Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
Оборотень знал ее целых пять лет. Ровно столько эта чародейка прожила под крышей его дома. Беорн впервые встретил Ниар в Лихолесье. Избитая, раненая, она лежала на лужайке рядом с Арго. Понятия не имея, кем является маленькая девочка, добрый медведь подобрал ее и отнес к себе. Несколько недель он приводил Ниар в чувство, выжидая. Девушка крепла, хорошела и дарила ему улыбки. Спрашивать ее о чем-либо Беорн долго не решался. Понять, что произошло в Черном Лесу он не смог. Но предложил молодой красавице остаться на несколько месяцев. И девчонка согласилась. С радостью бралась за любую работу, трудилась, не вредничала и не паясничала, а вечерами пела, точно соловей. Очарованный ее легкостью, Беорн любовался Ниар. Правду он узнал по случайности, нелепой и грустной. Однажды решив проследить за своей подопечной во время ее практически еженедельных прогулок к Лихолесью, он увидел Ниар в компании
«Я не хочу убивать тебя, Медведь. Ты хороший человек, добрый, милосердный, справедливый. Ты можешь нести этому миру свет. Но если ты еще раз посмеешь поднять на меня свою руку, ты погибнешь. И я не дрогну, вырезая из груди твоей сердце и из шерсти делая плащ» — голос Ниар тогда звучал холоднее и резче обычного. Металлический, глубокий, он лился гладкой, плавной речкой. Но Беорн не стал гневить Миас, а лишь попросил повторить её свой рассказ. Что она и сделала, отпустив опекуна.
Как объяснила Ниар, ей нужен был приют. Она ждала кого-то здесь, на этой тропе, лелея в душе коварные планы. Со временем Беорн узнал от девушки много новых вещей. Вечерами они сидели за столом, пили мед и ели. А Ниар рассказывала оборотню про Ангбанд, ее родной дом, про далекие края Севера, про прошедшие войны и про героев, которые встречались ей на пути. Очень много девушка говорила о своем отце и о брате с сестрой. Нежность и любовь скользили в ее словах, и всякий раз, заслышав нотки грусти в речи своей сожительницы, Беорн чувствовал глубокий, нарастающий страх. Ниар была злым существом, убийцей, осквернительницей. Оборотень понимал это. И, осознавая с кем говорит, он пытался понять, как создание столь далекое от света могло испытывать такую сильную привязанность к своим близким. Чувства, ведомые лишь добрым и благородным существам.
Шли года, а Беорн убеждался в том, что зло по натуре своей не слишком отличается от добра. Он перестал бояться Ниар. Слушал ее и учился у нее, как маленький ребенок может учиться у мудрых и старых. А старшая дочь Мелькора продолжала рассказывать о путешествиях сестры и брата, об их победах и поражениях. Порой ее рассказы походили на сказки, порой были чересчур похожи на жизнь, но так или иначе в них были уроки, число которых Беорн уже давным-давно позабыл. Внимая словам колдуньи, он находил в ее речах правду, неприкрытую, ясную, твердую. Каждое слово Миас обосновывала и всему находила она объяснение. Раз за разом она доказывала Беорну свою доброту, так, что оборотень уже не понимал, как столь дивное создание может быть предвестником бед.
А две недели назад Ниар сказала, что скоро уйдет своей дорогой. И тогда медведь понял, что пришло время, которого он всегда боялся. Время перемен.
Оглянувшись на своих гостей, оборотень ухмыльнулся. Заслышав звонкий девичий голос, возвещающий о прибытии тринадцати гномов, Гэндальф притих. О нем Ниар рассказывала много любопытных баек. И, судя по ее словам, которым сам Беорн склонялся верить, маг этот был силен и мудр. По крайней мере, старшая Миас относилась к Серому Страннику с глубоким почтением.
— Пара значит, говорите? — выгнув одну бровь дугой, Беорн кивнул волшебнику. Тот, хмурясь, промолчал. Видно было, что маг чем-то недоволен и смущен. Последнее оборотня порадовало. — А пара это разве пятнадцать?
— Помноженное на семь плюс один, — тут же выпалил маленький спутник Гэндальфа. Достопочтенный хоббит был напуган, но полон энтузиазма и уверенности. Забавный малый. — Мы просто еще не дошли до той части рассказа…
— С вами ясно все, — тепло улыбнувшись, Беорн подошел к столу и, стащив со шкафа поднос со стаканами, начал расставлять их. Подождав, пока один из его верных псов – Ато – принесет кувшин с молоком, Беорн поглядел на молчавших гостей. Явно растерянные, они ожидали его реакции в тихом страхе. — Да вы не бойтесь… Я знал о Вашем прибытии и о том, кого Вы сюда ведете, Гэндальф. Так что гномы, хоббит и Вы сами для меня не сюрприз. Мой дом – ваш дом. Не ахти что, но накормить такую братию я сумею. Чем смогу, в общем, тем помогу. А пока, милый хоббит, будьте добры, помогите мне.
