Черное солнце

* * *

Два часа назад Эл скрылась за дверью ателье на Унтер-ден-линден, а я остался ждать ее в машине. Это было пятнадцатого февраля, с момента начала власти Гитлера прошло почти две недели, и за это время Берлин успел сильно измениться. Флаги со свастикой, где кровавый круг обрамлял белый, приковывая внимание к черным крючьям в центре, трепал холодный ветер. Но, несмотря на холод, на улицах было очень многолюдно, правда, как мне казалось, движения прохожих были резкими и хаотичными, как у марионеток, еще не привыкших к ниткам, связавшим их по рукам и ногам. Дверной колокольчик мягко прозвенел, дверь открылась и пропустила Эл вперед.

На ней было свадебное платье и белая шляпка с вуалью, которая наполовину скрывала лицо. Она улыбнулась мне, и села рядом, говоря, что теперь мы можем ехать на Александерплатц. Согласно заданию, свадьба Харри и Агны Кёльнер должна была быть скромной, но – со свидетелями. И, не найдя никого из проходивших мимо людей на эти почетные должности, мы решили, что возле канцелярии на самой оживленной берлинской улице свидетелей будет более, чем достаточно.

…Церемония прошла быстро и точно, ровно уложившись в пятнадцать минут, которые были отведены на регистрацию каждой пары. Мы уже подходили к нашему «Мерседесу», когда дорогу нам перешел высокий плотный мужчина. Он остановился перед нами и ждал, пока мы поравняемся с ним. При необходимости, я мог выстрелить из своего «Вальтера» в любую минуту, хотя что было бы потом, когда меня схватили бы и обвинили в покушении – или даже убийстве – самого Германа Геринга? А передо мной и Эл стоял именно он. Рейхсминистр авиации Третьего рейха.

Я не успел подумать о том, догадалась ли Эл, кто он, – жеманная улыбка раздвинула его тонкие губы, когда мы остановились рядом с ним. После приветствий, которыми мы обменялись, Геринг захотел узнать наши имена, и оглянувшись на наш «Мерседес», улыбнулся еще шире. И каково же было его удивление, когда я протянул ему паспорта Харри и Агны Кёльнер и свидетельство о браке, заключенном несколько минут назад. Казалось, что и истории про наш «Мерседес», сделанный по специальному заказу, он вполне поверил. Его смутило, что мы приехали на «машине фюрера» – так он выразился, потому что правом ездить на таких автомобилях обладали только высшие чины нынешней Германии. Сказав «ну раз уж вы немцы!», Геринг захохотал, поправил козырек серой фуражки, и, возвращая мне документы, пристально посмотрел на Эл. Я почувствовал, как она вздрогнула и сжала мою руку. Потом, сделав легкое движение вперед, очаровательно улыбнулась Герингу и наклонила голову в знак благодарности. А он, звонко хлопнув в ладоши и глядя на нас долгим взглядом, ответил, что не оставит нас, пока не увидит поцелуй молодоженов. Фраза была произнесена вполне благодушно, но за этим покровом был явно различим приказ.

Мы посмотрели друг на друга, и когда я наклонился к Эл для поцелуя, она быстро закрыла глаза, чуть приподняв голову вверх. Ее губы были сухие, – совсем не такими я помнил их с момента нашего поцелуя в Кале. Дыхание Эл стало горячим и прерывистым, она хотела сделать вдох и не могла. Поцелуй вышел неловким, и Геринг, снова рассмеявшись, махнул рукой, словно завершая свое «выступление» и говоря, что мы – «настоящие молодожены, если целуемся так неуклюже». Прощаясь с нами, он выразил пожелание о новой встрече, которая должна была состояться этим же вечером, назвал адрес, подмигнул Эл и исчез в плотной толпе прохожих.

Глава 6

Геринг давно растворился в толпе, но Эл все так же стояла на тротуаре перед мэрией, пытаясь разглядеть его среди прохожих. Холодный ветер играл вуалью ее белой шляпки, но девушка застыла, словно в гуле уличной толпы ей одной было слышно то, что осталось тайной для всех остальных.

– Агна, пойдем, – наклонившись к девушке, сказал Харри.

Элис рассеянно скользнула взглядом по лицу Эдварда и снова начала рассматривать прохожих. Неужели она думала, что снова увидит Геринга? Вздохнув, Эдвард встал позади Эл, и, закрывая ее от колючего холода, взял за локоть.

– Но…где он? – словно очнувшись ото сна, она с тревогой смотрела по сторонам.

– Пойдем, нам пора.

– Но куда он ушел? Это же…

– Я знаю, Агна, – не желая идти, Элисон упиралась изо всех сил, и Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть ее с места и не быть грубым. Может быть, сам Эдвард не рассчитал силу, а может быть Эл, забывшись, слишком сильно выворачивалась из его рук, но сходя с тротуара, она неловко повернулась и вскрикнула от боли в плече.

– Ты в порядке?

Они стояли у машины и смотрели на друг друга, а затем Эл, взявшись поврежденной рукой за ручку автомобильной дверцы, рванула ее на себя. Новая волна боли обдала ее жаром, но Элис, упорно храня молчание, села в машину, спрятавшись в самом дальнем от водительского места углу. «Убежище» было смехотворным. Тем более, что у Эдварда не было никакого намерения тревожить Элисон, но, если подобрав под себя ноги и свернувшись в комок она чувствовала себя лучше, что ж, пусть.

Милн резко руль влево, и, развернув «запрещенный» автомобиль, помчался в фешенебельный район Груневальд, где у новоиспеченной четы Кёльнер был шикарный дом.

* * *

На часах было без четверти девять, когда Элис, одетая в темно-зеленое длинное платье, вышла из своей спальни и направилась к радиоприемнику. Она долго искала нужную волну, но когда нашла, не услышала ничего, кроме музыки Вагнера.

– Опять! – Элисон с такой злостью крутила ручку приемника, что гостиная наполнилась звуками радиопомех, извещая всех, кто только мог быть в доме, что на данной частоте эфиры отсутствуют, – иди к черту! – ударив по крышке радио правой рукой, Эл снова поморщилась от боли. Когда она уже запомнит, что утром повредила эту руку?

Словно отвечая на шум, вторая дверь, ведущая из гостиной в другую спальню, открылась, и на пороге показался Милн. Застегнув запонку, он оглядел комнату.

– Агна?

Элис оглянулась на Эдварда и зло посмотрела ему в глаза. Ей хотелось сказать, что она никакая не «Агна», но вовремя остановилась.

– Эфир закончился.

– Да, только что. Я послушал музыку.

– И что же?

– Я не стану тебе отвечать, когда ты так злишься. Кроме того, нам пора.

– Ты все время говоришь одно и то же: «нам пора», «нам надо идти», «пойдем»…мне это надоело!

Выражение лица Милна не изменилось, не считая того, что одна бровь приподнялась, немного напоминая крышу домика с детского рисунка. И если бы Элис знала его лучше, она бы поняла, что это забавное изменение в его лице – ничто иное, как предупреждение. Но фрау Кёльнер была слишком увлечена собой, чтобы заметить в этот момент что-то еще. Ступая бесшумно, Милн подошел к бару, спрятанному в большом глобусе, отвел крышку назад и уставился на графины и бутылки со спиртным разных видов и сортов.

– Сегодня важный вечер, Агна. Вполне вероятно, от того, как он пройдет, будет зависеть очень многое, – после слова «очень» Эдвард замолчал, – поэтому, если ты и дальше намерена вести себя как маленькая капризная девочка, то тебе лучше остаться дома.

– Я не хочу быть фрау Кёльнер, – с горечью произнесла Элисон.

– Что ж…хотя бы в этом мы согласны друг с другом.

Входная дверь громко хлопнула и Элис осталась одна.

Глава 7