, добавляя излишнего трагизма моим словам.

Никто не хотел принимать Идэр в ряды группы, только потому что той не повезло родиться женщиной. Она заработала свое место лужами пролитой крови и десятками отнятых жизней в мое имя. Брать к нам совершенно незнакомую девчонку с говором иноземного сумасшедшего навлекает на мысли о обреченности столь безрассудной идеи. Но я уже все решил. Она, хоть и бесстрашно глупая (что может стать несомненным преимуществом), но с легкостью справляется с замками. Тем более, сделка есть сделка.

– Ты не можешь так поступить! – голос бывшей невесты срывается, и она всхлипывает. Идэр привлекает к нашей маленькой стычке лишнее внимание. В коридоре раздаются торопливые шаги. Прохожу вглубь комнаты, открывая первые ряды для прибывших зрителей.

– Почему? Я уже это сделал.

– Поздравляю, Инесса, теперь ты одна из нас. – раздается за спиной басистый, словно раскаты грома, голос Катуня. Девчонка оборачивается, придерживая руками нижнее белье. Оно такое же странное, как и она сама.

Бретели и цветочки. Оригинально.

Идэр, словно вихрь, подскакивает ко мне и заносит руку для удара.

Давай, ударь меня. Что это изменит? Тебе станет легче? Ты когда-нибудь думала о том, что должен сделать с тобой я, чтобы исправить то, что ты наделала?

Она не решается. Замирает и дрожит.

Прости меня за то, что не смогу отпустить тебе твои грехи, как хвалёные Боги, которым ты поклоняешься.

Моя предательница смахивает слезы, бегущие по щекам, и покидает комнату в спешке.

Почему мне всё ещё её жаль? Слабак.

Инесса поднимается и натягивает короткую тунику, едва прикрывающую тело до середины бедра. Голые ноги бледные и крепкие для девушки. Мне приходится наклониться вперед, чтобы видеть ее лицо. Недовольное. Кажется, оно имеет только два вида: просто недовольное и довольное, но только когда она приносит неудобство другим.

– Мне не нужно твое покровительство просто потому, что ты хочешь побесить свою жену.

Она задирает подбородок. Большие глаза уставились на меня. Голубые, как вода в ручье, глубокие, как взволнованное море. Меня поражает ее самоуверенная наглость.

– Жену?

– Она так сказала.

– О, я скорее женюсь на тебе, чем на ней.

Приняв оскорбленный вид, Инесса надувает губы. Потрескавшиеся и в кровоподтёках. Она трёт щеку с проступившим синяком, отвечая:

– Разбежался. Я бы лучше встретила старость с козлом, который раскрасил мне лицо.

Не то чтобы её слова ранят мою гордость, но как человек, что не привык слышать «нет», я впечатлён. В плохом смысле этого слова.

Хастах. Что она вообще может найти в Хастахе кроме его всяческих презрительных высказываний о дамах?

Зачем я вообще об этом думаю?

– И чего ты добьешься без моего покровительства?

Девица утрировано повторяет выражение моего лица, передразнивая.

Я так не делаю! У меня не настолько заносчивый вид!

– Не воображай себя героем.

Меня передергивает от ее слов.

Я не считаю себя мерянским рыцарем, доблестно сражающимся со злом. Если кому-то приспичит сразить негодяя, то он придёт по мою душу. И всё же слышать мерзкую правду о себе из чужих уст – неприятно.

Катунь ложится на постель Невы. Он заплетает свалянные волосы в косички.

– Мне совсем не льстит быть суицидницей. – изъявляет свое недовольство Инесса, садясь рядом с Нахимовым.

– Смертницей. – чопорно поправила низкую Инессу маленькая княжна, грациозно опускаясь на свободное место рядом с Катунем. Руки Невы утопают в складках плотного темно-синего платья, расшитого серебряными узорами.

Кажется, прошлой ночью Катунь уже успел добраться до рынка. Или до чужого шкафа.

Замечаю на спинке стула в углу мешок, набитый тряпками.

– Когда все кончится, это будет самым счастливым днем в моей жизни. Без разницы как кончится. – устало сетует Нахимов.

Инесса непонимающе глядит на его широкую спину, а потом переглядывается с маленькой княжной. Та пожимает худенькими плечами.

– Хочешь в отпуск? – ядовито комментирует Инесса. Катунь отвечает беззлобно.

– Хоть в преисподнюю.

Инесса усмехается. Подтягивает колени к груди и, едва прикрыв то, что приличные женщины предпочитают скрывать за десятком слоев ткани, опускает лицо на ладони.

– Любитель жарких курортов? – продолжает глумиться она.

– Амур, если ты избавишься от неё, я тебе этого никогда не прощу.

– Сама от себя избавлюсь раньше.

– Я пыталась лун восемь спустя, после того как нас поймали. – внезапно на полном серьезе говорит маленькая княжна. Нева немного теряется, когда все присутствующие глазеют на неё, но всё равно продолжает, опустив взгляд. – Первый год был самым сложным. Потом привыкаешь.

– Привыкаешь? – не веря уточняет воровка.