Чёрный фимиам

Тем временем разводной махнул рукой и проорал:

– БОЙ!

Толпа взорвалась воплями.

Дальше произошло то, чего никак не ожидал Стиг.

Чужак рванул к красующемуся противнику, словно гадюка, метнувшаяся из травы. Это было настолько стремительное нападение, что Железный Лоб даже не успел его заметить. А в следующий миг два молниеносных удара в правый бок, последовавших один за другим, заставили Лба согнуться и, скорчившись от чудовищной боли, упасть на мостовую. Чужак при этом даже не запыхался. На упавшего противника он не смотрел. В гулкой тишине, в которой отчетливо были слышны негромкие шаги, победитель направился к считарю.

Толпа перед ним в молчании расступилась. Разводной склонился над Железным Лбом и тряс его за плечо, пытаясь привести в чувство. На круг выбежал невысокий мужчина, видимо, лекарь Гульяны, торопливо начал осматривать белого, как известь, бойца.

– Мои деньги, – послышался в тишине спокойный голос.

Считарь потрясённо смотрел на победителя и не шевелился.

– Деньги, – повторил тот.

Лишь после этого к нему придвинули внушительный кошель с выигрышем.

И вот тут-то толпа взревела снова. Орали те, кто был недоволен исходом боя, те, кто выиграл, и те, кто хотел победы Лба. Орали те, кто не делал ставок, насмехаясь над теми, кто проиграл. Орали жители лестниц, которые представлял Чужак. Орал Лароб, обнимая кого-то из своей свиты. Орал от ярости Гульяна, выкрикивая что-то в лицо считарю. Орала охрана считаря, закрывая того от Гульяны. Орали все.

И только Стиг потрясённо выдохнул. Лишь сейчас он понял, что накануне разминулся со смертью. Попытайся он остановить чужака тогда, на лестницах, лежать бы ему точно также. А самое страшное – неизвестно, что после этого случилось бы с сестрой.

– Вы не сможете его поймать, – Аурика поднялась с кресла. – Не тратьте время попусту. Ищи старика, который купил двух лошадей вместо пяти.

С этими словами она развернулась и пошла прочь, в сторону Храма. Стигу не осталось ничего иного, как в полном недоумении отправиться следом.

* * *

Когда Сингур вышел на круг, всё произошло привычно: мир вокруг сжался до пятачка, на котором предстояло победить или умереть. Он много раз выходил вот так и никогда не слышал толпу. Словно глох. Видел перед собой только противника, слышал лишь его дыхание да биение собственного сердца.

Сегодня он знал, что не погибнет. Знал, что на камни упадет другой. Но опять за короткое мгновение вспомнил пережитое прежде. Он не собирался ублажать толпу, тешить её зрелищем, не собирался красоваться. Нужно сделать то, за что ему заплатили, и уйти. Да, это окажется не так красиво, как от него ждут, но о другом уговора не было.

Он стоял в центре круга и смотрел на противника. Думал: если бы не то, каким он стал в Миаджане, каким его там сделали, смог бы он победить этого громилу? Устоял бы, встреться они на арене Килха или Вирге? Сила решает не всё. Ему приходилось убивать тех, кто мог бы легко сломать этого здоровяка через колено. Наверное, справился бы и с ним. Может быть. Или нет.

Противник поигрывал буграми мышц, поводил здоровенными плечами. Сингур сосредоточенно ждал, когда дадут разрешение на схватку. Ждал и чувствовал сотни обращенных на себя взглядов. Их было слишком много. Любопытные, насмешливые, опасливые, пренебрежительные. Липкие. Казалось, они отпечатываются на коже.

А потом разводной проорал о начале боя, и всё сразу отступило.

Железный Лоб упал, оказавшись не таким уж железным. Кто-то бы сказал, что это нечестно. Сингур знавал таких. Они быстро погибали, не успев понять, что на арене не бывает чести. Ты или победишь, или погибнешь. Его товарища – такого же здорового, как сегодняшний противник, – убил кривоногий карлик. Только потому, что ткнул трезубцем в спину. Кто будет остерегаться жалкого уродца? В этом нет чести! И уродец выжил, пока его противник добывал честь, сражаясь одновременно с тремя куда более грозными бойцами. Вот только смерть подкралась сзади и ударила. Потому что для смерти не существует такой глупости, как какое-то там благородство. Она просто берёт, что хочет. В этот раз не повезло Железному Лбу.

