Честь мундира. Записки полковника

– Товарищ майор, – вдруг раздался за спиной Гартина еще один голос, – тут вот ствол под диваном…

– Чье это оружие? – обратился майор ко всем, кто стоял за столом с руками, сомкнутыми на затылках.

Никто ему не ответил.

– Оформляй ствол как положено! – скомандовал майор, – и не замарай, не замарай отпечатки!

Следователь, который допрашивал Петра Петровича, вел себя со слащавой учтивостью. Но в глазах его светилось недоверие ко всему, что говорил Гартин. Допрос был долгим. Его следователь называл «первичным»…

Где-то за дверью кто-то крикнул:

– Товарищ майор, выемку документов закончил!

Затем был еще один допрос – уже в следственном изоляторе, куда на двух машинах омоновцы отвезли всех задержанных на даче. Там у Петра Петровича особенно въедливо выспрашивали про зятя. Гартин уже догадывался, что весь этот страшный сон связан с Иосифом. К Гартину приставили адвоката, который во время допроса часто отводил Петра Петровича в угол кабинета и советовал, как отвечать на вопросы следователя. Адвокат настоял на том, чтобы Гартину разрешили позвонить жене и протянул свой мобильник. Петр Петрович натужно бодрым голосом сказал ей, что у него все нормально: «Сижу вот с друзьями». У Веры Алексеевны давно болело сердце, ее надо было пощадить. Но она все же чуяла недоброе. Сказала мужу тревожно:

– У тебя голос какой-то не такой… И телефон у Юры что-то молчит. Никак не могу дозвониться.

– Он говорил мне, что должен улететь в командировку, – искренне соврал Гартин.

А следователь продолжал допрос, проворно играя пальцами обеих рук на клавиатуре компьютера:

– Вот скажите мне, гражданин Гартин, как при вашей весьма скромной военной пенсии вы сумели приобрести на Рублевке дом, который стоит не меньше двух, а то и трех миллионов долларов? Ваш папа случайно не Рокфеллер? Или бабушка из Канады вам такое наследие оставила?

– Я протестую против такого вопроса моему подзащитному, – жестким тоном сказал следователю адвокат Гартина.

– Да, Петр Петрович, вы вправе пока не отвечать на такой вопрос. Пока. Но отвечать на него вам все равно придется…

Еще следователь спрашивал у него, участвует ли он или его сын в работе какой-нибудь оппозиционной организации, какую цель она преследует, есть ли у него или у членов этой организации оружие.

– Я состою в Коммунистической партии Российской Федерации. А оружие у меня есть! – ответил Гартин так, что следователь аж вскинулся. И спросил недоверчиво:

– Какое же и где оно?

– Пистолет ПСМ. Наградной. И целый магазин патронов!

Следователь недоверчиво взглянул на Петра Петровича и тут же, схватив трубку серого служебного телефона, стал вращать диск. Крикнул в трубку:

– Гайдовский! У Гартина Петра Петровича обнаружен еще один ствол! Пробей по базе!

Гартин тихо спросил:

– Гражданин следователь, позвольте поинтересоваться, – почему вы сказали «еще один ствол»?

– Потому что еще один ствол обнаружен в гостиной вашего дома!

– Я не зна… – едва успел вымолвить Гартин, как на столе следователя тренькнул телефон. Он взял трубку, послушал, сказал:

– Сейчас повезешь хозяина этого ствола домой и произведешь изъятие. И чтобы документы на право владения стволом обязательно были! Оформи пистолет и патроны как положено! И не сотри отпечатки!

Едва следователь сказал это, как телефон на его столе забренчал снова.

– Понял, товарищ полковник! Слушаюсь, товарищ полковник! Будь сделано, товарищ полковник, – то и дело повторял следователь и уже без прежней суровости в глазах поглядывал на Гартина. Положив трубку, сказал уважительным тоном:

– Тут вот мой начальник сообщил, что вы, Петр Петрович, уважаемый человек, полковник, политработник, в Афгане воевали, орден имеете, а сына упустили… В какую-то шайку баркашовцев попал… Спутался с этим, как его… криминальным элементом…

Тут кто-то постучал в дверь кабинета. Вошел адвокат Гартина Балоев, – его круглое, как шар кегельбана, лицо светилось торжествующей улыбкой.

– Товарищ гражданин следователь, – сказал он манерным тоном, – взгляните вот на это, решение суда…

И он положил на стол следователя листок с каким-то синим штампом в углу.

Следователь с суровым чиновничьим видом прочел документ, а затем сказал Гартину:

– Петр Петрович, вам надо расписаться вот здесь.

То была подписка о невыезде.

– Но ваш наградной ствол, – тараторил на прощанье следователь, – мы все-таки изымем… Положено! И если все будет чисто, – возвратим.

* * *

Когда Вера Алексеевна открыла мужу дверь квартиры, она увидела за его спиной двух неизвестных людей. То были следователь и адвокат.

– Верочка, к нам гости, – изо всех сил сохраняя спокойный тон, вымолвил с улыбкой Петр Петрович, – ненадолго. Есть деловой разговор.

Когда муж и гости разделись в прихожей и уселись перед журнальным столиком в зале, Вера Алексеевна принесла им чай (Гартин умолял следователя чтобы он не выдал его жене цель этого визита).

Затем Петр Петрович открыл сейф, а следователь осторожно, двумя пальцами, изъял из него пистолет и пачку патронов. Документ на право владения оружием и копию приказа министра обороны о награждении полковника Гартина пистолетом ПСМ он тоже забрал.

* * *

Когда гости ушли, ничего не подозревавшая Вера Алексеевна снова сказала мужу, что ее тревожит долгое молчание Юрия. Он как мог отвлекал ее от разговора о сыне. И чаще всего думал о другом – как бы жене не стало известно, что с него взяли подписку о невыезде.

Перед сном Петр Петрович позвонил Хрулеву и Очерету. Оба держались бодро, но настороженно. Иногда даже пытались шутить, но получалось глупо, – Гартину показалось, что он разговаривает уже совсем не с теми людьми, которых он знал лет двадцать. Не было уже в их голосах прежней искренности. Да и разговаривали они как-то неохотно, – так говорят по телефону люди, которые знают, что их прослушивают. Единственное, о чем Гартин упорно просил их, – не проболтаться о случившемся Вере Алексеевне. И со страхом думал о том, что дочка и зять уже наверняка все знают, и своим звонком из Финляндии могут проболтаться Вере Алексеевне и об аресте Юрия, и о том, что произошло на даче. И тогда серьезно больное сердце жены может не выдержать…

Чтобы избежать этого, он сам позвонил дочке среди ночи.

– Я уже все знаю, папа, у Иосифа много своих людей в органах, – сказала она ему сухим, неродным голосом, – я уверена, что ты поведешь себя в этой ситуации правильно… Пра-вра-виль-но…

В крайнем ее слове ему послышались предупреждение.

– Умоляю тебя, – успел сказать Петр Петрович дочке, – маме ни сло… – тут разговор прервался.

11

Юрий Гартин уже третью неделю сидел в следственном изоляторе. Мэлс не признавался следователям, что пистолет принадлежал ему, потому тень подозрения в незаконном хранении оружия по-прежнему падала и на Гартина-младшего.