Честь и мужество. Рассказы о милиции

«Изрядно»… — повторил про себя Володя. — Кто любит это словечко? Я ведь слышал его недавно. От кого?»

Когда Дергачев уехал, Бибишев позвонил на квартиру Золотавкиным. Никто не отозвался. Тогда он набрал рабочий телефон Аркадия Александровича. Медсестра неохотно буркнула, что сейчас позовет.

— Кто? Товарищ Бибишев? Да, да, слушаю… — бодро, с натужным удовольствием отозвался хирург. — Нет, никто мне не звонил. Если позвонят, я вам сообщу. Простите, у меня операция… До свидания…

Володя разозлился. Ну, предположим, не звонил никто, предположим, некогда. Но хоть спроси, в чем дело — как-никак речь идет о судьбе сыночка… Странная, признаться, торопливость. И нелюбознательность странная…

Опять телефон!

— Вы возьмете список адресатов или вам продиктовать? — спросила трубка.

Володя хотел было буркнуть: «Принесите!», но уж очень голосок был мелодичным и юным. И потому сказал: «Диктуйте!»

Из четырнадцати телефонов, выписанных им на поляне Фрунзе, только три оказались квартирными. Остальными абонентами были поликлиника, детская кухня, служба водоканала, лодочная станция, две базы и магазины. Проверить, конечно, придется все, но начать следовало с квартир. Все-таки звонок был ночной.

Наскоро перекусив в столовой — второе и стакан соку, — Бибишев отправился по адресам. Начал с дальнего — с проспекта Масленникова. Там, в пятиэтажном доме возле промтоварного магазина, быстро отыскал нужную квартиру. Худенькая старушка обрадовалась, когда он назвал ее фамилию.

— Вы по обмену? Проходите, пожалуйста…

И огорчилась, когда узнала, что Володя вовсе не по обмену. Пятый этаж без лифта не устраивал бабушку, а подходящих «обменщиков» она пока не находила. Жила она одна, и Володя не стал ее расспрашивать — только время терять.

Во второй квартире по его списку никого дома не оказалось. Он узнал у соседей, что хозяева уехали в отпуск, должны скоро вернуться. Вычеркивать этот адрес не стал, поставил вопрос.

Никого не было и в квартире по улице Степана Разина: в пяти минутах от управления был этот ухоженный, основательный дом. Бибишев несколько раз надавил кнопку пронзительного звонка и хотел было позвонить соседям, как дверь квартиры напротив отворилась.

— А там никого и нет, — сообщила ему рыхлая женщина в платочке, накинутом поверх бигуди. — Галина Петровна по путевке уехала с мужем, а сын…

Она осеклась, будто испугавшись чего-то.

— А что — сын? — спросил Володя.

— Да ничего… А вы откуда, товарищ? — боязливо спросила женщина и отступила на шаг в глубину квартиры.

— Вот мое удостоверение. — Володя протянул книжечку. — Сын, говорите?

— Сын… Только ваши товарищи вчера вечером уже были, — осторожно ответила женщина. — И телефон оставили… если кто будет спрашивать Вадима.

«Наверное, из Самарского райотдела, — подумал Володя. — А с чем они, интересно, приходили?»

— Вот, пожалуйста, — всего на несколько секунд скрывшись в квартире, снова высунулась из дверей соседка. — По этому номеру просили звонить, если что. Кто придет к ним… Или если из милиции…

Бибишев взял бумажку, глянул. «39-54-34, спросить Зуенкова», было написано размашистым Сашиным почерком.

— Да-а… — озадаченно протянул Володя. — Тогда не буду беспокоить.

— Ну что вы, пожалуйста! — всплеснула руками женщина, и щеки ее колыхнулись.

Он спустился по лестнице, вышел во двор, на улицу. Не сразу придешь в себя, когда тебя просят звонить по твоему собственному телефону.

Через пять минут он вошел в подъезд управления. На площадке между первым и вторым этажами Александр Зуенков разговаривал с Юрием Черных из отдела политико-воспитательной работы. Увидев Володю, он обрадовался.

— Наконец-то, я уж думал, не дождусь. Ты мне позарез…

Бибишев кивнул: еще неизвестно, кто кому больше нужен. Они поднялись на четвертый этаж, ни словом ни обмолвившись о деле. Когда за ними захлопнулась дверь кабинета, Володя достал сигарету и, решив первым не начинать, сказал с усмешкой:

— На ловца и зверь… Выкладывай, товарищ капитан.

— А ты сам оцени, — не замечая иронии, ответил Саша и протянул Бибишеву конверт. — На тебя работаю, своих забот мало.

Володя вынул из конверта — обыкновенного, с маркой, без каких-либо надписей — лист бумаги, на котором были наклеены неровные строчки, составленные из вырезанных газетных букв.

«Леха, ты молоток. От батьки тебе привет. Если не хочешь попробовать папашиной баланды, помалкивай. Одному бояться нечего. А сболтнешь — хана».

Буквы были разномастные, отчего послание выглядело несерьезным, словно напроказил первоклассник. Только вот содержание было совсем не шуткой.

— Вчера вечером Лешка раскололся, — сказал Зуенков. — Про девицу рассказал — про ту самую, о которой: ты говорил. А больше, как и те ребятки, ничего не знает.

— Отнесу-ка я на экспертизу. — Володя встал, но, вспомнив, зачем ему был нужен Саша, опять опустился на стул. — Скажи, Саша, ты на Степана Разина вчера был, телефончик зачем-то оставил. Что там у тебя?

— А ты откуда знаешь? — искренне удивился Зуенков.

— Возможно, парень, который там живет, замазан в деле об угонах.

— Который там жил… — уточнил Зуенков.

— Что, рванул из города? — насторожился Володя.

— Значительно дальше. — Саша помолчал, посмотрел на окно, на потолок, потом на Володю. — Его труп вчера нашли в багажнике такси. Я им и занимаюсь. Вот ведь как мы с тобой опять пересеклись.

— В багажнике?.. — повторил машинально Володя, будто самым удивительным и значительным было это, а не само убийство.

— Ну что, вместе давай думать? — не спросил, а скорей решил Зуенков. — А то ведь сегодня мне на ковер. И тебе небось?

— Давай думать, — хмуро сказал Володя. — Начальства я завсегда боюсь.

18

Полковник положил локти на стол, подался телом вперед.

— К делу, — сказал он буднично. — Кто из вас начнет?

Бибишев и Зуенков переглянулись. Володя еле заметано кивнул: давай ты…

— Разрешите? — Александр Зуенков встал, провел крупной ладонью по стрижке. — Я попробую…