Чёрный менестрель

Очередь двигалась медленно из-за того, что перед воротами наряд стражи собирал въездную пошлину. Стражники и крестьяне имели разное представление о справедливой величине пошлины и отчаянно торговались друг с другом, так что на проезд каждой телеги через ворота уходило не менее пяти минут. Простояв в очереди около получаса, Степан поинтересовался у своего спутника, не могут ли они под видом знатных господ пройти без очереди.

– Конечно, можем, но только через другие ворота, - мрачно ответил Диргиниус и в качестве альтернативы указал рукой на надвратную башню, недавно пережившую катастрофу, - эти же ворота - собственность торговой гильдии, потому что они ближе всего к рынку.

– Ну а если какой-нибудь благородный захочет проехать здесь, не стоя в очереди, - с подковыркой начал Голушко, - его что, крестьяне не пустят?

– Конечно же, не крестьяне, - ухмыльнулся маг и показал рукой на десяток лучников на городской стене.
– Горожане, в том числе и благородные, любят свежие продукты, а когда они портятся из-за задержек в доставке, то это не только всем не нравится, но и снижает доходы торговой гильдии и магистрата. В отличие от Степана все остальные в очереди относились к потере времени спокойно. Двое горожан, сидевших на козлах телеги за Диргиниусом и Голушко, негромко беседовали.

– ...Тётя сказала, что тебя опять на этой неделе загребла стража, - продолжал первый горожанин.

– Да, это верно, - ответил второй и пожаловался:

– Всего год назад всем было плевать, что я похож на северянина, а в этом году уже дюжину раз...

– Шпионов ищут - значит, война скоро, - перебил его первый.

– Ты полагаешь, северные твари скоро нападут?

– Или их, или наши господа начнут войну за императорскую корону, будь она трижды неладна, а город-то наш опять разграбят, как пить дать, как и во все прежние разы.

– Скорее бы все благородные друг друга перебили, - мечтательно сказал блондин.

– Быстрее они перебьют нас, - мрачно ответил брюнет.
– И при прадеде моём, и при деде, и при отце, было одно и то же, не минует чаша сия и нас, - первый горожанин замолчал, а затем резко сменил тему.
– А ты что, серьёзно в городское ополчение собрался?

– Да, и я докажу всем, что...
– начал было второй, но приятель снова перебил его:

– Оно тебе надо, лежать с выпущенными кишками на каком-нибудь поле, и утешатся, что ты настоящий южанин? Это господа, те, кто выживет, получат замки и титулы, на что они как младшие сыновья не могут обычно рассчитывать. Или главы торговых гильдий, да магистратские, вот кто на войне заработает, да и жрецы в накладе не останутся благодаря отпеваниям, а нам, маленьким людям, убыток один...

Тем временем очередь постепенно продвигалась, и наши герои подъезжали к наряду городской стражи. Чем ближе были ворота, тем беспокойнее было на душе у мага. Диргиниус прекрасно понимал, что его с такой внешностью могут задержать. Конечно, Алак не был шпионом, но он был северянином, а главное - был в розыске.

– Степан, у тебя мелкая медная монета есть?
– спросил Диргиниус своего спутника.

– Есть несколько десятков монеток, правда, насколько они мелкие, я так и не понял, - ответил Голушко.

– Давай сюда, - ответил маг. Степан протянул Алаку кошелёк, тот взял монеты, пробормотал "сойдёт", выехал на своём коне из очереди и подъехал к наряду стражников.

– А ты куда прешь?
– прорычал сержант.

– Плачу за всех!

– выкрикнул в ответ маг и швырнул монеты под ноги хранителям городских ворот.

Крестьяне дружно загалдели, и лучше всего смысл их восклицаний передало бы наше слово: "халява". Каким чудом Диргиниуса, Голушко и стражников не затоптали, не знает никто, но уже через десять секунд перед воротами не было ни одной телеги - они все были уже в городе. Вслед им неслась ругань сержанта, который никак не мог разделить шестьдесят четыре медные монеты на дюжину стражников...

Мужчина в чёрном плаще, который наблюдал за всем этим безобразием из города, спрятал свою курительную трубку, и, не торопясь, подошёл к делящим добычу стражам ворот. Когда сержант повернулся к нему и попытался что-то сказать, человек в чёрном плаще протянул вперёд руку, в которой был зажат медальон. Сержант, как и его подчинённые, побледнел и встал по стойке смирно.

– Сколько монет?
– спросил мужчина в чёрном плаще тоном, не допускающим возражений.

– Шестьдесят четыре, - после некоторой запинки ответил сержант.

– Восемью восемь шестьдесят четыре, - ни к кому, не обращаясь конкретно проговорил незнакомец, - число тьмы.

Лица сержанта и его подчинённых стали уже не бледными, а светло-зелёными. Перед их внутренним взором замаячили застенки местного отделения Ордена Распознающих Зло и неизбежный костёр, но незнакомец больше ничего не сказал, развернулся и пошёл обратно город.

– А монеты?
– проблеял какой-то солдатик, несмотря на то, что двое его сослуживцев пытались заткнуть ему рот, а сержант показывал кулак.

Незнакомец обернулся и произнёс:

– Легко пришло, легко и уйдёт. Рекомендую эти монеты сегодня вечером пропить.

Человек в чёрном плаще отошёл от ворот и исчез в городе. А у стражников начался другой спор - они выбирали таверну, призванную сегодня вечером исполнить наказ Распознающего...

***

Продираясь сквозь толпу назойливых торговцев Голушко и Диргиниус молчали, пока не проехали рыночную площадь.

– Объясни, зачем ты бросил все наши медные монеты стражникам?
– спросил, чуть не плача, Степан, когда они с Алаком выехали на одну из узких городских улочек.

– Тебя это так беспокоит?
– саркастически спросил маг.

– Вообще-то да, - ответил Голушко - его душила жаба.

– Знаешь ли, - задумчиво ответил Алак, - иногда следует отдать часть, чтобы сохранить всё остальное.

– В смысле?
– не понял Степан.

– Да в том смысле, что меня могли запросто арестовать как шпиона, а ты стал бы моим соучастником...

– Диргиниус, Вы шпион?
– спросил Голушко, невольно воспользовавшись слегка изменённой цитатой из фильма "Адъютант его превосходительства".

– Нет, - слегка улыбнувшись, ответил Алак, - но я северянин, и я в бегах. Южная гильдия магов наверняка объявила за мою голову награду, а что до тебя, "избранный", то тебя я выгораживать бы не стал, и ты бы отправился на костёр.

– Я не "избранный", я хохол.

– А при чём здесь твоя причёска?
– не поняв, что речь идёт не о сексуальной ориентации и внешнем виде, а о разных национальностях, спросил маг.

– Да это люди такие, а не прядь волос, - пробурчал Степан и, сменив тему, спросил: