Чёрный хребет. Книга 2

– Даже такой здоровяк, как твой папа, не сможет долго меня нести. Я так-то парень не лёгкий.

– Папа? – спрашивает девушка. – Слышал, как он тебя назвал?

– Ага, – фыркает мужчина. – Приятно познакомиться, доченька.

– Нет, это не мой папа.

– А кто тогда? Муж?

Вишу на плече у здоровяка и чувствую, как ему тяжело. Неудивительно – не сопляка пятилетнего тащит. С каждым шагом я болтаюсь на плече и всё сильнее придавливаю его к земле.

– Нет. Хуберт – женатый человек и у него несколько чудесных детишек. Я не среди их числа.

– А кто тогда?

– Чего ты пристал? – спрашивает Майра. – Никто я ему. И ты ему никто. Мы все друг другу – никто.

– Но вы явно с одной деревни, – говорю.

– Представь себе, можно быть с одной деревни и не быть при этом родственниками.

– Всё, привал, – заявляет Хуберт и опускает меня на землю.

Он сильно себя переоценил. Я неплохо питался последние годы, нарастил кое-какие мышцы – такого не пронесёшь десять километров в одиночку, даже будь ты тяжелоатлетом мирового уровня.

Мужчина садится на землю, красный и запыхавшийся, весь вспотел. По эту сторону хребта почти так же жарко, как на востоке, к тому же влажность большая. Не удивлюсь, если он весь мокрый под доспехом.

– Если ваша деревня не находится за углом, – говорю. – То вы меня не донесёте.

– Как-нибудь справимся, – отвечает Хуберт. – И ты бы лучше заткнулся, пока нам не надоел твой голос.

– А это что?

Майра достаёт из ножен мой меч и удивлённо его осматривает. Люди за пределами Дарграга не только не встречали сталь, но даже сам меч видят впервые. Металл в этой части мира редкий и дорогой, из него делают только вещи первой необходимости. Наконечники копий – и то в большинстве каменные.

А тут цельный, большой кусок отполированного железа. Хотелось бы увидеть их лица, когда перед ними предстанет воин в латном доспехе, в стальном шлеме и с цвайхендером в двух руках.

К сожалению, это пока невозможно: слишком мало стали добываем, а присадок для упругости нет. Для легированной стали нужны добавки, чтобы увеличить пластичность, прочность или ударную вязкость. Даже хром и никель непонятно где искать, и это я ещё не говорю про титан, вольфрам или молибден.

Можно выковать нагрудник из высокоуглеродистой стали, но его можно будет разбить сильным ударом молота или топора. Поэтому приходится выбирать между ламеллярным и зерцальным доспехом. В крайнем случае бригантину. И всё это требует кучи железа.

– Какой большой кинжал, – говорит Майра. – И широкий.

– Эта штука называется «меч», – отвечаю.

– Красивый...

– Да-а. Мне тоже нравится.

– Из чего он сделан?

– Из меди, только немного другой.

Здесь понятия не имеют о химии, атомах и молекулах, поэтому местные жители никогда не поймут, в чём отличие железа от меди. Для них и одно, и другое – металл, только разного цвета и вязкости. Попробуй им сказать, что у одного из них двадцать шесть протонов в ядре, а в другом двадцать девять – посмотрят на тебя как на идиота.

Поэтому и существовала такая вещь, как алхимия. Серьёзные учёные, вроде Ньютона, пытались превратить железо или свинец в золото, не понимая, что здесь нужен ядерный синтез или деление атома. И с такими элементами справится только взорвавшаяся звезда.

В моём мире меня бы засмеяли, скажи я, что железо – это серая медь.

А тут такое объяснение звучит вполне логично.

– Можно я его заберу себе? – спрашивает Майра.

– Конечно, забирай, – говорю.

Будто у меня есть выбор и хоть какой-то шанс оставить оружие.

Размахивает мечом из стороны в сторону, совсем как я, когда его только выковал. Хуберт, в свою очередь, достаёт метательный нож. Рассматривает его со всех сторон, подносит очень близко к лицу, нюхает, даже пробует языком.

– Из этой штуки можно сделать целую кучу ножей поменьше, – говорит Майра.

– Ты посмотри, как он лежит в руке, – отвечаю. – Правда, приятное ощущение?

– Да, очень.

– Ты действительно хочешь разбить его на маленькие ножи?

– Нет, – говорит. – Но это слишком большая трата меди.

– А вот тут ты ошибаешься. Мы не расточительно используем металл, а слишком мало его добываем. Вокруг нас его столько, что можно строить целые дома, главное найти удачное место и наладить переплавку.

– Хочешь сказать, что мы можем сделать много таких мечей?

– И не только мечей. Не думай в поле одного лишь военного снаряжения. Из металла можно делать дверные петли вместо деревянных, колёса, подшипники для колёс. Любые вещи, которые только можешь вообразить.

– И ты знаешь, как всё это делать?

– Нет, – говорю. – Этим занимается наш кузнец в Дарграге.

Кажется, я чуть не выдал себя. Нельзя показывать им, насколько много я знаю о металле – отправят в пожизненное рабство по добыче железа.

– Забирай меч себе, – говорю. – Я тебе дарю его добровольно, а не потому, что вы взяли меня в плен. Мы в Дарграге ещё таких наделаем. Считай это подарком доброй воли между нашими деревнями.

– Какой ещё доброй воли? – спрашивает Майра. – Вы – наши враги. Такие же, как Фаргар и другие.

– Это пока, – говорю. – Но мы можем стать друзьями.

– Кажется, у парнишки солнечный удар, – замечает Хуберт.

– Дайте мне красную жемчужину, пожалуйста. Я хочу, чтобы мои ноги восстановились и я вошёл в вашу деревню на своих двоих. Если так боитесь, что я убегу, можете связать мне лодыжки верёвкой, что позволяет ходить, но не даёт бежать. Всё равно вы не донесёте меня на плече. Я слишком тяжёл даже для тебя.

– Тихо! – внезапно кричит Майра. – За нами погоня!

Смотрит в сторону Фаргара, однако перед нами находится небольшая скала, поэтому её взгляд упирается точно в камень.

– Тридцать восемь человек, все с копьями.

– Далеко? – спрашивает Хуберт.

– Пересекают ручей, где мы этого шустряка взяли.

Друзья заметили моё отсутствие и отправили людей в погоню. Они запросто нас догонят, поскольку перемещаются налегке, а этим двоим приходится тащить меня.

Даже не знаю, как стоит поступить. На время притаиться, а когда соплеменники будут рядом, громко закричать? Меня придушат в тот момент, когда я посмею издать хоть звук.

К тому же, что это за странная способность, смотреть сквозь камни?