Чёрный хребет. Книга 3

С довольным видом она отходит назад и смотрит на меня оценивающе. Не знаю, зачем ей вздумалось увидеть меня голым, но именно это она и хотела изначально. Штаны снимать нельзя, поэтому Аэлиция всерьёз задумалась, что же у меня попросить.

— Придумала, — говорит.

Очень грациозной походкой она двигается ко мне, останавливается напротив и протягивает руку, чтобы я взял её своей. Левую она кладёт на моё плечо. Моя правая сама по себе оказывается на её талии.

И мы начинаем вальсировать.

Даже не знаю, как это получилось.

Не представляю, откуда она знает, что я умею танцевать. Для неё — я обычный человек из захолустной деревушки, который может похвастаться знанием похабных частушек, но никак не вальсом. Это умение цивилизованного человека.

Я кружу её в танце, ступая босиком по песку и сухой траве. Последний раз я делал это… уже не помню когда. Всё получается само собой, без каких-либо усилий.

Должно быть, всё это из-за партнёрши: я и сам неплох, но она очень лёгкая и воздушная, перемещается так плавно и непринуждённо, словно занималась этим всю жизнь. Рядом с ней даже самый деревянный танцор будет чувствовать себя расслабленно и уверенно. Она не ходит, она парит над землёй — настолько легко двигается.

И улыбается.

Довольная.

У неё должны быть десятки улыбок на все случаи жизни: смиренная, наглая, снисходительная, ехидная, формальная, торжественная и торжествующая. Она все их тренировала перед зеркалом, чтобы показывать людям то, что они должны в ней видеть. Но здесь и сейчас она расслаблена и показывает свои истинные эмоции. Без масок и притворств.

Выражение лица, когда человек вот-вот засмеётся. Её глаза сверкают.

— Эй, — кричит Хума. — Паскуда!

Аэлиция не выдерживает. Она заливается ярким, сияющим смехом. А я смотрю в её лицо и пытаюсь разгадать её загадку. Это уже четвёртая наша встреча, но я до сих пор ничего о ней не знаю. Только то, что вижу перед собой.

Мы продолжаем двигаться по песку, изрисовывая его нашими ногами. Мы могли бы продолжать вечно: с ней это не занимает никаких сил, даже даёт их. Но всему приходит конец. И мы останавливаемся.

— Фух, а ты хорошо двигаешься, — говорит.

Аэлиция всё-таки устала, но не показывает этого. Лишь грудь поднимается при каждом глубоком вздохе.

— Спасибо, ты тоже ничего, — отвечаю.

— Это самый чудесный из комплиментов, что я получала.

— Мы всё ещё не закончили, — говорю. — Я не отпущу тебя отсюда, пока не получу ответов.

— Хочешь ещё раз сыграть в твою замечательную игру? Я согласна, но учти, что в следующий раз я попрошу тебя спеть одну глупую песню. Так что можешь начинать учить слова.

— Больше никаких игр. Я не знаю, как ты это делаешь, но ты играешь не честно. Так что ты всё мне расскажешь сама.

— Правда? — спрашивает Аэлиция. — Грозный и зловещий Гарн заставит меня говорить?

Протягиваю руку, чтобы взять её за запястье. У неё такая нежная и аккуратная рука, что я боюсь к ней прикоснуться с излишней силой. Но я не успеваю её схватить, как девушка исчезает, появляется у меня за спиной и легонько стукает ладонью по макушке.

— Ты проиграл, — говорит. — Даже в применении грубой силы ты проиграешь.

Снова пытаюсь схватить её за руку, но успеваю взять лишь один из чёрных лепестков. Мягкая ладонь снова шлёпает меня по макушке.

— Не надо устраивать спектакль, — говорю, стараясь скрыть нарастающую злость. — Ты знаешь, что мне от тебя нужно, так почему не дашь этого?

— Потому что не хочу, — отвечает с усмешкой. — Потому что мне нравится смотреть, как ты варишься в собственных домыслах и ничего не понимаешь.

Протягиваю обе руки, чтобы схватить её за плечи, но Аэлиция исчезает и появляется сбоку от меня. Ей и эта игра тоже нравится. Её забавляет абсолютно всё, что бы я ни делал.

— Кажется, у нас с тобой намечается ужасное сражение, — произносит.

Девушка поднимает с земли прутик: небольшую сухую веточку, которая сломается пополам, если посильнее сжать её одной рукой.

— Жаль, ты не взял свой меч, — говорит с издёвкой. — Нечем будет сражаться против моего грозного оружия.

— Достаточно этого балагана.

Иду к ней, стараясь двигаться как можно быстрее. Думаю, если я успею её схватить, то она не сможет исчезнуть и переместиться. Резко выбрасываю руку вперёд, чтобы схватить за локоть, но она исчезает в последнее мгновение.

— Пунь, — произносит Аэлиция, ткнув веточку мне между лопаток. — Первый укол за мной.

Резко поворачиваюсь, но её уже нет.

— Пунь, — раздаётся голос и ветка утыкается мне в ягодицу.

Всё, надоела эта игра. Замедляю время и мир тонет в чёрно-белых красках. Окружающее замирает, звуки прекращаются. Я поставил целый мир на паузу, чтобы схватить одну наглую девушку.

Оборачиваюсь, но её рядом уже нет. Лишь чёрные лепестки, парящие в воздухе. Сама она сидит в отдалении на том же камне, где я впервые её здесь увидел. Вытянула правую руку и разглядывает собственные ногти, будто оценивает их состояние, хотя мы оба прекрасно знаем, что они в идеальной форме. У неё дома должен быть отдельный человек, который занимается только ими.

Бегу к ней, отсчитывая в уме секунды.

Один, два, три… девушка всё ближе, я протягиваю руку, чтобы схватить её за тонкую шею. Четырнадцать, пятнадцать. Время ускоряется, Аэлиция исчезает прямо перед моей ладонью и что-то снова тыкает меня в спину.

— Пунь, — произносит она. — Я снова победила.

Настало время для тяжёлой артиллерии. Я ещё не научился как следует пользоваться голубой жемчужиной, но уже могу кое-что показать. Оборачиваюсь, собираясь поднять девушку в воздух, но её позади меня уже нет.

— Пунь, — произносит Аэлиция.

На этот раз она тыкает палочкой очень сильно, в обратную сторону правого колена. Моя нога подгибается и я с трудом удерживаюсь прямо, но она тыкает в другую ногу и я падаю на колени. Аэлиция толкает меня вперёд и я падаю, опираясь вытянутыми руками в землю.

Несколько тычков острой деревянной веткой и теперь я полностью лежу на песке, а она сидит на моей спине и не даёт подняться.

— Понравилось, как я тебя побила?

— Слезь, — кряхчу.

— Ты хотел знать, почему я прихожу к тебе, Гарн? — спрашивает. — Потому что я вижу собственное будущее. Я вижу его так же отчётливо, как и прошлое. Можно сказать, что у меня есть воспоминания о будущем и я в точности знаю, что произойдёт. И ты есть в этом будущем.

— Я? — спрашиваю.

Пожалуй, не стоит шевелиться и пытаться её скинуть. Если я получу хоть какие-то ответы, это будет стоить моего позорного поражения.