Чертог
Шрифт:
– Сильвия, сходи вынеси собакам кости, а заодно ополосни кружки. Пару минут тебе, - хозяин помолчал, после чего тихо добавил, - работы много.
Худощавая девушка вытащила наполовину пустое ведро с костями и собрала из-под стойки четыре кружки. Держа ведро в одной руке, а кружки в другой, она медленным шагом скрылась в подсобном помещении.
– Чего встал? – бросил кудрявый трактирщик и махнул пальцами в сторону подсобки, - время уходит же.
Майлз схватил свою полную кружку и по пути расплескав пену, поспешил за вышедшей из комнаты.
На заднем дворе девушка вываливала кости собакам.
– Брось эти кружки.
– Да как же, а потом хозяин меня без харчей оставит.
– Брось, говорю.
Майлз вынул из-за спины левую руку. Синие пятнышки вспыхнули в карих глазах. Девушка остолбенела, продолжая держать ослабшей рукой четыре кружки.
– Привет, Сильвия. Давно не виделись.
– Давно, Майлз.
Кружки бесшумно покатились по высушенной солнцем земле. Хруст костей приглушал птичьи трели.
– Фиалки, твои любимые, - юноша протянул букет.
– Я, было, подумала, что ты забыл меня или уехал.
Сильвия взяла нежными руками цветы и прижала их к груди.
– Никогда не говори так. Даже если бы я лежал при смерти, то непременно послал бы тебе весточку.
– Тогда почему ты не приходил почти полгода? Где ты пропадал так долго? Или только смерть достойный повод для напоминания о себе?
Слезинка заблестела у краешка глаза.
– Это сложно объяснить, может, присядем?
Майлз указал на скамейку в тени выпирающей части крыши. Девушка сняла с головы чепец, обнажив темные волосы, собранные в пучок. Оба молчали в нерешительности.
– Там, в трактире, ты улыбнулась, - нарушил гнетущую тишину юноша.
– Потому что я обрадовалась. Увидела тебя, хотя, наверное, стоило обозлиться. В конце концов, это часть моей работы – улыбаться посетителям.
– Но ты-то сразу признала не простого посетителя.
– А что с того? Будь ты хоть моим покойным батюшкой, я бы улыбнулась. Зачем привязываться к простым вещам. Эмоции быстрее разума и в тот момент эта истина подтвердилась.
– Прости, я собирался прийти, собирался много раз, но… не решался. Я много думал, боялся, попрекал себя за это, но боялся. И вот, все же смог перебороть страх. Наверное, эта разлука была нужна.
Девушка вздохнула и опустила глаза на цветы. Солнце припекало все сильнее. Собаки догрызли кости и мирно лежали у своих будок, не переставая смотреть на людей. Не было слышно ни звука из трактира, казалось, что он здесь и не стоял.
– В тот самый день, ты сказал, что хочешь навсегда связать свою жизнь с моей, сказал, что это не пустые слова или опрометчивое решение. А потом исчез на полгода. О чем я должна была думать, Майлз?
– Я слабак. Я страшился снова посмотреть тебе в глаза, Сильвия.
– Но почему?
– Боялся, что сломаю тебе жизнь.
– Ты дурак, - вскрикнула девушка, - если ты подумал, что можешь сделать мне еще хуже, чем сейчас, то ты просто дурак.
– Видишь ли, все не так просто. Я – виконт, будущий граф. Мои родители не захотят видеть рядом со своим сыном дочь обедневшего сквайра, а тем более… мертвого.
– Ну да. Когда они узнают, что за мной нет и ржавого
пенса приданого, то свалятся от удара. А потом я скажу, что сбежала из женского монастыря, где должна была учиться и работала в захудалом трактире, мыла кружки и выносила помои. Как по мне, неплохая невеста для графа. Зачем ты вообще говорил те слова?– А знаешь, плевать на их мнение. Пусть хоть испепелят меня своим гневом и выгонят прочь. К черту это, к черту… замок, к черту титулы.
– Нет, - тихо прервала его Сильвия, - не порть себе жизнь ради никчемной служанки. Мне тяжело думать о себе, как о причине возможных бед. Лучше нам больше не видеться.
Девушка поднесла чепец к намокшим ресницам.
– Так будет лучше, - добавила она.
Сильвия встала, надела обратно чепец и, оставив цветы на скамейке, принялась собирать кружки. В большом корыте на ножках с мутной мыльной водой она зачерпывала ими воду и сливала обратно. Майлз подошел к корыту и взял из рук девушки одну из кружек, после чего начал повторять манипуляции по полосканию сосудов. На задний двор выбежал трактирщик.
– Сильвия! Сколько можно копаться? Сейчас каменщики на обед придут. Самое жаркое время начинается, а ты попусту прохлаждаешься.
– Уже иду, - угрюмо ответила девушка и встрянула кружкой, избавляясь от воды.
Трактирщик ушел.
– Я еще вернусь, - сказал Майлз и провел пальцем по шершавой мыльной древесине, - и заберу тебя отсюда, лесная нимфа.
– Лесные нимфы не драят полы и не разносят выпивку, - едва заметно улыбнулась Сильвия.
– Я приду в самое жаркое время, когда каменщики заходят на обед. Приду с самым огромным букетом фиалок! Скуплю все фиалки в городе, а что не смогу купить – украду. И на глазах всех посетителей заберу тебя из этого поганого места. Мы уедем в замок и будем жить в нем, как и мечтали, лучше всех королей и королев. Вот только закончу учебу и обязательно вернусь.
– Тогда я буду ждать, виконт Майлз Грайвер. Ты не притронулся к пиву.
– Ненавижу пиво.
2
Майлз полусидел на набитом соломой матрице и, закинув руку за голову, упершись спиной в стену, думал. Крошечная комнатушка, которую он снимал для жилья, больше походила на кладовую с квадратным полуметровым окном. Это окно невозможно было ни открыть, ни хотя бы протереть от плотно забившихся в трещины пыли и грязи. Даже не вытягиваясь во всю свою длину, Грайвер почти доставал ногами до пустого проема без всякого подобия двери. Пол был деревянный, сучковатый, вечно грязный и в некоторых местах ужасно скрипучий. Здесь юноша жил с момента приезда в город.
Было около четырех часов утра. Матовое окно окрасилось в синий цвет, предвещая скорый восход.
Душу грызло скверное чувство вины и недосказанности. Разве мог Майлз допустить хотя бы мысли, что Сильвия больше не желает его видеть, вопреки своим словам? Она так легко была готова распрощаться, что в один момент сердце юноши больно вздрогнуло, разослав по телу волну огненной крови. Ее слова были обдуманными, хоть и скрытыми за неуверенностью. В них чувствовалась неприязнь.
«А может и правду я ей не нужен. Лишь тягощу своей никчемной компанией».