Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
У Ниар были карие глаза. Темные, чаще всего они не выражали никаких эмоций. Но бывали моменты, когда чарующую темноту ее взора заполняло яркое огненное зарево, закатным светом отражающееся в глазах наследницы трона Дор-Даэделота. И в такие моменты казалось, что таинственная природа Красной Колдуньи отступает прочь, уступая место неистовству, ярости и безудержной, стихийной силе. Янтарный взгляд, кроваво-алый порою, искрился умом, жизнерадостностью и удивительной, сильной любовью ко всему сущему. Под натиском этого взора расступались демоны Мелькора, и тьма забивалась в углы старых крепостей. Прекрасное существо, не ведающее собственной силы и не понимающее собственных возможностей. Неуверенное, робеющее перед владыками мира
Саурон отступил прочь от меча. Пора было собираться в путь, тяжелый и далекий. Оглянувшись, Властелин Колец оглядел Дол Гулдур. Старая крепость нависала над лесом черной дланью, тенью зла накрывая древесные просторы некогда светлой чащобы. Покидать полюбившийся за годы приют не хотелось, но сейчас разумнее было отступить к Лугбурзу. Разрушенные стены Барад-Дура были способны оградить Саурона от ясных взоров Истари и сокрыть тайные планы, которые строил Майа против своих братьев. Мешкать смысла не было, и прощаться с крепкой твердыней Дол Гулдура не стоило. Хмыкнув, Саурон бросил последний взгляд на меч Талриса.
Клинок, прошивший мягкую плоть земли своей твердой металлической сущностью, казался горящей стрелой на черной дороге Мен-и-Наугрим. Пройти мимо оружия и не заметить его казалось невозможным. Пылающий магией, пропитанный таинственным огненным светом, он разрезал полумрак яркой кровавой лентой. Хмыкнув, Майрон решил, что Гэндальф обязательно заинтересуется странным артефактом. Возможно, даже что-то заподозрит. И, если повезет, обратит все свое внимание на детей Моргота. Надеяться на обязательное исполнение задуманного было глупо, но Саурон, как и любое другое живое существо, порой просто полагался на провидение.
Развернувшись на месте, он тихой тенью скользнул в непроглядную даль Лихолесья. Где-то вдали журчал маленький ручей, кроны древесных исполинов тихо перешептывались, а впереди простиралась дорога, длиною в жизнь.
Где-то вдали журчал маленький ручей, кроны древесных исполинов тихо перешептывались, а впереди простиралась дорога, длиною в жизнь. Гэндальф, потянув на себя поводья, заставил скакуна Беорна ехать чуть-чуть медленнее. Торопиться не стоило. Хотя бы потому, что в конце пути чародея ждал Дол Гулдур. Место темное и опасное. Поморщив нос, Митрандир представил себе серую высь давным-давно заброшенной крепости. По телу тут же прошлась мелкая дрожь, в животе неприятно заурчало. Предчувствие беды нагоняло страху. Как и многие другие странные события, рекой льющиеся на голову мага.
Гэндальф не одобрял беспечности Сарумана. И хоть Белый Маг был, бесспорно, сильнейшим из Истари, порой он все же забывался и позволял своему властолюбию брать верх над здравым смыслом. Конечно, Серый Странник не мог с полной уверенностью сказать, что на месте собрата поступил бы иначе. В конце концов, слухи о возвращении Саурона в Средиземье все еще оставались только слухами. Никаких доказательств его незримого присутствия не существовало, а Некромант Радагаста мог действительно оказаться простым смертным человеком, заигравшимся с черной магией. И, однако, некая угроза со стороны темных сил все же чувствовалась. Ощущалась в воздухе, пропахшем гнилью; горечью отдавалась в воде. Тревожным колоколом билась в сердце.
Митрандир вздрогнул. Нет, не стоило делать поспешных выводов. Вообще не стоило пока ничего решать окончательно. Следовало спокойно проверить слова Радагаста, так же спокойно доложить о разведанном друзьям в Лориэне. Может быть, только потом предпринимать какие-то радикальные действия. А пока – мириться с тишиной и мнимым миром, который властвовал над Эндором.
