Черный смерчь (главы из романа)

Чудовищный Туран извергся из речных волн. В когтистых лапах демона билась четырехсаженная белуга. Великан кинул добычу на берег, схватив дубину, саданул по рыбьему черепу, превратив сопротивление в конвульсии. Длинным когтем распорол дряблое после нереста рыбье брюхо.

– Вот, рыбка! Ребенку кушать!

– Молодец, - похвалила йога. Затем она повернулась к сыну: - Давай-ка костерком озаботься, придется тут на дневку остановиться. Часа на два, не больше. А потом все равно уходить надо.

Куски белужины нанизали на длинные прутья и зажарили над углями. Роник сам есть не мог, Унике пришлось нажевывать рыбную кашицу и кормить шестилетнего мальчишку словно грудного ребенка. Даже глотать Рон толком не мог, разжеванная кашица текла по подбородку. Туран сидел, опасливо отстранившись от огня, и немигающим взором смотрел на мальчика. Иногда он неловко поднимал руку, стараясь втянуть когти поглубже, но так и не решившись коснуться ребенка, опускал. К рыбе он не притронулся, и лишь следил подозрительно, не сожрет ли Таши всю восьмидесятипудовую рыбину, принесенную на обед обретенному родичу.

Уника кормила Рона, демонстративно не замечая мучений чудовища, и лишь когда ребенок был с горем пополам накормлен, йога обратила острый прищур на Турана и спросила:

– Малыша побаюкать хочешь?
– и, не дожидаясь ответа, протянула ребенка, которого уже давно удерживала из последних сил.
– Только смотри осторожнее, это тебе не на смерче верхом гонять. Если что - сразу мне его возвращай.

Туран нерешительно протянул ладони, принял тельце, которое в его лапах казалось особенно беспомощным и беззащитным. Свернувшийся калачиком Рон, как раз уместился в Турановой пригоршне.

– А-аа-а!..
– зарычал демон, покачивая ладони на весу.
– Баю-бай!

Йога, отвернувшись, скороговоркой шептала какие-то заклятия, сплетая пальцы сложным узором и время от времени коротко дуя на них. Словно в ответ из пальцев Турана поползли когти, они становились все длиннее - с локоть, с два локтя...
– изгибались, покуда не коснулись запястий, образовав над безразличным ко всему Роником подобие костяной решетки.

– А-аа-а!.. Баю-бай!..

– Ну вот и все, - удовлетворенно произнесла Уника.
– Теперь он будет послушным. Зачаровала я его, а память прочистила, сколько могла. Осталось только к делу беднягу пристроить. Вот, пока, пусть Роника нянчит.

– А не растрясет он его?
– спросил Таши, недоверчиво разглядывая раскачивающиеся когтистые лапы. То, что творил Туран, не слишком напоминало детскую люльку, скорее уж качели.

– Растрясет...
– вздохнула Уника.
– Только мы с тобой его еще вернее растрясем, пока до селения дотащим. Да и в селении... сам видишь, какой он. Ну будет с ним мать возиться, кормить жеванным, убирать как за младенцем - так все равно он без движения зачахнет. Год протянет, может быть, - два, а там и помрет. Нельзя человеку разом в двух мирах жить. А как тело дышать перестанет, то и душа в переменится, обратится бесприютным духом. Так что судьба у мальчишки в любом случае незавидная.

– Может Ромар пособит или Калюта? Ежели он в верхнем мире заблудился, так отыскать его там и привести назад.

– Не бывало такого прежде, да и сейчас, мыслю, не будет. Ромар по верхнему миру ходить толком не умеет, для этого руки нужны, а Калюта слаб покуда. А и был бы могуч, все одно ничего бы не сделал. Сам посуди: надо целый мир прочесать, чтобы найти одного человека. Так его там, поди, еще и не признаешь. Попробуй, угадай, каков он в верхнем мире. Может обратился в такое вот чудище, как наш Туран, и пугает всякую нежить. А на самом деле никакое это не чудище, а потерявшийся ребенок. Туран ведь тоже не всегда был таким. Я-то его хорошо запомнила, был он обычным стариком, злым и неумным. К смерти меня присудить хотел, а теперь, вот, самого смерть не берет. Жаль его, а ничего не поделаешь. Пусть хоть с Роном потешкается, так им обоим полегче будет.

– Баю-бай!..
– рычал демон, обнажая зубы, которым позавидовал бы полувымерший зверь махайрод.

– Ты собирайся, - напомнила Уника сыну.
– Теперь мы быстро пойдем, но все равно, тут зря сидеть нечего.

– Так я собран, - отозвался Таши.

– Белужинки возьми, вечером поесть и утром. Экая рыбина пропадает.

– Туран новую поймает, - беспечно отмахнулся Таши.

– Поймать-то поймает, но и реку зря зорить не след. И без того мы своими делами Великую сильно взбаламутили. Так что, не ленись, вырезай лучшую часть.

– Видишь - делаю уже...
– проворчал Таши, ловко орудуя священным ножом.

А ведь нож ему в самый раз по руке, - подумала йога, с нежностью глядя на сына, которому только что сделала выволочку, - и святыню парень держит просто, без трепета. По всему видать, быть ему вождем. Лишь бы только ничего с ним не случилось, да еще, чтобы помогли предки с мэнками управиться.

Таши собрался, навьючил на спину мешок, помог матери продеть руки сквозь лямки заплечной торбы. Туран сидел, прикрыв желтые глаза, и хрипел колыбельную.

– В путь пора!
– позвала йога.

Великан вскочил, переложил мальчика на согнутую левую руку, прижав его к груди. Правой ухватил выдранный древесный ствол.

– Будьте настороже! Кругом враги!

– Чтоб тебе это раньше помнить!
– попеняла Уника.

– Осилим!
– огромными прыжками Туран понесся вдоль берега, мгновенно оставив позади спешащих попутчиков.

– Никуда он мальчонку не затащит?
– обеспокоился Таши.

– Нет. Он теперь Роником к нам привязан крепче чем сыромятным ремнем. Где бы ни бегал - назад вернется и мальчонку сбережет.

– А мы, что, так и пойдем вчетвером в селение? Ты же говорила, ему туда нельзя.

– Так и пойдем. Ну, не до самого селения. Там он погуляет маленько, а потом мы его снова с собой возьмем.

– Куда?

Некоторое время Уника шла молча, словно не слышала последнего вопроса. Сосредоточенно смотрела под ноги, выбирая дорогу среди россыпи речных валунов. На копьецо, вновь перекочевавшее к ней в руку, она опиралась как на посошок, с какими старухи по селению ковыляют, но шла быстро и неутомимо, как охотнику впору. Потом вскинула голову, словно разглядела что-то на смутном из-за жаркого марева восходном берегу, и произнесла, глядя туда, в заречную даль.

– Ромар уходить собрался, к северному магу, Баюну. Вот мы его и проводим. И Турана там оставим, вместе с Роником.

– Как это, Ромар уходить собрался?
– Кажется Таши ничего больше из сказанного не воспринял, слишком уж неожиданной оказалась последняя новость.
– Как же это можно - без Ромара? Ведь без него нас мэнки голыми руками возьмут!

– А ты не давайся под голые-то руки, - посоветовала йога.

Некоторое время вновь шли молча, как и полагается в дальнем походе, и лишь когда Таши потерял надежду услышать объяснения, мать сказала: