Черные руны

Для всех этих гостей Йоусабет была девочкой, обязанной демонстрировать свои таланты, хорошо воспитанным ребенком, который вскоре станет подавать еще большие надежды. Она любила общаться с гостями мужского пола, особенно с теми, с кем ей удавалось поговорить на своем доморощенном датском, но женщины, иной раз приезжавшие издалека, чтобы повидать фру Ловису, с трудом верили, что этот ребенок воспитывается в соответствии с новейшими педагогическими методами. Когда одна из женщин попросила прислугу принести ей кувшин воды, Йоусабет ответила за нее:

– Сама сходишь, а Гейре приказываю только я.

И это был далеко не единственный случай, подтверждающий уже сложившееся у женщин мнение о девочке. Йоусабет не выказывала им ни капли гостеприимства, разве что по настоянию матери. Другое дело общаться с хозяином дома: хотя у, него был тот же воспитатель, что и у дочери, гостеприимство его и поведение были в высшей степени похвальны; правда, в общении с клиентами он придерживался иных этических норм, но на это хозяйка не обращала никакого внимания.

Торговец Вальдемар был уроженцем других мест, он вырос в деревне, но еще в ранней юности решил, что ему на роду написано разбогатеть, и занялся сельдью – не промыслом, а торговлей ею. Не было среди его имущества вещи, которую он не захотел бы продать, чтобы получить прибыль, – такой уж у него был характер. Вот почему только благодаря жене дом его был обставлен красивыми вещами, которые никто не собирался продавать. Норвежец, распоряжавшийся в свое время в поселке, по нраву был викингом, и его нисколько не волновали мелкие аферы. У Вальдемара поэтому не было конкурентов, и он быстро богател. Порой торговля шла хуже, но он и тут находил выход: продавая ходкий товар, обязательно навязывал в придачу вещи, на которые не было спроса – бери, мол, и то и другое, или не получишь ничего, – и таким образом легко сбывал все свои запасы. Вальдемар был некрасив, с невыразительным лицом и большой молчун, словоохотлив он становился разве что по указке жены, изображая радушного хозяина. Многие принимали его молчаливость за высокомерие и относились к нему почтительно. С его внешностью трудно было устоять перед чарами красотки работницы. Глаз у девчонки был острый, и она мигом заметила, как легко вскружить голову молчаливому мужчине, к тому же ей до смерти надоело выполнять домашнюю работу, кроме случаев, когда приходилось заниматься этим в доме поселкового властелина, норвежца.

Когда Вальдемар стал владельцем сельдяных, складов и фактическим королем этого заброшенного поселка, выяснилось, что втайне он не прочь пофилософствовать.

Дело происходило за кофе у священника; стол был уставлен пирожными и чашками со взбитыми сливками. Как обычно, беседа, сделав несколько сложных зигзагов, подошла наконец, к тем добрым старым временам, когда селедка приносила людям золото, обеспечивая всем приличные доходы.

– Я считаю, – сказал торговец Вальдемар, – что нынешние времена не так уж и плохи. Нехорошо, когда у людей на руках слишком много денег. Тогда они могут позволить себе лишнее, могут привыкнуть ко всяким ненужным вещам. Наилучшее общество – это бедное общество, у которого один или несколько мудрых руководителей. Я хорошо разбираюсь в рыбопромысле и, когда рыба ловится хорошо, немного поднимаю цены в лавке. Тогда люди не расслабляются в борьбе за существование, даже если год и удачный; они приходят к мысли, что гораздо лучше, – если положение не меняется, если все идет по-старому, и необдуманные поступки предотвращаются. Очень надежно чувствуешь себя, когда есть твердо установленный порядок, в котором не приходится сомневаться.

Священник вынужден был признать, что эти слова не лишены здравого смысла, он и сам придерживался того же мнения, ничуть не проигрывая от бедности прихода. Что бы ни делал торговец, народ терпеливо сносил все, ведь ему испокон веку внушали, что так уж природа постановила: большинство должно бедствовать и во всем подчиняться богатым и, следовательно, необычайно мудрым.

Йоусабет сидела на ограде пристани и отчаянно болтала ногами, до крайности рассерженная тем, что ее подняли на ноги, поскольку незадолго до того ей снился совершенно необычный и очень полезный сон.

«Обязательно отомщу ей». Она без устали повторяла эту присказку, сидя в одиночестве и размышляя о том, как несправедливо обходится с нею мать. Однако месть ее всегда кончалась ничем; побаиваясь матери и не решаясь открыто показывать свою непокорность, она набрасывалась на прислугу. То, что в это время она, надев соломенную шляпку, должна совершать утреннюю прогулку, служило слабым утешением; она тотчас забралась за ограду, где ее почти не было видно, и с презрением повесила шляпку на ржавый гвоздь. Усевшись поудобнее, девочка еще сильнее заболтала ногами, пребывая в самом дурном расположении духа.