Тяжело вздохнув, Серый Странник вытащил из сумки, что висела на седле, книгу Бильбо. Вновь окинул ее беглым, подозрительным взглядом. Прошелся
пальцами по сухой, мягкой коже обложки. С тревогой в сердце ощутил подступающий к губам крик страха. Было нечто сокрытое от глаз Майа на страницах толстого томика. Нечто неуловимо скользкое и темное, как тайны Мордора. Обжигающим дыханием это нечто касалось кожи и проникало глубоко в душу, на пути своём испепеляя надежды и теплые воспоминания. Гэндальфу книга не нравилась. Как не нравилось и послание Тома Бомбадила, что он оставил на развороте книги. Кому фолиант принадлежал до Ниар? А если таинственный человек сразу подарил ее воспитаннице Беорна? Кем была милая девчушка, так открыто улыбающаяся миру?«Зло порой светлее добра, — вспомнил Гэндальф некогда произнесенные Сулимо слова. — Оно принимает формы, приятные глазу и говорит сладкие речи. Но всегда остается темным внутри, прогнившим у сердца, у самого источника жизни. Не бывает совершенно злых деяний, как не бывает и совершенно искренних благородных поступков. Но бывает Тьма. И ее вряд ли можно спутать с чем-то. Ощутить тень можно и за показным радушием. Однако помни, Олорин, что Зло порой из боли рождается. А страдающий должен быть искуплен. Даже если цена за искупление будет велика».
Митрандир вздрогнул. Поджав губы, сунул книгу назад в сумку. Подумать о Ниар можно было и позже, а пока главной проблемой оставался Саурон. Неуспокоившийся Темный Властелин, мечущийся в поисках своего кольца. А по сути – своей власти.
Впереди что-то мелькнуло. Остановив коня, Серый Странник поднял взгляд, оглядываясь. Высящаяся по левую руку лесная гряда стеной из черных деревьев уходила к горизонту. До поворота к Мен-и-Наугрим оставался еще добрый день пути, но даже в такой дали от Дол Гулдура Олорин чувствовал звенящую в груди опаску перед силой Майрона. Брат Майа, так низко павший.
Взгляд скользнул вперед и остановился на темной фигуре всадника. Облаченный в черное, он стоял поодаль, держа своего коня под уздцы. Огромный вороной жеребец яростно бил передней ногой о землю, копытами вырывая куски дерна. Ветер, дующий с юга, шевелил балахоны странного путника, темного и злого. Назгул. Служитель Саурона и вечный пленник Единого Кольца.
Без промедления и теперь уже без страха в сердце Гэндальф направил лошадь вперед. Резвый серый конь без труда перешел на рысцу. Назгул же, увидев действия мага, лишь развернулся и направился вглубь леса, медленно и степенно обходя стороной поваленные наземь стволы многовековых сосен. Хотелось Черного Всадника нагнать, но не вышло: прежде, чем Гэндальф оказался на нужном месте, силуэт темного слуги Властелина Колец уже растаял в чащобе. Растворился в ее темноте, словно бы слившись с мраком.
Поджав губы, Олорин тяжело вздохнул. Радагаст был прав в своем страхе. Что-то крылось в Лихолесье. Что-то отнюдь не хорошее.
Что-то крылось в Лихолесье. Что-то отнюдь не хорошее. Балин, переступая с ноги на ногу, вглядывался в сизую даль елового частокола. Зеленоватая дымка ползущим по земле туманом скрывала за собой страшных, быть может, даже жестоких обитателей Черного Леса. Отовсюду до странников доносились глухие звуки стонущих деревьев, а порой их разбавляли громкие крики сов. Рыхлый мох под ногами кишел насекомыми, а земля, сплошь покрытая гниющими ветвями и паутиной, исстрадалась по солнечному свету – такими густыми были древесные кроны.
Гэндальф покинул компанию часов шесть тому назад, оставив гномов одних наедине с природой. Большой благодарности за организованный на свежем воздухе пикник Балин не испытывал: лес пугал старого подгорного жителя и давил своей мрачностью на сознание с силой отбойного молота. Не будь Эребор так близко, седой гном без промедлений предложил бы своему Королю развернуться и направиться домой. Но большая часть пути уже была пройдена, так что смысла в отступлении не было. Следовало набраться терпения и мужества, и продолжать идти вперед.