Чертовка для безопасника

Она ведомая, она мягкая, доступная, в ней преобладает женственность, то тепло, которого мне так не хватает последние годы.

Мы смотрим друг на друга через неровный язык пламени, и этот огонь отражается в ее темных чертовских глазах.

Хватит, пожалуй, ждать.

Слишком много растанцовок.

Я аккуратно ставлю свечу на подоконник, туда же отправляю бутылку коньяка. Тарелки в сторону. Марта молча следит за моими движениями, невольно подрагивая ресницами.

Но не спрашивает ничего.

Ждет.

Хорошая девочка.

Встаю, протягиваю руку, чтоб поднять ее со стула.

— Кирилл, я…

Марта пытается что-то сказать, уже, наверняка, понимая мои намерения.

Да и сложно не понять, учитывая, как я ее весь ужин глазами жрал, и член ломится из штанов.

Разговоры нам не нужны сейчас, отвлекают.

Привлёкаю растерянную девушку к себе и затыкаю жадным поцелуем возможный протест.

В прошлый раз она не стала возражать.

Не успела.

А потом… Потом и незачем было.

Надеюсь, сегодня будет так же. А то церемонии, церемонии…

Она вкусная. Еще вкуснее, чем я запомнил.

Меня пьянит моментом, словно весь тот небольшой объем коньяка бьет в голову, заставляя обезуметь. Держу ее, засовываю язык в податливо распахнутый рот, прикусываю нижнюю губу, жадно, бешено, словно хочу выпить всю её душу, всё её сердце, забрать себе, в себе хранить.

Этот запах… Её нежный аромат, улавливаю на шее, когда с поцелуями спускаюсь ниже. Шампунь здешний, запах порошка от одежды моего сына создаёт ощущение, будто мы с этой женщиной имеем общий быт, живем вместе, и вообще всё происходящее нормально и правильно.

Усаживаю Марту на стол, вставая нагло между её ног, не отрываюсь от поцелуев. Она в панике пытается отпрянуть, я не даю.

— Хочу тебя, — шепчу в ухо.

Это всё на что я способен в данной ситуации, больше от меня нежных слов любви ждать не стоит. И без того себя сегодня превзошел в предупредительных танцах. Стягиваю с неё футболку и припадаю ртом к соску на правой груди, левую накрываю ладонью.

— Кирилл, — тонко и сладко пищит Марта.

Отталкивает меня, слабо и уже пораженно, я податливо отхожу, но по пути стаскиваю с нее спортивки.

— Что ты… Я не думаю, что нам… Я… — она ахает и чуть не падает со стола, когда я боксеры с неё стягиваю.

Быстро возвращаю свою добычу на место, поддерживаю под голые ягодицы одной рукой. От соприкосновения с нежной шёлковой кожей, с ладони словно электричество ритмично, пульсом бьет в пах. Я больше не человек, я – зверь голодный, теряющий дар речи и переходящий на глухой рык.

Провожу пальцами по раскрытой промежности. А том всё мокро, уже готово для меня.

Бля, и кого ты обманываешь, Чертовка ты сумасшедшая? Зачем изображать правильность сейчас? Учитывая все, что между нами было?

Учитывая твою реакцию на меня?

Молча показываю ей влажные от ее соков пальцы, прихватываю за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

И Марта смотрит. Завороженно. В темных зрачках - паника.

Поздно паниковать уже.

Да и бессмысленно.

Оттягиваю резинку штанов, прижимаюсь к раскрытому лону.

Мокрому. Податливому. Гостеприимному.

Даю мгновение на осознание того, что сейчас будет, провожу влажными пальцами по раскрытым в протесте губам…

И вхожу. Сразу на всю длину, жестко фиксируя бедра, чтоб не вздумала отпрянуть назад. Насаживаю на себя, как бабочку на иголку.

От мгновенного кайфа из-за узкой нежности ее тела кружится голова.

А пораженное аханье, широко раскрытые в неверии глаза - еще больше доставляют удовольствия. Первые толчки - ме-е-едленно, так, чтоб вспомнила, каково это - быть со мной.

Давай, Чертовка, подчиняйся… Тебе понравится.

Ей явно нравится, потому что больше сопротивления нет.

Прерывисто вздыхает на каждое движение члена и обессиленно повисает на моей шее. Я одет, она раздета, контраст наших тел отражается в оконном стекле, и это смотрится очень горячо.

Словно я и в самом деле ее принуждаю, заставляю подчиниться.

Заводит невероятно. Обнимаю её, чуть ли не на себя усаживаю, позволяя только опереться на столешницу и начинаю вбиваться все сильнее и быстрее, ощущая себя захватчиком, даже, кажется, рыча что-то повелительное и очень возбуждающее, судя по тому, как Марту выгибает от кайфа подо мной.

Ни о чём не думаю в этот момент, всё внимание на проникновение, запах, дрожь.

Сильнее, сильнее, еще сильнее!

Снаружи так холодно, а внутри Чертовки так жарко, обжигает, засасывает. Обволакивает лилейной нежностью.

Я так хочу её! Я хочу в ней остаться! Мне не хватает, не хватает её! Мало!

Ещё толчок, вглубь. Глубже! Я хочу в неё. Безумие, просто отрыв головы!

Марта натурально рыдает, продолжая держаться за меня.

И ее залитое слезами лицо неожиданно хочется видеть внизу. Так хочется, что ускоряюсь, делая последние финальные рывки, и внезапно выхожу, жестко обламывая себя и ее тоже.

Стонет, тянется ко мне, да и я себя ощущаю на контрасте дико неуютно и неправильно. Но оно того стоит.

Вместо члена вставляю пальцы. Хватает одного, Марта узкая, а пальцы у меня… Нормальные такие.

Хватая ртом её влажные пухлые губы, я с дикой остервенелостью двигаю пальцем. Быстро-быстро, вверх по стеночкам, задевая, нащупывая ту самую, нужную точку, от одного легкого касания к которой Чертовку трясет в предвкушении оргазма.

Марта широко распахивает глаза, откывает рот, течет мне на пальцы, влажно, сильно кончая. Цепляется мёртвой хваткой в мои плечи, маникюром зверским исцарапав кожу. Тело стройное изгибается дугой, она запрокидывает голову и глухо стонет. Палец мой мышцами обхватывает. Оргазм получается яркий, доставляет мне невероятное удовольствие.

Я смотрю на раскрытые губы, и, когда судороги блаженного исступления начинают спадать, наматываю её волосы на кулак и с лёгкостью опускаю Марту на пол, ставя перед собой на колени.

Раскрасневшееся лицо с мокрыми стрелами ресниц и красными щеками внизу - это именно то зрелище, которого я хочу.

Нажимаю пальцами на губы, заставляя раскрыть рот, и скольжу в податливую глубину членом.

Ох, как круто!

Круче, чем в тот наш первый раз!

Света больше, лицо ее вижу, губы, растянутые на моем члене - вижу!