Чёрный хребет. Книга 3

Арншариз треплет сестру по голове.

— Это девочка, — говорю.

— Прости, — отвечает. — Никогда не умел определять пол по внешним признакам. Наш вид делает это по запахам, а вы, люди, все пахнете одинаково.

— Так что это за место?

— Это, человек, моё узилище. Место моего вынужденного обитания. Дом, который я не могу покинуть по собственной воле.

— Значит, ты пленник? — спрашиваю. — Я не совсем понимаю, как может существовать тюрьма без решёток и крепких стен.

— О, на самом деле есть множество способов запереть врага или сильно ограничить его свободу. Можно сковать его цепями, можно запереть в собственном теле, а можно запрятать так далеко, что он никогда не сможет вернуться, как бы сильно ни старался. К сожалению, я оказался в подобной ситуации. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу оказаться в нормальной тюрьме, где я мог бы краем глаза видеть тюремщика, который приносит еду и проверяет, на месте ли заключённые. Это такое наслаждение, видеть другого человека после стольких лет в одиночестве.

И, не сдержав очередной порыв, змей бросается обниматься. Его голова покоится на моей груди, а чешуйчатые лапы гладят мои плечи.

— Настоящее, живое существо… Раньше я не считал людей красивыми, но сейчас… Самое прелестное из всех созданий.

— Как долго ты тут уже сидишь?

— Непонятно. Дни, месяцы, годы, здесь всё сливается и порой мне кажется, что я очутился здесь только вчера, а затем, что я был тут целую вечность.

— Кто тебя сюда заточил? — спрашиваю.

— Это был не кто-то один, а целая уйма народу. Видишь ли, никому нельзя пользоваться тайными знаниями, что находятся под строжайшим запретом. Должно быть, поэтому они и называются тайными. Я был достаточно молод, чтобы считать себя самым умным и изворотливым. Но на каждого изворотливого всегда найдётся тяжёлый сапог.

Никогда бы не подумал, что окажусь в такой ситуации: обнимаюсь со змееподобным существом под взглядом чумазой сводной сестры, которая совсем не умеет разговаривать и питается исключительно жуками.

— Ты лучше скажи, как себя чувствует Перуфан? — спрашивает Арншариз.

— Это кто такой?

— Как кто?

От моего вопроса змей отстраняется, словно я сказал величайшую глупость.

— Перуфан, — повторяет.

— Мне от этого яснее не стало, — говорю. — Это один из твоих друзей?

— Ты на самом деле не знаешь Перуфана?

— Хватит уже повторять его имя, просто скажи, кто это такой и почему я внезапно должен его знать.

— Пожалуйста, скажи что это шутка, — умоляюще просит змей. — Я всегда знал, что у людей странное чувство юмора, но это… ты перегибаешь палку. Всегда нужно знать, когда остановиться.

— Я не шучу, — говорю. — Похоже, этот твой Перуфан — известная персона, но в моей деревне мы ни о ком подобном не слышали. У нас вообще очень ограниченный кругозор.

— Тогда ладно…

Минуту назад он был очень рад моему присутствию, а теперь погрузился в себя. Я ведь ничего плохого не сказал. Мы в Дарграге и правда живём в маленьком мире и не знаем ничего, что происходит снаружи. Мы стараемся выходить подальше и увеличивать радиус наших знаний о мире, но прежде это выходило очень медленно.

Но это пока.

У меня запланирован целый ряд мероприятий по расширению нашей цивилизации. Может, однажды мы и узнаем, кто такой, этот Перуфан.

— Арншариз, — говорю. — Почему тебя зовут точно так же, как огромного змея, который нас сюда отправил?

— В этом суть моего заключения, — отвечает. — Когда-то мы были одним целым, но нас разделили. Я тут, он там, но мы оба — Арншариз. Он — моя истинная форма. То, как выглядели мои предки, прежде чем мы уменьшились и отрастили ноги подобно людям. Мы оба вынуждены существовать в одиночестве.

— Значит, тот другой Арншариз отправил нас сюда, чтобы мы вызволили тебя?

— О нет, отсюда нет выхода. Это место не существуют в мире, откуда ты явился. Оно находится на своём собственном плане и перекручено в баранку. Куда бы я ни направился — выйду обратно к этому пруду. Ты можешь уйти в любой момент, а мне придётся остаться тут. Гигантский змей отправил вас сюда, чтобы хоть кто-то навестил меня здесь.

— Подожди, — говорю. — Если гигантский змей — твоя вторая часть, то ты находишься тут уже много веков.

— Не может быть, — произносит Арншариз.

— Он ползает у нашей деревни уже очень много человеческих поколений. Сам можешь посчитать сколько это.

— Века?

— Может и века, — говорю. — А может и тысячелетия. Кто ж знает. Мы не ведём летоисчисление.

Пока не ведём.

Силы в одно мгновение покидают змея. Его ноги подгибаются и он падает на траву в унынии. За такой долгий срок заточения память начала его подводить и он даже не помнит, как давно здесь оказался.

— Неужели нет никакого способа тебя вытащить? — спрашиваю.

— Есть конечно. Найди Перуфана и попроси его вытащить меня. Он с этим в два счёта справится.

— Хорошо.

Я найду этого типа, кем бы он ни был.

— Спасибо, что навестили меня здесь, — говорит Арншариз. — Надеюсь, вы никогда не узнаете, каково это: сидеть наедине с собой столько времени и не иметь возможности поговорить с другим разумным существом. Здесь даже животных нет. Одни растения.

— Если получится, мы навестим тебя снова, — отвечаю. — Ты кажешься приятным малым.

— Я такой!

С последними словами змей снова лезет обниматься и его раздвоенный язык скребёт меня по одежде. Что поделать, не отказывать же в объятии существу, которое столько лет не касалось другого живого организма.

Стоим, обнимаемся.

— Как бы я ни хотел, чтобы вы остались подольше, но вам нужно уходить. Скорой змей сменит свою шкуру и снова станет гигантским змеем. Это будет означать, что вы окажетесь заперты со мной до его следующей линьки.

— Так вот, что это было, — говорю. — Линька.

— Когда он сбрасывает шкуру, то уменьшается, но становится в этот момент очень агрессивным. Постарайтесь скрыться с его глаз не привлекая внимания. Но прежде, чем вы уйдёте, я хотел бы дать вам это…

Арншариз протягивает мне кулак с чем-то зажатым внутри. Я протягиваю вперёд ладонь и на неё падает две жемчужины: грязно-белая и голубая. С удивлением смотрю на эти Дары и только сейчас понимаю, что общался со всемогущим существом. Таким же, как Хосо. Таким же, как старуха Чеактайс. И та жёлтая женщина.