Чертог

За эти три дня Майлз ни разу не видел Габриэля, как впрочем, и никого другого кроме кухарки. Он позабыл об учебе, упустив из внимания всю важность последнего этапа подготовки к экзаменам, которые завершали седьмой год обучения на юридическом факультете. Каждый свой день Грайвер начинал с того, что пересчитывал монеты, сложенные в две стопки на тумбочке. Ровно сорок пенсов – деньги большие и последние. Будучи по натуре человеком экономным, он всегда оставлял денежку на всякий случай и никогда не расставался со всем накопленным. Майлз уже прикидывал, как будет доживать эпизод студенчества на две луковицы и подпорченную головку сыра. Все надежды были на доброту хозяйки кухни.

Встреча в условленное время прошла без всяких проявлений эмоций. Завидев ожидающую фигуру, Габриэль слегка кивнул и, развернувшись на пятке, медленно побрел по соседней улице. Майлз нарочно не нагонял друга, решив, что тот придерживался определенной конспиративной тактики. Было немноголюдно, что значительно упрощало визуальный контроль за проводником. Каждый шаг сопровождался покачиванием увесистого кошелька и глухим звоном из самых его недр.

Настал волнительный момент. Габриэль остановился у фасада одноэтажного дома и повернул голову. Майлз в полутьме разглядел старую вывеску гончарной мастерской. В квадратах ее окон зияла чернота. К Габриэлю подошел как бы случайно прогуливающийся мужчина и что-то спросил полушепотом. Последовал ответ, мол, намечается собрание. Мужчина пожал Габриэлю руку и проводил до двери, на которой висел незапертый замок. Майлз неуверенно засеменил за другом, но у него на пути из ниоткуда вырос мужчина. Он внимательно всматривался в лицо и, наклонив корпус, пружинисто раскачивался.

– По вашему виду, не иначе как заблудились? – улыбаясь, проговорил мужчина, - Оксфорд Касл тут недалеко. Вот смотрите, сейчас идите до конца улицы, а затем сверните у той ограды…

– Извиняюсь за моего друга, - встрял Габриэль, - он пришел со мной.

– В таком случае, пройдемте, господа.

Внутри дома света не было вообще, лишь узкий лаз в полу подсвечивался желтым. Как Майлз узнал позже, это был спуск в подвал, где уже собралось полдюжины молодых людей. Габриэль был прав: все они являлись студентами, причем не самой приятной наружности.

«Во что я ввязался? Это же готовые преступники, шеи так и просят пеньки».

Не отдавая себе отчета, Майлз отчаянно сжимал мешочек на поясе, чувствуя подушечками кресты. Периферийным зрением он осматривал затхлое помещение. Гончарный круг, истлевшие бадьи и прочее оборудование были бесцеремонно свалены в углу, куда даже свет единственной свечи не доставал. После темной улицы зрение Грайвера было обострено и выхватывало каждую деталь окружения. Он заметил, как из сапога одного юноши едва высовывалась ребристая рукоять кинжала, а тканевая шапка другого не особо успешно скрывала недостающее левой ухо. Все они стояли в молчании, осматривая вновь прибывших и жестами приветствуя Габриэля. Майлз рядом с ним явно казался лишним.

В подвал спустился коренастый человек. Он прошел сквозь толпу, бренча пуговицами, и остановился впереди всех. Грайвер прищурился. При всем своем желании Майлз не мог отнести этого мужчину к студентам. На вид ему было лет сорок, к тому же сероватая щетина дополнительно старила лицо. Непропорционально крупный нос испещряли широкие поры, а под кратерами глазниц поблескивали раздутые синеватые мешки. Несмотря на безобразное лицо, одет незнакомец был весьма опрятно.

– Значит, это все, - медленно проговорил мужчина, поправляя воротник, - я рассчитывал на меньшее количество… гм, ну что ж, моя отважная братия, преступим к делу. Каждому из вас будет определена ответственная роль, и я не хочу слышать жалоб, как не хочу разочаровываться. А теперь призываю к вниманию. В двух милях от города находится недействующая мельница. Туда доверенное лицо будет доставлять всякое серебряное добро, которое необходимо переплавить в слитки. Затем эти слитки доставляются сюда, где из них чеканят монеты. Готовый продукт вывозится за пределы Оксфорда и реализуется в нескольких точках королевства, нам же возвращается процент, который делится поровну. Времени у нас мало, так как через неделю необходимо отослать первую партию монет. Завтра ночью будет доставлено оборудование для чеканки. Мельница уже готова и там ожидает мастер. Теперь, что касается взносов.

