Черные ножи 3
Шрифт:
Я даже немного подремал, а когда проснулся, то увидел, что Флеминг чуть повернулся на переднем сиденье и разглядывал меня. Вот теперь он был настроен на беседу.
— Вы расскажете, что задумали? Или время все еще не пришло? — поинтересовался я, добавив толику ехидства в голосе.
— Пожалуй, уже можно, — серьезно кивнул Ян. — Нам уже вряд ли кто-то сумеет помешать, хотя попытки были… Я предпринял все меры, чтобы этого не произошло.
Мне было интересно. Я понимал, что у коммандера имеются могущественные враги. Кто-то же подослал того кашляющего соглядатая мне в палату?.. Вот только человек был выбран неподходящий — ничего не вызнал,
— Итак? — подстегнул я затянувшееся молчание.
— Итак, господин Иванов, сегодня мы постараемся осуществить мой старый план, который в свое время был отклонен руководством, как интересный, но крайне рискованный и практически невыполнимый.
— А сейчас они передумали?
— У них нет выбора, — пожал плечами Ян, и я сделал вывод, то он все-таки действует на свой страх и риск. Никто ничего ему так и не согласовал. Игра идет по-крупному: либо пан, либо пропал.
— Ваш план настолько опасный?
— Судите сами, — Флеминг откинулся в кресле и закурил сигарету, — идея проста и осуществима… но есть нюансы. Итак, мы берем немецкий самолет, имитируем крушение в нужном квадрате на море, по немецкой частоте просим о помощи… и ждем, пока эта помощь к нам придет.
— И кого же мы дождемся? — удивился я.
— Германскую подводную лодку, на которой есть действующий экземпляр «Парадигмы» и кодовые книги. По данным военно-морской разведки, мы примерно вычислили район, где она курсирует. Наш призыв о помощи не смогут проигнорировать! Лодка обязательно всплывет наверх, чтобы эвакуировать экипаж самолета. Тут-то мы ее и захватим!
План был замечательный, но и немыслимо авантюрный при этом. Я мысленно поаплодировал коммандеру, но все же оставались вопросы:
— Вы сказали, что эту идею уже предлагали прежде?
— Да, несколько лет назад, когда требовалось захватить «Энигму», — кивнул Флеминг, выпуская в окно клуб дыма.
— Но ее отвергли… почему? Не нашли подходящий самолет? — мне правда было интересно. Уж явно не из-за риска для жизни коммандос начальство отказалось от этой идеи.
— Видите ли, мистер, самолет у нас имеется, но все дело в том, что бомбардировщик, вероятно, затонет раньше, чем мы успеем переместиться на спасательный плот. Так посчитали эксперты, и я вынужден им верить, хотя имею иное мнение на этот счет.
Вот теперь мне все стало совершенно ясно, и я даже восхитился мужеству коммандера. Поставить на кон собственную жизнь мог далеко на каждый. Он сумел. Вот только неизвестные мне эксперты с ним не согласились, в итоге, операции не дали ход. А может, просто, пожалели самолет, который мог еще послужить выполнению иных задач. «Энигму» получили позже и иным путем. Флеминг же остался, что называется, с носом. И это больно ударило по его самолюбию. Он требовал реванша, и вот ему представился новый шанс.
— Откуда у вас данные о квадрате, где курсирует подводная лодка?
— Это секрет, господин разведчик, вам ли не понимать…
Так, кое-что проясняется. Уж не передали ли ему нужные координаты в пресловутых брянских лесах? Ведь именно после этого он и затеял данную операцию. Но с кем он мог там контактировать? Исключительно с нашими…
Ладно, оставим этот вопрос на потом. Сейчас же сконцентрируюсь на главном: меня без спроса включили в состав группы, которая собралась совершить немыслимое — захватить немецкую подлодку.
Правы были эксперты — эта миссия практически на сто процентов обречена на провал. Сколько факторов должно сойтись, чтобы все удалось?— Молчите? — прервал паузу Флеминг. — Прикидываете наши шансы?
Я кивнул.
— Нахожу их чрезвычайно низкими.
— Именно поэтому мне и потребуется ваша удача, Иван.
Самое интересное, что он сказал это на полном серьезе. И вот тут мне стало не по себе. Что если я ошибался, и Флеминг руководствовался совершенно иными мотивами, привлекая меня в группу? Что если ему плевать было на мои связи и статус? А все, что он хотел — это некая пресловутая мистическая составляющая. В последние годы многие буквально повернулись на этом аспекте, включая чины самого высокого полета, как в Германии, так и в Британии, и, что там скрывать, в Советском Союзе.
Что если Ян захотел использовать до сих пор благоволящую мне фортуну в своих целях! Именно поэтому он и прихватил меня, исходящего кровью, в подворье, посчитав, что только чудом можно было выжить в той ситуации, в которой выжил я.
Если моя версия верна, то на этом можно сыграть. Я еще не знал как, но я обязан был задурить голову коммандеру и суметь убраться обратно домой. Любым способом.
Мы свернули с дороги, и вскоре впереди показался высокий сетчатый забор, за которым находился аэродром. Машины остановились у ворот, к нам тут же подошел караульный офицер, слегка ошарашенный при виде немецкой формы. Флеминг тут же вылез из машины, предъявил нужные документы и что-то долго объяснял офицеру. Наконец, тот дал сигнал, солдаты открыли ворота, Ян вернулся на свое место, и мы поехали вдоль взлетно-посадочной полосы к одному из дальних ангаров.
Там нас уже ждали. Два техника распахнули во всю ширь ворота ангара, и машины въехали внутрь, остановившись чуть в стороне от огромного четырехмоторного моноплана со свастиками на фюзеляже, в котором я легко узнал дальний немецкий бомбардировщик «Focke-Wulf Fw.200 „Condor“».
Ничего себе! Теперь стало понятно, почему нас всего семеро в группе. Экипаж «Кондора» как раз насчитывал семь человек, и большее число «пострадавших» теоретически могло вызвать подозрения у членов экипажа подводной лодки.
А Флеминг хорош! Все рассчитал до мелочей.
«Кондор» некогда задуманный пассажирско-транспортным авиалайнером, позже, как и почти все гражданские немецкие самолеты, был перепрофилирован для военных ценней, став самолетом разведки и бомбардировщиком, способным нести на себе до пары тысяч килограмм бомб. Но из-за своего «гражданского» прошлого, «Кондор» оказался плохим бомбардировщиком. Он обладал слишком низкой скоростью полета и боевой живучестью, и стал чаще использоваться именно в морских операциях, где вероятность встретить вражеские истребители сводилась к минимуму.
Поначалу «Кондоры» отлично топили британские суда. В 1940 году всего десяток самолетов за несколько месяцев отправили на дно под сотню кораблей, но позже их эффективность значительно снизилась. Англичане научились давать отпор, и посылали свои конвои исключительно под прикрытием авианосцев.
Так что выбор Флеминг сделал верный. «Кондор» — самый подходящий самолет для задуманной операции. Его крушение должно выглядеть самым естественным образом, и вряд ли вызовет сомнения. Разве что мы сыграем фальшиво свои роли. На курсы актерского мастерства мне ходить не доводилось, так что за «станиславщину» я не ручался.