Черные минуты

Они расхохотались:

— Шеф Гарсиа больше не шеф. Мы его уволили. Теперь мы здесь распоряжаемся.

С этими словами Гутьеррес взял задержанных под руки и вывел за порог.

— Да кто вы такие? — возмутился Ромеро, оглядываясь по сторонам и не видя вокруг ни одного знакомого лица. Он подошел к телефону и хотел набрать номер, но шнур был обрезан. — Какого черта? Что здесь происходит? Это Шакал! Заприте его в камере! — Ему казалось, что он сходит с ума. — Вы что, не собираетесь ничего делать? — Все понятно, эти сволочи хотят украсть у него вознаграждение. Такое с ним уже не первый раз. — Эй, стойте! — Ромеро бросился к черной машине, куда в это время садились Шакал и Чуй, но Гутьеррес схватил его за руку:

— Послушай, приятель, это приказ шефа. Если тебя что-то не устраивает, можешь обратиться к нему лично.

— Приказ шефа? Какого шефа?

И тут он увидел спускающегося по ступеням Траволту. Траволта был совершенно спокоен, ни тени стыда или смущения не было на его лице.

— Что происходит? — спросил Ромеро.

Траволта достал из кармана сигару — такие курил шеф Гарсиа.

— Ничего особенного. Просто ты обознался и схватил не того человека, придурок. И я его отпустил. — Он вскрыл иглой кончик сигареты.

— Чушь собачья! Шакал признался, у нас есть все доказательства! Он виновен, это же ясно как божий день!

— Помолчи, дружок, ты ничего не понимаешь. Проваливай, пока цел, нам больше не нужны нахлебники вроде тебя.

Один из трех горилл протянул ему зажигалку, и Ромеро увидел у него на рукаве шеврон СБП. Он покрылся испариной. Вот оно что… Выходит, глава профсоюза учителей попросил защиты у президента Эчеверриа, и тот спустил на них федералов. Вот почему арестован Барбоса и смещен шеф Гарсиа, пригласивший для расследования доктора Куроза Куарона. Большая игра прошла мимо него. Пятьдесят тысяч настолько заслонили все вокруг, что он не замечал, что творится у него под самым носом.

Кто-то толкнул его в спину. Он обернулся: Толстый Волк и Чикоте. Пока один отвлекал его, второй выхватил у него пистолет. Мерзавцы!

— Привет, Сиго! Сколько же тебе платят за каждую статью?

— Предатель, кто бы мог подумать? Ублюдок!

Похоже, удача окончательно изменила ему. Только что он был без пяти минут миллионер, а теперь его единственное богатство — собственная шкура, да и та в опасности.

— Извините, ребята, я сейчас вернусь.

— Ты куда?

— Я сейчас, до угла и обратно.

— В такое время опасно выходить на дому. Не ходи, мы будем беспокоиться. Кроме того, у нас к тебе разговор.

Ромеро, весь в холодном поту, шагнул к двери, краем глаза наблюдая за коллегами. Он хотел повернуть ручку, но Чикоте не позволил:

— Секундочку, приятель, мы ведь с тобой разговариваем.

— Черт подери, Чикоте, пусти меня!

Но Чикоте, который знал его не первый год, который помог ему на первых порах устроиться в полицию, не пускал его.

— Что стряслось, Чикоте? Что за хрень, почему ты меня не пускаешь? Ты рехнулся? Чем я виноват?

— Слушай, Ромеро, у меня приказ. Я точно не знаю, что ты натворил…

Сиго не дослушал. Он заметил, что черный ход никто не охраняет, и рванул туда.

— Ромеро! — закричали сверху, но он не остановился.

И вот когда он уже был одной ногой на парковке, чья-то рука грубо схватила его за плечо. Это был Траволта, а с ним Гутьеррес.

— Стой, кому говорят, сукин сын!

Подошли еще несколько человек. Ромеро примирительно поднял руки, желая успокоить их, однако взгляд Гутьерреса яснее всяких слов говорил, что ни один из людей не властен спасти ему жизнь. Хотелось сжаться, спрятаться, но спрятаться было негде. Гутьеррас свалил его на пол одним ударом, и избиение началось.

Их было четверо. Они оттащили его в камеру, где продолжили избивать.

— Ага, крыса, наконец-то ты попался. Так бывает с каждым, кто слишком много болтает.

Он не знал, долго ли это продолжалось. Он потерял сознание. Когда он очнулся, он лежал на земле, а его мучители совали ему в рот какой-то металлический предмет. Те зубы, что уцелели после избиения, они выдрали ему плоскогубцами.

— Парни, ведь его называют Сиго, Слепой? — спросил один из федералов. — А он вовсе не слепой, неувязочка получается. Пусть у него будет причина носить это прозвище.

— Нет, нет! — захрипел он. — Не надо!

Последнее, что видел Ромеро, был кусок проволоки в руке Гутьерреса, а затем он снова потерял сознание от жуткой боли, пронзившей левый глаз. Когда приехал мэр Торрес Сабинас и с ним еще двое, Ромеро валялся на земле окровавленным трупом.

— Какой ужас! — вскричал мэр. — Прекратите немедленно!

— Он это заслужил, — отвечали федералы. — Вы же не хотите, чтобы этот тип испортил вам карьеру? Не забывайте, что по вашей просьбе президент выделил два с половиной миллиона долларов на проведение карнавала в июне. Неужели вы откажетесь? Подумайте о том, какого праздника лишатся горожане и как они будут недовольны. Да и президент найдет способ вас отблагодарить.

— Ну а с ним что?

— Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся.

Торрес Сабинас в последний раз взглянул на Ромеро и отвернулся, давая понять, что он согласен. Так президент, правительство и мэр заключили соглашение на трупах погибших девочек. Что ж, обычное дело — все города растут вокруг кладбищ.

Ромеро очнулся, когда его выволокли из машины на мосту. Федералы громко смеялись. Они были пьяны — он чувствовал, как от них разит спиртным.

— Ну что, Слепой, вылезай, приехали. Дальше поплывешь сам!

Ромеро с размаху швырнули в воду, и следом кто-то разрядил пистолет. Ему, можно сказать, повезло — его пощадили пули, он не ушел на дно, и почти сразу его, живого, выловил один из рыбаков в устье реки. Врачи собрали по кусочкам сломанные кости, хотя кое-что собрать не смогли. А Винсенте Ранхелю пришлось гораздо хуже.

Глава 28

Ранхель с изумлением наблюдал, как Моралес усаживается в «гранд-маркиз», когда к нему подошли два человека в штатском.

— Винсенте Ранхель Гонсалес?

— Да.

Тот, что был выше, сунул в рот сигарету.

— Мигель Миазаки из федеральной службы президента. Мы вас ждали. Давайте прокатимся?

— Но у меня здесь дело.

— Вы имеете в виду задержанного вами человека? Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся. Прокатимся, а заодно и поговорим.

Они уселись к нему в машину. Миазаки впереди, а его приятель сзади.

— Мы приезжие, хотим посмотреть город и дом, где вы живете. Говорят, у вас там совершенно чудное место. Но сначала на набережную, идет?