Черный мел

В тот день наблюдателем был Средний, он с бесстрастным видом сидел у стены.

— Я согласна с Джеком, — поддержала Дэ. — Кстати, он из них и самый симпатичный.

Чад перетасовал карты и спросил:

— А вы заметили, что у них все по росту?

— Вот именно, — кивнула Дэ. — Длинный, Средний и Коротышка. Так я их называю.

— Где называешь? — оживился Джек. — Только не говори, что написала о них стихи!

— Ну-ну, Джекки, не ревнуй. Ведь знаешь, ты — единственное живое существо, которому я посвящаю оды. А о них я просто иногда думаю.

— Главарь у них явно Длинный, — сказал Джолион. — Коротышка — Геббельс. А вот какую роль играет этот, я еще не понял.

— По-моему, вид у него какой-то потерянный и испуганный, — отметила Эмилия. — Бедный ягненочек, угодивший в терновник.

Средний скрестил руки на груди. Волосы у него на руках были густые, темные и похожие на наклеенные, будто их извлекли из нескольких душевых сливов.

— Я прекрасно понимаю, чем вы сейчас занимаетесь, — заметил он. — И уверяю вас, со мной ваши глупые мелкие игры разума не пройдут.

— Может, он — их мозговой центр? Эйнштейн? — предположил Марк.

Средний потер лицо.

— Когда сдадите карты? — спросил он. — Чем скорее сдадите, тем скорее снова начнете портить друг другу жизнь. По-моему, никто из вас еще не понял, именно к этому все идет. Уверяю вас, так оно и будет. Кстати, не для протокола, когда вы поймете мою правоту, учтите: я от этого никакой радости не получу.

Джек засмеялся было, но осекся от осуждающего взгляда Эмилии.

— А что такого? — спросил он. — Над правдой и посмеяться можно…

— Давайте начинать! — велела Эмилия.

— Секундочку, — остановил Чад. — У Джолиона есть объявление… Да, Джолион?

— Совершенно верно, — кивнул Джолион. — Слушайте.

XXXII(ii).Эмилия высказалась первой, она резко возражала против нововведения. Марк поспешил присоединиться к ней.

— Марк, ты-то, конечно, против, — заметил Джолион, — ты ведь проигрываешь чаще всех остальных!

— Да пошел ты, Джолион! — огрызнулся Марк. — Это ведь самая обыкновенная азартная игра!

— Слушай, Марк, — сказал Джолион, — нельзя быть лучшим во всем. Вероятно, тебе не везет только в нашей конкретной Игре.

— А вот теперь и в самом деле иди куда подальше. — Марк посмотрел на Джолиона исподлобья.

Дэ поспешила вмешаться:

— А я за. Мне, в общем, и до сих пор было неплохо, но нам нужно что-то новенькое.

— Дэ права, — поддержал Чад. — Ну а я… не забывайте, я пробуду здесь только год. У нас остался семестр с половиной. Надо в чем-то ограничиться.

— Пока выходит трое против двоих, — сказал Джолион, отворачиваясь от Марка. — Ну, Джек, теперь все зависит от тебя. Если ты против, значит, ничья — и сохранение статус-кво. Если ты за, тогда меняем правила.

— Меня вот что беспокоит, — сказал необычайно посерьезневший Джек. — Что помешает вам всем сговориться против меня? Я, кстати, имею в виду не одного себя, а и других тоже, — быстро пояснил он. — Вы все вместе можете придумать такое, что я скорее ногу себе отгрызу, чем выполню. А друг к другу будете относиться очень снисходительно… Когда задания выбираются наугад, тут любому может выпасть что угодно.

— Ты боишься, что мы все сговоримся именно против тебя? — уточнил Чад.

— Нет, — ответил Джек. — Я волнуюсь не за себя одного, в конце концов, вы обо мне почти ничего не знаете. Но вот, например, Джолион и Эмилия трахаются.

Он сидел далеко от Эмилии, и она не могла дотянуться до него ботинком. И все же Джек инстинктивно отдернулся.

— Извините, я хотел сказать, что Джолион и Эмилия каждую ночь нежно и романтично занимаются любовью. Значит, один потенциальный блок у нас уже сформировался.

— Верно, — сказала Эмилия. — Тогда проголосуй против, Джек. И перестань вести себя как полный придурок.

— Что скажешь, Джек? — спросил Чад. — Ты постараешься не быть таким придурком, как считает Эмилия?

Эмилия перевела взгляд на Чада. Она смотрела на него так, словно ее любовником был он, а не Джолион. Будто он был ее любовником и только что признался ей в своих изменах. Как она смеет так на него смотреть, как она смеет?!

— Ты совершенно верно заметил, Джек, — добавил он, — о тебе мы почти ничего не знаем.

Джек задумчиво грыз ногти. Спустя несколько секунд он решился:

— Ладно, ладно. Дамы и господа! Давайте шагнем вперед и обогатим нашу игру, сделаем ее интереснее.

XXXII(iii).Вот о чем они договорились. Три корзинки — легкая, средняя и трудная — сохраняются, но задания будут составляться под каждого конкретного игрока. Задания для каждого придумывают оставшиеся пятеро, они идут в бар, обсуждают все детали и составляют список. Тот, для кого придумывают задания, не должен заранее знать о сути приготовленного для него другими.

Эмилия поинтересовалась: как тот, для кого придумывают задания, может быть уверен, что с ним или с ней обойдутся по справедливости? В ответ Джолион произнес прочувствованную речь о дружбе и чести. Если даже ненадолго забыть об их врожденной порядочности, сговор всех против одного или кого-то против кого-то в конечном счете никому не пойдет на пользу. Если же кто-то из игроков предложит нечто подобное, его никто не поддержит. Мошенники никогда не процветают. Как аукнется, так и откликнется.

Великодушный сторонний наблюдатель мог бы лишь предположить, что Джолион не успел обдумать всех последствий их шага и довести их до логического завершения.

XXXIII(i).Вернулся я домой в начале третьего и нашел послание гостьи — оставила мне примечание в конце моего рассказа.

XXXIII(ii).Джолион, ужасно обидно и больно из-за обвинений меня в незаконных посещениях твоей квартиры. Я понимаю, когда ты дал мне запасной ключ, то был пьян в стельку, но неужели в самом деле все забыл? Неужели забыл свои слова, что говорил мне? Неужели это так мало для тебя значит?