Чёртов выпускной...
Шрифт:
Тьфу, глупость какая! Всегда ведь ненавидела подобные "розовые сопли". И ладно ещё был бы какой-нибудь герой девичьих грёз - перед сногсшибательными красавчиками карамельной лужицей никогда не растекалась, а тут...
О чёрт, он же мысли читает!
Тут же вынырнула из нирваны, и только тогда заметила, что нечастный маг готов биться головой об стену:
– Кому говорю, сосредоточиться, это значит СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ. И не на женских глупостях, а на магии, если хочешь хоть чему-то научиться!
Стало неимоверно стыдно, настолько, что хотелось провалиться
– И для того, чтобы никто больше без твоего разрешения этого делать не мог, нужно научиться ставить ментальный блок.
– Прокомментировал он мои размышления, - Продолжим, или нет?
Вздохнув, вновь попыталась представить вокруг него облако со всполохами искр, не моргая глядя в глаза.
– Ну... представила.
– Мрачно пробормотала я.
– Хорошо. Что именно?
– Спросил тот,- Какого цвета искры?
– Чаще всего красные, - я не понимала, какое ему дело до представленного мною образа,
– не хаотичные, а цепочками, как плетение корзины или ковра. Кое-где видны небольшие... просветы.
– Их расположение ты всё равно не запомнишь с первого раза, - картинка вдруг резко пропала, когда он отвёл глаза, - но, в общем-то, правильно, молодец. Только что ты прочитала мою ауру - обозримую часть биоэнергетики. Если бы на то не было моего позволения, ты бы наткнулась на качественный ментальный блок, который тут же отправил бы в нокаут при попытке прочесть ауру. Но запомни: аура и душа - это разные вещи.
– Почему же?
– Полюбопытствовала я.
– Никто до сих пор точно не знает, почему - мы просто знаем, с позволения сказать, чувствуем, что это так, - пожал плечами маг, - если попробовать объяснить, то душа - это мы сами, говоря цитатами, тело есть только её вместилище. Биоэнергетика не напрямую зависит от души - если, предположим, души у нас не было бы, то магия, аура и биоэнергетика у нас всё равно были бы, так как мы всё равно оставались бы живыми существами. Но у нас не было бы силы воли, тоесть того, что позволяет нам направлять, использовать эту самую магию. Примерно так. Подобные нюансы необходимо знать каждому магу, тебе тоже.
"Как быстро перешли на ты" - отстранённо подметила, раздумывая над полученной информацией.
– Так гораздо удобнее.
– Слегка улыбнулся Дир.
– Хватит лезть в мою голову!
– Я не уставала возмущаться такой бестактности.
– Кажется, на этот счёт я уже что-то говорил, - с ленивой насмешкой отозвался он, - Когда...
– Поняла, поняла, - не слишком вежливо оборвала его я, сдув выбившуюся прядь.
– Давай дальше.
И урок продолжился...
...
После этого Дир стал приходить каждый вечер через чёрный ход в определённое время, и с каждым таким уроком я узнавала всё больше. На практике, конечно, всё получалось далеко не сразу, да и теорию понять не всегда представлялось возможным, однако, к счастью, учитель мне попался на редкость терпеливый. Всё непонятное разъяснял и упрощал до дважды два. Всем бы преподавателям так.
Разъяснять и рассказывать он любил не без издевок над моей неучённостью, но необидно -
и я тоже многое обращала в шутку. Мы быстро нашли общий язык, и всё чаще он засиживался чуть дольше отведённого на урок. Могли проболтать, весело смеясь по пол ночи - но это только после занятий. Во время уроков он подобное пресекал, дабы ничто не мешало мне получать новые знания, грызя пресловутый гранит наук. Кабы только зубы не сломать. Впрочем, пока справляюсь.Дир стал для меня замечательным другом за это достаточно недолгое время, который всегда умел угадывать моё настроение. Иногда именно это и раздражало, но всё же с ним было достаточно легко, особенно если учитывать что он тот че... нелюдь, который знает все мои мысли.
И, кстати, когда я спросила у него о расе, к которой он принадлежит, маг решил сыграть в молчанку. Ну что ж, не говорит - не надо, я тоже от него свою скрывала, хотя есть у меня стойкое подозрение, что он знает. Просто не говорит на эту тему. В остальном у нас, казалось, не было больших тайн друг от друга. Разве что, о своей жизни оба рассказывали лишь туманными урывками. Но с ним всегда было легко, весело, приятно. Это отвлекало от грустных мыслей, за что я очень ему благодарна.
Так, фактически, незаметно, прошёл месяц. Только за три дня до его окончания я с ужасом вспомнила о помолвке, и то лишь потому, что все начали крутиться, вертеться и суетиться, готовясь к ней.
Диру об этом ничего не говорила, хотя и хотелось. Молчала, как партизан на допросе.
Пока не настал этот самый допрос. А там... будто прорвало. Возмущение напополам с отчаянием. Тогда он, к моему глубочайшему удивлению, впервые обошёлся без язвительных шуточек и комментариев, к которым я уже привыкла.
– Когда свадьба?
– Спросил.
– Через неделю.
– Собственный голос казался потусторонним, каким-то мёртвым, замогильным.
Тот лишь сочувственно присвистнул, не найдя, что сказать. А я... позорно разрыдалась. Опять. Ведь здесь нельзя быть слабой.
Оказалось - можно. Даже немножко приятно... или не немножко. Вобщем, остаток слёз я выплакала в объятиях Дира, пытающегося как-нибудь меня ободрить. Мы молчали, просто обнявшись. И это было лучше всего, нужнее всего. Делясь теплом, делились поддержкой. И было невероятно уютно в кольце его сильных рук.
Когда-то, вместе с подружками, будучи подростком, я старательно искала себе парня скорее потому, что так надо, а не потому что хочется. Глупо, знаю, но тогда мне казалось это единственно правильным. Остальные девчонки с кем-нибудь встречаются, вот и я должна быть не хуже!
Попытки интимной близости пресекала, мелкая ещё была, а вот различные "обнимашки-целовашки", как приторно выражались мои одноклассницы, имели место быть. Но, если честно, я редко когда находила в этом удовольствие, даже если парень мне действительно нравился. Тайно мечтая о "той самой, большой, чистой и на всю жизнь", я слишком завышала планки, потому реальность теряла вкус при наличии красивой мечты.
Это значительно портило личную жизнь.
А с Диром было хорошо, как ни с кем. Нравилось приятное лёгкое головокружение от близости, терпкий запах его любимого кофе вперемежку с лёгким мужским парфюмом, нравилось то, как собственнически он прижимает меня к себе, нравилось слушать ровное биение его сердца совсем рядом с моим... Как ожившая картинка из давних детских грёз, и почему-то - именно с ним в главной роли.
Это, должно быть, всего лишь наваждение. Дир - мой друг, единственный друг в этом мире. И только.