Дрянная смерть. Будет долго мучиться. Но Сингуру хорошо заплатили.

Он забрал свой выигрыш, хотя считарь замешкался. Не хотел отдавать деньги. По глазам было видно. К счастью, передумал. Оставалось надеяться, что Пэйту тоже удастся получить причитающееся. А ещё, что он прислушается-таки к совету, который дал ему давешний попутчик – купить пять лошадей и бежать из города.

Кошель с деньгами победитель спрятал за пазуху и торопливо направился с площади. Теперь перед его глазами развернулось разноцветье путей: красные, чёрные, багровые, оранжевые нити. Пёстрая паутина. Да, в этот раз его хотели взять всерьёз: перед каждым выходом с площади стояло по два-три бойца и не меньше десятка – в толпе.

Он мог бы пройти их, не задерживаясь, но это было глупо – оставлять за собой кровавый след и злить тех, кто следил за порядком в городе.

Разноцветье путей мерцало и переливалось. Золотые искры взвились и полетели по ветру, маня за собой. Сингур перешёл на бег.

Площадь окружали богатые белые дома с широкими балконами, прямоугольными террасами и черепичными крышами. В тени арки, куда уходила дорога, стояли двое с мечами. Победитель побежал в их сторону, а когда они поспешили ему наперерез, резко повернул влево – к одному из зданий. Взбежал по перилам лестницы, подпрыгнул, вцепился в балкон, подтянулся и забрался на второй этаж. Снизу с восторгом загомонила толпа, в спину что-то орали. Сингур снова подпрыгнул, зацепился за парапет, опять подтянулся и оказался на крыше.

Золотые искры летели и летели вперёд, а он нёсся за ними, иногда чувствуя, как под ногами крошится и сыплется вниз черепица. Он перепрыгивал с крыши на крышу, перемахивал с балкона на балкон. Голос толпы отдалялся, а потом и вовсе затих. Лишь тогда беглец осторожно спустился на мостовую тенистой совершенно пустой улочки и застыл.

Многоцветье погасло! Мгновенно и полностью, будто внезапная слепота поразила удачливого победителя. Он стоял посреди незнакомого города и впервые не знал, куда идти. Не видел дорогу! Сердце глухо стукнуло о ребра. Раз, другой, третий. А потом в горячем знойном воздухе загорелась одна-единственная изумрудная нить. Волны тёплого сияния плыли вперёд, и Сингур побежал туда, куда они его манили.

Он не запыхался и не устал, в крови бурлила сила, сердце билось ровно, отсчитывая стремительно уходящие дни жизни. Сколько он отдал за сегодняшнюю победу? Год? Полгода? Какая, в сущности, разница! Может, завтра он упадёт и умрёт. Может, это случится через месяц. Может, через три. Исход известен – смерть. Но она в конечном итоге ожидает каждого. И кто знает, что лучше – знать, когда всё закончится, или жить в неведении.

Мелькали дома. Одни лестницы сменяли другие. Он бежал какими-то безлюдными улочками – иногда грязными, иногда чистыми. Но не встретил ни одного человека, пока в полумраке очередной арки чуть не столкнулся с женщиной в тёмно-синем покрывале.

Она испуганно вскрикнула, когда он вылетел на неё из-за поворота, чуть не сбив с ног. Сингур успел схватить незнакомку за плечо и не дал упасть. Он больше не знал, куда бежать дальше. Последняя его путеводная нить – зеленое сияние – погасла.

Глава 9

Женщина откинула с лица покрывало и сердито сказала:

– Ты совсем без ум жить? Куда так бежать?!

А Сингур с удивлением узнал ту самую шлюху из дома удовольствий, за которую заплатил как за хорошего коня: