Черные минуты

— Я передам ему, но боюсь, что его это не удовлетворит. Что-нибудь еще, сеньор?

— Да. Бернардо Бланко… Имел ли он отношение к вашим людям?

— Прошу вас, не надо этих намеков…

— А это не намек. Вы не допускаете, что кто-то из ваших мог действовать в одиночку, чтобы произвести впечатление на сеньора Обригона?

Вивар щелкнул языком.

— Уверяю вас, мы не видели сеньора Бланко целый год, с того самого интервью. Если вам интересно мнение моего босса, то он считает, что вы должны искать преступника в другом месте.

— А что это значит?

— Вы знаете.

Табоада, подумав с минуту, поднялся:

— Я благодарен вам за помощь. Передайте сеньору Обригону, что я очень сожалею о случившемся и всецело желаю…

— Да, хорошо, сеньор.

Вивар проводил его до дверей. Сеньор Обрегон посмотрел ему вслед, но не попрощался. Дружбе, значит, конец.

Садясь в машину, Табоада подумал, что не мешало бы и впрямь посетить район Лас-Кончас, где у журналиста были какие-то интересы.

Глава 5

В Лас-Кончас Табоада поехал по новому белому шоссе, что проложили недавно вдоль лагуны. Следуя указателю «Строительная компания «Билд», он свернул с шоссе на грунтовую дорогу и вскоре уперся в забор из колючей проволоки. Дальше начинались дюны, и проезда не было. Среди дюн стояла времянка, были свалены кирпичи, бетонные блоки. Чтобы попасть на другую сторону, ему пришлось ползать по песку под проволокой.

У времянки горел небольшой костер, стоял мангал, на каких строители готовят себе еду. Рядом на привязи бегала немецкая овчарка, которая при приближении Табоады не залаяла — наверное, оттого, что ветер дул в его сторону.

Табоада решил укрыться за кучей кирпичей и понаблюдать. Он увидел, как к костру подходит человек — сутулый, в грязном одеяле. Кто-то вел его под руку. Сначала Табоада подумал, что ребенок, но, приглядевшись, понял, что это карлик. Судя по тому, как неуверенно двигался человек, он, наверное, был слепой или слабовидящий. В его фигуре Табоаде почудилось что-то знакомое. Он обмер. Нет, не может быть… Хорхе Ромеро! Что он здесь делает? Неужели его наняли сторожем?

Карлик усадил Ромеро у костра и стал разогревать в мангале тортильи. Потом вышла девочка, неся большую банку съестного и четыре пластиковые тарелки. Ромеро обернулся, крикнул что-то неразборчивое, и к ним присоединился второй карлик. Девочка разложила еду по тарелкам, и все жадно накинулись на еду.

И тут собака что-то учуяла. Наверное, ветер переменился, и она с бешеным лаем стала рваться в его сторону. Один карлик мигом взобрался на плиты, огляделся и увидел его. Оба карлика бросились туда, где прятался Табоада. Тому волей-неволей пришлось покинуть свое укрытие и выйти на открытое место. Девочка тем временем принесла из времянки ружье, которое подала Ромеро. Когда у его головы просвистела пуля, Табоада даже удивился: неужели этот недобиток умеет так метко стрелять? Наверное, он стреляет по слуху, ориентируясь на крики гномов. Он сунул руку за пояс — «магнума» не было. Ну конечно, он лежит в машине под сиденьем. Второй выстрел — и Табоада бросился наутек и бежал, пока собачий лай не затих вдали.

Глава 6

Вернуться в офис в таком виде он не мог, так что он поехал домой, чтобы принять душ и почистить одежду. Но прежде позвонил секретарше:

— Найди Толстого Волка и Бедуино и передай, что чтобы срочно ехали ко мне домой. А еще узнай, кому принадлежит строительная компания «Билд».

— Я знаю, сеньор. Ее владелец — брат губернатора. Моя невестка там работает.

Табоада мысленно выругался.

— Сеньор, — продолжала Сандрита, — вам только что звонил сеньор Кампилло. Губернатор ждет вас сегодня у себя в восемь часов вечера.

Табоада с отчаянным стоном повалился на кровать. Это начало конца. Тебя вызывает губернатор, благодарит за службу и увольняет. Пшел вон, старый пес. Всю жизнь помогаешь губернаторам, мэрам, лидерам профсоюзов и даже министрам, а потом тебе дают пинка под зад. Подобный случай происходил на его глазах, когда снимали Гарсиа. Понятно, что губернатору необходим надежный человек, который защищал бы его бизнес в порту, и чем он его не устраивает? Нет, не сдастся без боя. По крайней мере, поторгуется за повышенную пенсию и компенсации, которые заслужил, как никто другой!

— Спасибо, — сказал он Сандрите. — Передай, что я уже в пути. А кто-нибудь заходил ко мне в кабинет?

— Да… Камарена.

— Камарена? Он что-нибудь взял?

— Нет. Он искал вас.

— А что у него было в руках?

— Какие-то бумаги…

Все понятно. Группа «Билд», купившая землю, убийство журналиста, все это связано.

— Запри мой кабинет и никого не пускай! Где Бедуино? Дай ему трубку.

— Да, сеньор?

— Бедуино, если кто-то попробует вломиться ко мне в кабинет, арестуй его! Понятно? Ты отвечаешь головой за сохранность всех документов. Я скоро буду.

Глава 7

В столицу штата он добрался только к одиннадцати часам. Он всю дорогу гнал как сумасшедший, и как было не гнать, если то и дело звонит генеральный прокурор и торопит, точно не понимает, что, отвечая на его звонки, Табоада всякий раз рискует улететь в кювет.

Сьюидад-Виктория встретила его яркими ночными огнями. Большие города никогда не спят, и все самое важное происходит ночью.

— Сеньор прокурор примет вас через пять минут, — сказала секретарь.

Табоада остался один в огромном зале. Он то садился, то вскакивал и принимался шагать по приемной, гадая, что все это значит. На глаза ему попалась газета «Геральд», выходящая в Южном Техасе, словно кто-то нарочно подложил ее сюда. Материал об убитом журналисте был на первой полосе. Вдруг в груди у него появилось необычное ощущение — не то чтобы боль, но чувство, будто он не дышит, а глотает ножи. Наверное, тут слишком сухой и холодный воздух из-за кондиционера. А он все-таки с дороги, после трех часов на жаре. Сказывается резкая перемена температуры. Надо отдохнуть, расслабиться, и он будет как новенький.

Вскоре вернулась секретарь:

— Идемте со мной.

Они ждали его за большим круглым столом — прокурор, губернатор, шеф полиции штата.

«Черт бы вас всех побрал, — думал Табоада, — паршивый сукин сын Сигьенза».

— Здравствуйте, шеф.

Он пожал три холодных руки. Рука губернатора была совершенно вялая, точно он не хотел касаться Табоады. Затем они молча посмотрели на него, как смотрят на лжецов или сумасшедших, которые в состоянии выкинуть любую безумную шутку. Ему стало ясно, что они сговорились против него.