Студенты словно по команде встали в шеренгу и начали шуршать деньгами. Мужчина неспешно подошел к первому худому юноше и забрал у него матовые диски. Пересчитав монеты, незнакомец сунул их в мешок.

– Будешь на чеканке.

Подойдя к следующему, мужчина повторил процедуру и взялся за запястье студента.

– Мельница.

Очередь дошла до Майлза. Щетинистый здоровяк внимательно осмотрел стоящего перед собой и хмыкнул.

– А ты еще кто такой?

Изнутри Грайвера скрутил ужас, но снаружи он даже не шелохнулся.

– Майлз Грайвер, студент юридического факультета.

Раздались смешки.

– А что же ты здесь забыл?

Майлз не поворачивая головы, беспомощно смотрел на неподвижного Габриэля.

– Пришел и принес деньги.

– Больше чем нужно.

Мужчина приблизился вплотную.

– Здесь еще за него.

– Значит, конюшня. Ты ведь определенно Мартин Скотт, со вчерашнего дня работающий почтовым курьером. Сколько там платят?

– Четыре пенса в день.

– А тебе ведь всю семью кормить, дочку там, кошку. Хватает?

– Вполне. По выходным я вожу рыбу на продажу, помогаю одному приезжему торговцу.

– Очень хорошо. Будешь отвечать за перевозку слитков по городу. Напомню, что по легенде, эта мастерская закрыта, и, если особо бдительные горожане начнут замечать какую-либо активность, возникнут подозрения. Попрошу соблюдать осторожность. Между прочим, это касается всех присутствующих. Действуем мы из подполья, сообща, но в то же время обособленно. А теперь попрошу расходиться.

5

«Если бы сейчас пошел дождь, то он непременно смыл бы всю эту пыль. Такой иссохший воздух, что аж тошно. Попросить бы солнце не испепелять мое немощное тело, но оно глухо. Душно и смрадно, а ведро холодной воды достается глупой лошади, которая только и может, что выкатив глаза, шевелить губами».

– Прекрати кокетничать, копытное чудовище. Если думаешь, что нравишься мне, то огорчись. И хватит таращиться. Отсутствие нормальных конечностей не повод чтобы отлынивать от работы и не убирать за собой. Это же так просто все загадить и топтаться в ожидании прислуги. Я тебе не прислуга, понятно? Эх, да ничего тебе не понятно, тупая лошадь.

– Ишь какой нашелся, лошадь у него значит тупая, а сам в чистое ведро сена накидал, - старуха треснула Грайвера травинкой по затылку,- быстро все выгребай и чисти пол.

– Я это и делаю, - огрызнулся Майлз, вонзив вилы сквозь сено в доску.

– Для такого молодого слишком медленно и неэффективно.

«Вот дрянная лошадь».

– До тебя мальчишка был семилетний, так даже он бойче денник чистил, а языком молол только по делу.

– Видимо осточертели ему ваши упреки.

– Да как бы не так, хам невоспитанный. Лютню он нашел и стал бренчать безостановочно. Говорила я, что ничего хорошего из этого не выйдет, а он… Конюшня-то надежнее будет, чем всякие там баллады и песенки.

– Так что же произошло?

– А сам как думаешь? Юность безотчетная вскружила голову и увела неведомо куда. Ушел вместе со своей бренчалкой наперевес. Говорил, мол, себя искать будет. Знамо дело, сколько таких шныряет по площадям да переулкам, и все одинаково кончают. Жаль паренька того, работящий был в отличие от некоторых.

Майлз без интереса слушал старуху, при этом неуклюже наваливая копны гниющего сена. Раздался треск.

– Вилы совсем разболтались, того гляди и сломаются. Вон трещина уже идет по черенку.