С этими словами Беорн
протянул в руки Бильбо мешок с ложками и вилками. Объяснив, что и как нужно делать, оборотень раздал приказания всем своим зверькам и стал дожидаться прихода гостей. Они появились на пороге через пару минут. Залетевшая в помещение Ниар пылала несдерживаемой радостью. От нее пахло лугом, ветром и речкой, так что Беорн без промедления понял – дочь Мелькора вновь ходила к Андуину. Широко распахнув дверь, она жестом пригласила гномов пройти внутрь. Беорн с трудом представлял себе, как может выглядеть компания гномов, но под высокими балками его дома они смотрелись, как минимум, забавно. Серьезные, не знающие чего ожидать, маленькие подгорные жители усталыми, но смелыми взглядами смотрели на хозяина пасеки. Оборотню гномы понравились.Хмыкнув, он прикинул про себя размеры своей столовой и величину пришедшей в дом компании. Столик нужен был явно побольше. Обойдя стороной оробевшего хоббита, что прижимал к груди вилки с ложками, Беорн остановился напротив гномов, сложив на груди могучие руки.
— Мое имя – Беорн. Вы мои гости. Так что пожалуйте в дом медведя, господа.
Несколько секунд в столовой стояла гробовая тишина. Почему-то все притихли, и лишь со двора доносилось веселое ржание вороного Арго. Улыбаясь, Беорн ждал. Когда первое робкое приветствие сорвалось с губ какого-то скромного смельчака, со всех сторон на оборотня посыпались произносимые имена и громкие возгласы «К Вашим услугам!».
Комментарий к Глава 1.3: Дом медведя
Обложка к первой главе:
http://fc04.deviantart.net/fs70/i/2015/015/0/1/sorceress_of_light_by_mirabilemendax-d8e0nm9.jpg
====== Глава 2.1: День “отдыха” ======
Подлецы считали Барад-Дур своей собственностью, а Мордор – своим наследством. Наглые сопливые ублюдки, неспособные правильно оценивать расстановку сил в мире. Наделенные практически ничем неистребимой уверенностью в собственном могуществе, эти трое претендовали на власть в Средиземье. И, судя по проявленному ими упорству, своих целей они добиться могли.
Саурон обошел стороной оставленный Талрисом меч. Поднять его клинок он не мог – лишенный тела, силы, власти, Темный Владыка лишь мечтал вновь коснуться ногами земли. И ведь чья была идея с кольцом, а? Сделав рывок вперед, Майа встал на одно колено перед клинком Миас. Свое оружие Талрис оберегал как зеницу ока. Оставленный тут, совсем рядом с Дол Гулдуром, меч даже сейчас полыхал магией мерзкого волшебника. Чары Талриса были как никогда сильны: время шло, детишки Мелькора крепчали. Раньше их ребяческие игры с магией Саурона даже умиляли. Приятно было смотреть на веселых сорванцов, которые без всякого страха в глазах катались верхом на пауках под высокими сводами Ангбанда. Невероятное зрелище на самом деле. Однако малыши быстро росли, хорошели, умнели. И начинали соображать, что к чему в Средиземье.
Раньше, когда Мелькор еще не был пленен Эру, Саурон дружил с молодыми и совсем еще наивными воинами Дор-Даэделота. В некотором смысле он был их вторым наставником. Моргот воспитывал отпрысков своих в строгости, порой жестокости и тирании. Да, нельзя было бы упрекнуть его в отсутствии всякой любви к детям. Он дорожил своими Миас, как не дорожил никем и ничем в существующем мире. Ради них троих Мелькор был способен на многое. Но страшась за участь детей, старый Темный Властелин в каждое проявление отцовской нежности (Саурон не мог забыть этих моментов, как ни пытался) добавлял завидную щепотку строгости и сдержанности. Сопляков поэтому было жалко, и, выводя малявок на прогулки, Саурон частенько давал им вволю повеселиться. Пожалуй, только рядом с ними Темный Властелин чувствовал себя живым. И светлым. Таким, каким был некогда.
Когда Мелькора пленили, Миас стали для Саурона некой опорой, постоянными защитниками, гарантом безопасности на случай, если что-то пойдет не так. По силе равные самому Морготу, они чаще вели себя кротко, спокойно и сдержанно. К удивлению многих – в том числе и к удивлению самого Саурона – никто из троих не выказывал жестокости или беспощадности к подчиненным. Миас лишь на поле брани казались таковыми. В меру властные, в меру алчные, они желали только одного – возвращения в Средиземье отца. Безумное желание, неподкрепленное никакими разумными доводами, оно снедало сердца трех великих воинов Ангбанда. Когда Саурон понял, что друзья его более друзьями не являются, было как-то поздно менять что-либо в устоявшихся отношениях. Конечно, поначалу они все вместе пытались решить непростую задачку, что задал им Эру, посадив Моргота в Куму. Дела стали хуже в момент, когда сам Саурон нашел возвращение Темного Владыки в Средиземье ненужным. Миас разгневались, пусть и не подали вида. Месть с их стороны пришла неожиданно.