Уже давно пи дома, ни в поселке не происходило ничего из ряда вон выходящего, уже давно ей не удавалось выведать секретов, хотя она постоянно выискивала их а даже имела договоренность с двумя мальчишками о том, что, если случится нечто необычное, они сразу дадут ей знать. Вообще же она на собственном опыте убедилась что сыщики из мальчишек неважные.

Однако кое-какие новости все же были. Удивительно, что может произойти в небольшом поселке; не всегда происшествие облечено в форму поступка или действия, порой брошено всего-навсего несколько слов, а вызывают они ничуть не меньшее беспокойство, чем сообщение о катастрофе или крупном преступлении, и через миг уже вынесен приговор, не подлежащий обжалованию. Такие смутные вести обычны, и, кого бы они ни касались, богатого или бедняка, ясно одно: если не хочешь надолго остаться притчей во языцех, старайся не слишком отличаться от соседа. С другой стороны, долг каждого человека – сохранять самостоятельность и не подражать другим, особенно тем, кто выше его, иначе будешь выглядеть дураком. Однако сия нехитрая мораль частенько дает повод придраться к тем, кто ее исповедует, и, по правде говоря, нельзя не согласиться, что в этом смысле старый поселок не уступал никакому другому.

Поскольку Йоусабет не достигла еще той ступени умственного развития, которая позволяет осмыслить абстрактную новость, поселок казался ей скучным и она не видела причин так рано начинать день. Вдруг девочка заметила, что к пристани направляется Йоун, один из ее сверстников. Йоун и Ислейвур, его брат, он двумя годами старше, – с этими мальчиками она играла очень редко, потому что они были скрытны и необщительны, чаще всего их видели вдвоем или вместе с отцом. Их семейству уже доставалось от поселковых сплетников, поэтому они всегда были готовы к тому, что в любой момент могут снова стать предметом людских пересудов. Я говорю так, поскольку наверняка знаю, что в тихом омуте водятся черти.

Мальчик притворился, что не замечает Йоусабет, хотя та сидит на перекладине прямо над ним.

– Йоун! – кричит она, отчаянно болтая ногами.

Он бросает взгляд вверх и быстро отводит глаза, но не отвечает. Боясь, что он уйдет, она быстро спускается вниз, ничуть не заботясь о том, что может порвать свою нарядную одежду, и вот, раскрасневшись, уже стоит веред ним. Он тоже останавливается, смущенный. Забавно ощущать, что симпатичный мальчик целиком в ее власти, это вроде награды за все, что ей пришлось вытерпеть сегодня утром, теперь-то уж она потешится над ним! Йоусабет обнимает его и начинает целовать, увлекая к ограде. Он не сопротивляется, в блаженной рассеянности вбирая аромат и тепло, исходящие от этого милого существа. Внезапно, бросив взгляд через плечо мальчика, она видит неподалеку от пристани старика в лодке. Оттолкнув мальчика, она делает резкий прыжок и спешит скрыться. Йоун отступает назад и, потеряв равновесие, падает в воду. Широко раскрыв глаза, Йоусабет из своего убежища смотрит, как он тонет.

Таким образом, это летнее утро не обошлось без происшествий, и, может быть, далее будет даже упомянуто, какая погода стояла в момент этого события – ведь и погода, и то, каков был мальчик, являются важной частью хорошего повествования.

Услыхав крик мальчика и всплеск, старик энергично заработал веслами и подоспел к месту происшествия как раз вовремя, чтобы вытащить мальчика еще живым. В тот же миг Йоусабет выбежала из своего укрытия с веревкой в руках и закричала:

– Я как раз собиралась бросить ее Йоуну!

Старик посмотрел на нее, устало сказал:

– Да, это на тебя похоже, – и погреб назад.

Сердце Йоусабет отчаянно билось; подобрав свою шляпку, она прибежала домой, спряталась у себя в комнате и, дрожа всем телом, натянула на голову одеяло. Так она и лежала, обессиленная, дрожащая от возбуждения, пока ее не нашла прислуга, обыскав предварительно весь дом. Пора идти вниз завтракать.

– Ты легла в постель в нарядном платье? Интересно, что скажет на это твоя мама, а?

– Гейра, – говорит девочка, приподнимаясь на постели, – мне плохо, я умираю. Но если ты скажешь маме, я расскажу ей про тебя все, и она выгонит тебя, и никто на тебя никогда даже и не посмотрит больше.