Черный Камень

Проснулся я от бабкиных воплей.

— Ступайте! Ступайте отсель! И чтоб из леса ни–ни! Увижу хоть одного — превращу в жабу!

На столе в кривой лоханке горела свеча, за немытым оконцем сгущались сумерки. В избе никого не было: старуха кричала с крыльца. Но вот дверь распахнулась, и она, слегка прихрамывая, шагнула через порог.

— Дружки твои никак не угомонятся. Трое рыскают вокруг: высоченный, белобрысый, да девица с ними. Неймется им.

Ясно, Верховой, Серега и, надеюсь, Маруся. При мысли о ней я невольно улыбнулся.

— Почему ты их гонишь, бабуль?

— Эх, горе ты мое, ничего ж про себя не ведаешь. Ладно, скоро сам поймешь. Сидишь там — ну и сиди. Ко мне не подходи. Суму свою возьми, вот она. Ремешок через грудь перекинь, чтоб не потерялась.

Задавать вопросы я поостерегся, все равно не ответит. Хотя их скопилось немало. Зачем надо оставаться в углу? Чего мы ждем? Почему ребятам нельзя быть здесь? Фиг поймешь. Ладно, разберемся, а пока лучше следовать советам Яги. Я подтянул суму и повесил ее на шею.

— А вот и луна подымается, — тихо сказала бабка, и что–то во мне екнуло. — Полная.

В ту же секунду зачесалось лицо, потом руки и ноги, и тут меня начало немилосердно крутить. Вся кожа загорелась словно огнем, мир вокруг затуманился, подернувшись красноватой пеленой, кости заломило. Меня затопила боль, от макушки до кончиков пальцев. Казалось, каждая клеточка тела выворачивается наизнанку, обжигая, разъедая, калеча. Дыхание сбилось, в ушах зазвенело; я скрючился, пытаясь удержаться на лавке и не упасть. Тело горело, как в пожаре, и словно бы слегка раздулось. Одежда затрещала, но выдержала.

Блин! Старая карга меня отравила!

Глава 31. В земле Мертвых

Сквозь туман в глазах я видел сжавшуюся в уголке бабку, она испуганно таращилась, ожидая моей реакции. Ну, сволочь! Превозмогая дикую боль, я простер руки, пытаясь добраться до нее… и сердце мое остановилось. Вместо рук к Яге тянулись две мохнатые лапы с длинными серыми когтями!

Забыв о старухе, я неверяще уставился на ладони, рывком прижал их к лицу. Шерсть! Везде шерсть!

Попытался что–то сказать, но вместо слов изо рта — вернее, из пасти — вырвался лишь хриплый рык. Бросился к кадке с водой, стоящей возле печи, нагнулся и обомлел: на меня смотрела волчья морда с ярко горящими желтыми глазами. Из верхнего ряда зубов выбивались два огромных влажных клыка.

Ни хрена себе! Что вообще происходит, дьявол меня раздери?!

Ваш новый класс — Зверь.

Бонус. Физатака: +5, физзащита: +5, меткость: +10%, уклонение: +10%.

И тут где–то на границе сознания промелькнула спасительная мысль — виртуал. Это все виртуал. И ужас отступил. А вместе с ним и боль. Вместо них волной накатило веселье, сходное с безумием. Я откинул голову и, глядя в подгнивший потолок, захохотал. Из глотки вырывались дикие, лающие звуки, способные кого угодно ввести в оторопь.

— Ну, рада, что ты это так воспринял, — облегченно сказала бабка, и я с удивлением понял: мне приходится напрягать разум, чтобы понять значение ее слов. — Что ж, теперича ты оборотень. Иди напрямую через мост и помни: коли не воротишься до захода луны, не воротишься никогда.

Она проковыляла к двери и распахнула ее настежь. Встав на непривычно пружинящие ноги… то есть лапы, я осторожно вышел на крыльцо. Броня теснила грудь, терла под мышками. Немудрено: оборотень — зверь немаленький. Боль почти прошла, лишь немного ныла шея. Я огляделся — красное марево в глазах осталось. Шумно, полной грудью втянул носом воздух — слева, со стороны рощи, донесся аппетитный, манящий запах… человечины.

