Чертог

– Любое зло берет свое начало из человека, в дальнейшем распространяясь в эфире. Зло не имеет определенной формы: это дым, это жидкость, это шар. Совершит ужасную ошибку тот, кто будет противостоять злу, пытаться одолеть его. Ударьте по шару, ударьте по злу, и оно распадется на два шара, на два равноценных зла. Разгоните дым, и очищенное место он вновь заполнит собой. Смолянистый черный шар невозможно одолеть. Соприкосновение со злом сулит от легкого загрязнения до необратимого поглощения им. Единственное средство борьбы, это изоляция, путем применения энергии противоположной. Но знайте, что для нейтрализации одного сгустка тьмы потребуются десятки, сотни и тысячи сгустков света. Свет разгоняет тьму, но она лишь расползается, ибо полностью уничтожить зло невозможно.

Зло жаждет завладеть душой, так как это питательная среда для взращивания потомства. На чистом поле паразитируют гнев, жестокость, лень, зависть. Обглоданное то, что было душой еще живо, но только не сам человек, его можно считать мертвым. Но лишь считать. Прошу вас не причислять смерть к проявлениям зла. Убийство – это зло, смерть же – неразлучная спутница жизни, к которой нужно относиться с почтением.

Отвечайте на зло добром, и тогда я смогу считать, что не напрасно создал вас.

Таверна «Белая лошадь» вечерами собирала контингент, состоящий, в основном, из законченных забулдыг и праздных студентов. Это было место неприятное, всегда грязное и неприбранное. За разбавленную выпивку и испорченную еду хозяин заламывал непомерно большие цены. Однако эта таверна была одним из немногих заведений в городе, где принимали школяров, оттого она и была популярна в особых кругах.

Майлз сел рядом с Габриэлем, попивающим пиво и пересчитывающим последние монеты.

– Пожалуйста, не просади все отцовские деньги, - кряхтя, опустился на табурет Грайвер, - отложи хоть сколько-нибудь на потом.

– Обязательно, дружище. Как поживает господин Саклас и мысли великих?

– Скверно. Философствования на тему природы зла плохо сказываются на мне. Слишком страшно чувствовать себя беззащитным.

– Оставь это проповедникам. Наши жизнь проста и в ней нет места обдумыванию каждого шага и его последствий. Вот, выпей.

Габриэль пододвинул к другу полную кружку. Тот нехотя присосался к пойлу и сделал несколько крепких глотков.

– Погляди-ка на этих павлинов.

Юноша указал на сидящих в углу хохочущих студентов, облаченных в цветастые одежды.

– Мерзкие, блаженные и самодовольные слюнтяи, - продолжал Габриэль, - благодаря их компании вечер безнадежно испорчен.

– Сейчас получишь в морду, - шутливо предупредил Майлз, но приятель воспринял слова всерьез.

– Я спокоен. Спокойнее Геклы.

Габриэль отвернулся и снес серебряную башенку из монет. Со стороны угла раздался громогласный возглас:

– Господа, господа, у меня родился сын! Милостивый государь, - обратился юноша с красивым лицом к лупоглазому хозяину таверны, - неси все свое лучшее пиво. Пейте, пока не полезет обратно! Всех угощаю.

Габриэль стукнул кулаком по столу и резко встал.

– Заткнись, Калеб Сайгон! Здесь отдыхают порядочные люди, а свою щедрость можешь засунуть куда подальше.

Радостный юноша опешил.

– Прошу не оскорблять новоиспеченного добротного папашу, - путаясь в словах, соскочил с места краснолицый пьяница, - навешу и не моргну.

Майлз попытался усадить разгоряченного друга, но тот отмахнулся.

– Решим проблему на месте, - отрезал аристократ Сайгон.

– Без гербов и почестей? – ядовито бросил Габриэль, - ваш брат подтереться самостоятельно не может, что уж говорить о «решении проблем».

– Пива тащи! – прикрикнул на хозяина другой захмелевший мужик.

– Что-то будет.

Внесли пять открытых бочонков. Черпак в мгновение ока наполнял кружки.

– Попрошу не выражаться, касательно нашего брата, сумасброд.

– Проси в другом месте, гнида.

Красивый юноша уверенным шагом направился к обидчику, снимая на ходу сюртук. Компания в углу со скрежетом табуретов встала и медленно вышагивала за ним, разминая суставы. Габриэль ехидно улыбался. Он подал сигнал своим приятелям за соседним столом, и те лихо опорожнив глиняные сосуды с водкой, похрипывая, принялись закатывать рукава.

Атмосфера нагнеталась.

Майлз предпринял последнюю попытку остановить словесную перепалку и пресечь возможный мордобой. Он бросился вперед и оказался между бранившимися сверстниками.

– Габриэль, вернись на место и приткни гузно! Сайгон, надевай сюртук и иди к сыну! Ты, уноси пиво!

Хозяин таверны вылупился и недоуменно открыл рот.

– С дороги, Майло, - отстранил его Габриэль, - все слишком далеко зашло, чтобы просто разойтись.

– Запятнавшему честь моего рода не может быть прощенья.

Грайвер с силой рванул плечо друга, но тот извернулся, наклонил корпус назад и не спеша замахнулся. Слишком медленно. Аристократ молниеносным ударом в скулу, на мгновение выбил из реальности противника. Габриэль пошатнулся, сделал шаг назад и встряхнул головой. Из порванной кожи побежала тонкая линия крови.

Все ждали.

Разъяренный, он выставил левую ногу, перенес на нее вес и, склонив голову, по ровной дуге ударил в висок. Помещение взорвалось яростным воплем. С грохотом упал стол. Звук разбитого кувшина звонко пронесся в наэлектризованном воздухе. Группа из угла перескочив через табуреты, ворвалась в образовавшееся месиво. Краснолицый швырнул пустой бочонок в Габриэля, но тот грациозно уклонился. Бочонок угодил в желтую стеганую спину, которая в следующую секунду уже служила половиком. В редких проплешинах боя можно было видеть, как толстощекий парень попытался схватить Габриэля за шею. Юноша в кожаной куртке пихнул нападающего, после чего грубо схватил его за губы, лопнувшие, словно перезревшая вишня.

Вопль боли заполнил таверну.

Выбежавший с ковшом хозяин, огрел им первого попавшегося баламута. Тот словно подкошенный повалился на пол, захватив с собой еще одного. Майлз вцепился в чей-то воротник и несильно тянул его. На голову дождем полилось пиво, затем метеоритом упала кружка.

Было темно. Майлз с трудом высматривал лица, то и дело, с облегчением замечая избитую физиономию Габриэля. Сайгона он не замечал. На шум в таверну вбежало еще несколько человек, тут же сцепившихся в беспощадной схватке. На полу неподвижно лежало шесть тел. Об них запинались еще стоявшие и едва не падающие от бессилия драчуны. Драка переросла в нечто большее, когда Габриэль достал из внутреннего кармана куртки неприметный кинжал. Майлз сразу заметил это и в ужасе выбил оружие из ослабшей от усталости руки друга. Кинжал с глухим звоном скрылся во всеобщем хаосе происходящего. Вдруг на челюсть Грайвера пришла тупая и резонирующая боль. Перед глазами замелькали темные точки и он сам того не осознавая, повалился на чей-то развалившийся по полу бок. Соскользнув, он еще открытыми глазами впился в мрачную стену. Беспомощно скребя пораженными судорогой пальцами по шершавой древесине, Майлз нащупал горячий лоб, лежавший поблизости. Сухожилия под кожей кисти расслабились. Пятка в потрескавшемся сапоге ненароком угодила ему в нос. На губы стек вкус железа.