Чёрный хребет. Книга 3

Идём по деревне и Вардис стучится в дома всех, мимо кого мы проходим: Хоба, Браса, Лиры с Зуллой, Арназа, даже к Клифтону заглядывает. Всем рассказывает, что у меня появилась новая вещь и если они хотят проследить за испытаниями, то нужно идти прямо сейчас.

В итоге мы идём выбрасывать мусор группой из шести человек.

— Кто-нибудь знает, кто такой Перуфан? — спрашиваю.

— Не, — отвечает Брас.

— У нас нет никаких историй про него? Легенды какие-нибудь?

— Поверь мне, — говорит Хоб. — Обе моих бабки были такими большими любительницами сказок, что я точно знал бы это имя, если бы они произнесли его хоть раз.

— Великий змей дал мне Два дара и попросил найти конкретного человека. Может и не человека, но это явно кто-то известный.

— Арншариз? — спрашивает Лира.

Пришлось рассказывать про большого змея, что ползает по пустыне и водит за собой армию скорпионов-приспешников, и про маленького змея, который больше всего на свете любит обнимашки. И про моё обещание освободить его.

— Подними вон тот камень, — Вардис указывает на обыкновенный булыжник, валяющийся у нас на пути.

Я останавливаюсь напротив него, вдыхаю и мысленно приказываю ему сдвинуться с места. Камень сначала дрожит, а затем срывается вперёд на такой скорости, что он пробил бы дыру в груди, если бы направился в нашу сторону.

Кажется, я чуть не прикончил одного из своих друзей.

— Полегче! — заявляет Вардис.

Но сила уже пришла в движение. Я смотрю на своего брата, а он медленно поднимается в воздух, словно подхваченный невидимой рукой. На этот раз я вообще не даю никаких команд: такое ощущение, будто я управляю курсором на экране компьютера, но тот ускорен в тысячу раз и любое движение, которое я сделаю, превратится во что-то разрушительное.

— Эй, успокойся, — Вардис старается говорить мягко, но его голос даёт петуха.

Совсем не просто сохранить самообладание, когда тебя может зашвырнуть высоко в небо и ты пролетишь по дуге пару километров.

— Успокойся, — повторяет Брас.

— Я спокоен, — говорю.

Это совсем не так. Вардис поднимается всё выше, а я отчаянно пытаюсь придумать, что же делать. Бросаю голубую жемчужину вдаль, в надежде, что её сила исчезнет, если она окажется достаточно далеко. Кажется, это так не работает и Дар по-прежнему чувствует во мне хозяина.

— Усп… — пытается произнести Вардис.

Его с силой ударяет о землю. Я вижу, как его голова отпружинивает от поверхности, точно футбольный мяч. А ведь я даже не думал ни о чём… Хотя, может и думал, но это была назойливая мысль, которая сама по себе появилась вглуби сознания. Желание плавно опустить брата. Она вырвалась наружу и превратилась в нечто кошмарное.

В ужасе я пытаюсь понять, что же наделал. Неужели благодаря жемчужине я только что навредил собственному брату?

Трясущимися руками Вардис упирается в землю, Хоб с Брасом тут же бросаются его поднимать. Переворачивают, поднимают в сидячее положении.

— Мне что-то не хорошо, — бормочет Вардис.

Лира прикрывает рот рукой.

У моего брата не хватает одного переднего зуба — выбил его во время удара о землю. Парню до конца жизни придётся шепелявить и светить дырой во время улыбки.

— Кажется, у него сотрясение, — говорю.

— Какое ещё сотрясение? — спрашивает Зулла, ничего не понимая.

— Сотрясение мозга. Несите его обратно в деревню и уложите на кровать. Пусть полежит, отдохнёт.

К несчастью, никакой отдых не восстановит брату выбитый зуб. Пячусь подальше от друзей, пока жемчужина снова не активировалась против моей воли. Это Дар, он должен был приносить пользу, а не вред. Чувствую себя обезьяной, которой в руки дали оружие и не объяснили, как им пользоваться.

Обезьяной, которая только что дала костью по голове другой обезьяне.

— Уходите все, — говорю. — Мне нужно время побыть наедине и разобраться с проклятым шариком. Не хочу больше никого из вас ранить.

Друзья уходят обратно к Дарграгу, ведя под руки Вардиса, который едва переставляет ноги. Кажется, я только что нажил ещё одного противника Даров. Будто мало мне было одного Буга и его неприязни.

Ухожу вверх, к подножию хребта, чтобы остаться наедине с окружающей природой.

Где я никому не наврежу.

Кроме себя, разумеется.

Но меня не жалко — я живучий сукин сын. Даже если я сильно себя покалечу, то это доставит Хосо уйму удовольствия — отплачу за пользование красной жемчужиной. Кажется, этого духа ничто так не веселит, как мои нелепые попытки остаться невредимым. Его усмешку можно услышать каждый раз, когда я больно ударяюсь мизинцем о ножку кровати или бьюсь головой о дверной косяк.

— Ладно, — говорю. — Подчиняйся или я брошу тебя в деревенский сортир.

Сжимаю в руке Дар Арншариза.

Как же иногда не хватает инструкции по применению. Всегда любил инструкции.

Сажусь в позу лотоса, закрываю глаза, сижу несколько минут неподвижно, ощущая кожей дыхание ветра и шум окружающего мира. Настраиваюсь на него, представляю себя его частью: неотъемлемой и пропитанной всем сущим. А затем приказываю валуну, размером с доброго бегемота, подняться в воздух.

Глава 22

Камень передо мной оживает.

Казалось, он дремал на земле и видел сны, а теперь пробуждается и приходит в движение. Валун, весом в тонн пять, переворачивается с бока на бок, а затем возвращается в изначальное положение.

— Ничего себе, — шепчу.

— Ничего себе, — шепчет Хума моим голосом.

Смотрю на летучую мышь, она на меня. Кажется, всё это время она сидела у меня на плече, а я её не замечал. В последнее время, если она не ползает вокруг, то висит на моей одежде как живой аксессуар. Поэтому я иногда забываю, что она везде следует за мной.

— Я хотел побыть один, — говорю. — Чтобы не навредить никому из близких.

— Пожалуй, — отвечает Хума голосом Вардиса.

— Но ты можешь остаться, если будешь висеть за спиной.

Не хочу, чтобы мышке что-то навредило.

Достаю из кармана голубую жемчужину, полностью пустую внутри. Сквозь шарик можно увидеть искривлённое и перевёрнутое изображение моей руки. Кажется, голубого дыма не хватает на такие тяжёлые предметы: он полностью истощился за несколько мгновений, пока я ворочал камень.