Стоять! Нельзя!

До боли вонзив когти в мохнатые ладони, я поднял голову к небу и тоскливо завыл. Там свои.

Нельзя. Нельзя!

Соображал я плохо, но понимал, что зверь постепенно начинает доминировать. Так вот что имела в виду бабка, требуя вдолбить в голову задачу. Вдруг через минуту–другую все человеческое уже станет мне безразлично, и останутся только инстинкты?

Бежать! Скорее на другую сторону!

Я наклонился и, припадая на передние лапы, опрометью бросился к мосту. Он по–прежнему выглядел раскаленным, но сейчас меня это не заботило. В несколько прыжков преодолев его и ничуть не обжегшись, я достиг запретной земли. Выпрямился, весь подобрался и шагнул в туман.

Через десяток осторожно пройденных метров белые клубы превратились в полупрозрачную дымку, и я, наконец, смог осмотреться. Передо мной в лунном свете расстилалась потрескавшаяся, окаменевшая земля. Кое–где торчали пучки почерневшей травы, за которые цеплялись клочья тумана. Сухая, безжизненная пустыня. В стороне от реки виднелись высокие темные столбы, сужающиеся кверху, точно обелиски. На них гроздями висели ослепительно белые черепа, смотревшие на меня страшными провалами глазниц.

Не ощущалось ни малейшего ветерка, и, тем не менее, моя шерсть слегка колыхалась от прикосновения чего–то холодного, жуткого и… родного. Незнакомые запахи тревожили меня, заставляя беспокойно поводить носом. А тишина просто оглушала. Обычно в напряженной ситуации в отсутствие внешних звуков мы слышим биение собственного сердца, но сейчас и этого не было. Я осторожно приложил лапу к груди — ничего. Ни малейшего толчка. Я мертвый?!

Нет, нельзя обращать внимание на приколы этой страшной земли. Нужно просто забыть о них и делать то, что задумано. Я поежился, собрался с мыслями и повернул налево, туда, где возвышалась лестница, ведущая в никуда.

Витые колонны храма белели прямо передо мной. Подойдя, я коснулся их — они были холодны, как лед. Еще несколько осторожных шагов, и я в огромном зале, вернее, в том, что от него осталось. Расколотые плиты из светлого камня теснились под ногами, кое–где залезая друг на друга. Полуразрушенные стены, от которых шло мягкое белое сияние, ограничивали огромный прямоугольник помещения. В голове забрезжило воспоминание — казалось, мне уже доводилось бывать в подобном месте.

Первым, что привлекало внимание, были фрески, тут и там встречавшиеся на остатках стен. Одна из них, прямо рядом со мной, изображала что–то типа вертикально поставленного посоха с черным ромбом–навершием, излучавшим непонятное сияние. Дальше зиял большой пролом, а справа от него был нарисован гигантский воин, похожий на русского витязя. Сияющим мечом он разрубал черное навершие того же посоха. На лице богатыря явственно выделялись синие усы. Великан Синеус?

Я нетерпеливо отвернулся: некогда рассматривать непонятные картинки. Встал в центре зала и огляделся. Пространство было пусто, если не считать круглого возвышения впереди, то ли каменного стола, то ли тумбы. Посреди него виднелось небольшое углубление. Сооружение напоминало Лобное место на Красной площади, только гораздо меньше, не шире двух метров в диаметре. И на нем, и вокруг валялись полупрозрачные бледно–розовые обломки. Мысли путались, но я пригляделся повнимательнее — и вспомнил. Сон! Это же кристалл из моего сна, тот самый, превращающийся в цветок! Значит, возвышение и есть светлый алтарь, на котором нужно зарядить амулет! Нашел, я его нашел! Сейчас соберу куски кристалла и попытаюсь активировать.