Чёрный портал

Тем временем хозяйка положения Стигмата в теле Аюми не торопясь проходила между разорванных в клочья трупов.

— Твои рефлексы впечатляют. Вы, японцы, хоть и коротышки, но в сравнении с европейцами очень быстры. (прим. автора — в средние века рост среднестатистического японца не превышал 1,5 метра из-за особенностей рациона питания, в котором отсутствовало красное мясо)

Кэн не слушал её, вырабатывая тактику. Перед ним в теле его женщины демон, который обладает нечеловеческой силой. Если к этой силе добавится ещё и сверхскорость, то дела его плохи. А ведь во что бы то ни стало Кэн Ватабе должен отомстить за сына...

— Наверное, стоит извиниться перед тобой за девочек. Просто они мешались мне, когда я разбиралась с убийцами. Для вас смертных это ведь важно, — улыбнувшись, произнесла она.

...должен отомстить за сына, дочерей и жену!

Кэн вдруг осознал, что не станет её жалеть и пытаться спасти. Тем более, не зная, как. Он сделает всё от него зависящее, чтобы прекратить её страдания. Убьёт её! КАЗНИТ!

Если демон надеялся, что самурай, не совладав с чувствами, совершит ошибку и бросится на неё в лоб, то он ошибался. Кэн хладнокровно обходил Стигмату стороной, оставаясь на приличном расстоянии, чтобы её нагината не достала его. Одновременно поднимал оставшееся после синоби оружие.

— Эти железки тебе не помогут, — хмыкнув, сказала демонесса, бросаясь в атаку.

Широкое лезвие устремилось в его сторону, но Кэн уже был к этому готов. Уклонившись, он совершил кувырок и бросил сюрикен в её ноги, надеясь ранить сухожилия. На кимоно образовался надрез, из которого брызнули капли крови — попал! Но демон, будто ничего не чувствуя, уже заносил нагинату для следующей серии ударов.

Кэн постепенно начал понимать рисунок её ударов. Через чур уверенная в своих силах, Стигмата, даже не пыталась использовать различные комбинации или поражать его внезапными контратаками. Она просто пёрла вперёд, как мул, надеясь раздавить его в лепёшку. И это было хорошо — очень хорошо.

Тёртый в многочисленных боях, Кэн Ватабэ мастерски владел не только своим мечом, но и телом. Поэтому в этот раз он не стал увеличивать дистанцию, а наоборот принялся её активно сокращать. Имея на руках три меча, он сначала уворачивался, пока мог, а потом жертвовал ими, когда столкновения с нагинатой уже нельзя было избежать.

Один мощный удар и уход в сторону — его руки слабели, вытаскивая новый клинок взамен разбившемуся.

Шаг вперёд и в сторону: Кэн рубанул по руке женщины, и снова отпрянул под угрозой контратаки. На её лице не было иной эмоции, кроме мерзкой улыбки. Судя по всему, ранения не причиняли ей боли. Поэтому Кэн наконец перестал играть в кошки-мышки, сконцентрировавшись для последнего выпада.

С грозным кличем, самурай бросился в атаку с двумя мечами в уже трясущихся руках. Женщина широко улыбнулась, будто удав, завидевший лёгкую добычу перед тем, как разинуть пасть. Но через мгновение что-то отвлекло её и Стигмата повернула голову в сторону выхода.

В голове Кэна пронеслась мысль о скором свершении мести. Если ты позволил себе такую роскошь, как отвлечься в бою, то готовься предстать пред богами на высшем суде!

Мощным взмахом обоих мечей самурай разрубил нагинату в руках демона на три части. Не веря своей удаче, Кэн скрестил мечи на шее Стигматы и...

Услышал злорадный смех, вырывающийся из её уст.

— Ты безоружна, и скоро сдохнешь! Так чего же ты скалишься, демон?

Прекратив смеяться, женщина вдруг переменилась в лице и печально взглянула на Кэна, будто перед ним снова была родная Аюми:

— Прошу тебя, любовь моя! Пощади! Я не ведала, что творила... — пролепетала она голосом Аюми. По её щеке прокатилась слеза. — Дети мои...

Лезвия ещё ближе придвинулись к её коже.

— Заткнись! — взревел Кэн, обуреваемый яростью. — Тебе меня не обмануть, мразь! Не смей даже упоминать их!

— Я же сказала, твои железки ничего мне не сделают, — произнесла она, показывая разрез на рукаве — за ним розовела бархатная кожа, и не было ни следа от пореза!

Женщина схватилась голыми руками за лезвия мечей и начала медленно отодвигать их от себя, пока Кэн пытался наоборот обезглавить её.

— Знай же, коротышка, я пока не намерена уходить из тела твоей благоверной жёнушки. У меня ещё много дел на вашем маленьком островке!

Она потянула сильнее, а потом резко свела мечи снова к своей шее, притянув тем самым самурая к себе:

— А теперь будь добр, сыграй свою роль перед зрителями до конца, — сказав это, женщина отпустила руки.

Ничего не понимающий Кэн сразу же замахнулся, но уже не смог ударить — двое мужчин повалили его на пол и забрали оружие.

— Кэн-сан! Не делайте этого! — закричали люди, вбежавшие в комнату — это была свита феодала.

— Что?! — взревел самурай, порываясь встать. — Отпустите меня! Я убью её!

— Нет, мой муж! ЗАЧЕМ ты убил наших детей?! — верещала Аюми, умываясь слезами. — Почему?!

Столпившиеся вокруг люди ахнули — все наследники рода Ватабэ оказались мертвы... А Сэтоши, великолепный воин, сын своего отца, был... Он больше не представлял собой единое целое! Каким зверем нужно быть, чтобы разделать на куски собственного родного сына таким ужасным образом?!

— Кэн-сан, это правда?!

— Да как ты посмела?! Демон! Я убью тебя, подлая тварь! — кричал обезумевший самурай на заплаканную хрупкую женщину, которую уже уводили в другую комнату ради её же безопасности. Обезоруженного брыкающегося даймё люди вывели вон из комнаты смерти. Оставшиеся внутри с содроганием лицезрели торжество абсолютного зла, что свершилось в этом теперь уже проклятом месте...

Кэн Ватабе никак не мог понять, почему его воины слушают эту подлую тварь, а его словам не верят. Он бесконечно твердил им о том, что его жена Аюми — это на самом деле демон, который убил всю его семью, а он сам должен был сейчас совершить правосудие!

Но подданные не внимали его речам. Лишь молча переглядывались между собой, когда самурай разъярённо бранился на них и обещал казнить тех в ближайшее время, если его не отпустят.

Общим решением его заточили в темницу до выяснения всех обстоятельств этого ужасного преступления...

Так прошло шесть дней, за которые его безумие заиграло новыми красками: все люди вокруг, поклявшиеся в преданности, на поверку оказались приспешниками демона! И Кэн Ватабе был бы счастлив видеть их всех, посаженных на колья вдоль главной улицы города!

О да! Он бы проезжал мимо на коне и смотрел, как они корчатся от боли, истекая кровью. Как вороны клюют их глаза, а опарыши пожирают внутренности! При этих мыслях самурай тихо хихикал, пуская слюну. Голодом его не морили, но Кэн с того самого проклятого дня ни разу не притронулся к еде, пребывая в своих мрачных думах...