Честь снайпера
Шрифт:
Двое из них стояли здесь же, одетые лишь в штаны и ботинки. Их мускулистые торсы и массивные руки блестели в свете факелов. В лицах не было видно никакой жалости и ещё меньше интереса. Они были профессиональными истязателями, так что ни одно из испытаний этого человека ничего для них не значило.
— Итак, ещё раз — пожалуйста, скажи. И тогда получишь воды, еды, удобства, морфия, шнапсу или этого вашего ужасного дерьма — водки, как вы любите. Потом отведёшь нас погулять в лес и укажешь, где прячутся бандиты или где вы решили встретиться — какой у вас там был уговор? А после — ещё больше всего, больше, чем ты за всю жизнь имел.
Человек молчал, уставившись сквозь фингалы в потолок.
Салид обернулся.
— Факел.
Затем он поднялся по ступенькам вверх, вышел наружу и сел на солнышке, чтобы выкурить сигарету, разглядывая облака тумана, плывущие с поверхности Прута. Рёв падающей воды заглушал вопли из подвала.
Он сидел, курил и думал.
Человек скоро сломается. Никто не выстаивает против целенаправленной пытки: на этой операционной ценности сходились как эсэсовцы, так и арабские националисты, активно строящие планы войны с англичанами, чьи ряды Салид возглавит после окончания войны и наконец-то принесёт Палестине очищение. Арабское восстание с тридцать шестого по тридцать восьмой годы покажется пустяком. В следующий раз…
Тут он отвлёкся. Сегодняшний удар был мастерским: вместо того, чтобы гнать три БТРа в деревню, он встал в километре и отправил быстрые, легковооружённые патрули пройтись по флангам и поглядеть, что они найдут. Они нашли этого крестьянина. Теперь это было вопросом времени. Он поведёт своих людей, они поймают девчонку… очередной триумф великого Салида! Что ещё важнее, это вернёт его из адовой дыры, где на них всех готова навалиться исполинская Украинская гвардейская армия, на Балканы — откуда, когда придёт время, отход будет не только проще, но и произойдёт организованно, по плану определённых структур СС. Он снова вернётся в свой собственный мир, теперь уже в качестве легенды — он станет великим оружием той войны, следующей, в которой и завоюет мир, которого он столь ненасытно жаждал.
Всего лишь нужно обломать этого ублюдка! Время поджимало: наступление могло начаться в любой момент, и кто знал, что оно исторгнет? Поэтому было крайне важно иметь три БТРа. С ними он мог поднять своих людей в горы и пройти дорогой от Яремче на Ужгород. А без них он будет очередным дурачком в шестимильном параде несчастных жертв, бредущих на север, ко Львову под разгульными бомбардировками и обстрелами красной авиации.
И ещё резон: Грёдль решился на рискованный план по поимке снайпера. Он подставит себя под угрозу её мастерству, хоть и на очень большой дистанции. Он поставит свою жизнь на то, что она не сможет его подстрелить — как и на то, что она попытается. Грёдль решил посетить милую деревню Яремче. Белая Ведьма попадёт в ловушку, которую он, Салид, захлопнет. Но что если он оплошает? Эта мысль привела его в оцепенение. Аллах не позволит ему оступиться. Но всё же будет гораздо лучше, несли этот дурак расколется и приведёт их к ней…
— Капитан, идите скорее!!! Он…
Это был один из палачей, и по тревоге, написанной на его лице Салид понял, что новости плохие. Он встал и последовал за человеком в гостиницу и далее вниз по ступенькам.
Крестьянин, ещё живой, лежал на столе. Но… оба его глаза были выдавлены и теперь истекали жижей. Он трясся от боли, дёргаясь в верёвках, что растягивали его.
— Чего ради на этом свете вы это сделали? — заорал Салид на палачей. — Господи, зачем он нам нужен в таком состоянии?
— Мы этого не делали, капитан. Он освободил свою правую руку — не знаю, как. Я отвернулся на секунду, чтобы взять новый факел, а он большим пальцем выдавил оба глаза.
Человек протянул сквозь боль:
— Буду рад отвести вас, сэр, — и засмеялся.
— Перережьте ему глотку к х…м, — отозвался Салид.
Глава 29
Ревущий «Мерседес» практически поравнялся с «Шеви»,
но в этот момент Боб тоже рванул вперёд. «Мерседес» ответил новым ускорением и снова догнал его. В тот момент, как он снова поравнялся с «Шеви», Боб вдавил тормоз в пол, и блестящая чёрная немецкая машина пронеслась мимо — Боб лишь успел разглядеть торчащий из открытого окна ствол.Приняв влево и встав позади «Бенца», Боб снова набрал скорость и ударил автомобиль атакующего в левый задний фонарь. Скрежет металла по металлу пронизал весь «Шеви», руль едва не вырвался из рук, но Боб снова обрёл контроль над ним и ещё раз таранил оппонента. Более крупная машина завиляла, отражая неудачные попытки своего водителя поймать управление, который в итоге затормозил, сорвался на юз, в облаке пыли унёсся через полосу и обочину в придорожную траву слева, где и остановился.
Суэггер же втопил педаль, и «Шеви», на удивление быстрый, полетел вперёд. Боб свернул направо на первом крупном перекрёстке, затем налево на следующем, после чего вскоре остановился на краю дороги возле ресторанчика, перед которым стояло несколько такси.
— Давай, выходи, — сказал он. — Тут такси. Он тебя довезёт до самого Ивано-Франковска. Наличные нужны?
Рейли выглядела несколько ошарашенной и встряхнула головой, чтобы собраться с мыслями.
— Я в порядке.
Боб залез в поясную сумку с деньгами, скрытую его рубашкой поло и достал пачку американских соток.
— Держи. Жду моего звонка. Сиди тихо, не ходи никуда. Сегодня, может, дольше — не знаю.
— Я думаю, мне следует остаться с тобой.
— Кэти, я видел ствол. Это АК-74, очень мощный. Одна очередь по машине — и мы оба покойники. Это всё по-настоящему и очень серьёзно. Я не могу потерять тебя и не могу волноваться о тебе. Так что выходи, добирайся до города, сиди тихо и жди звонка.
Боб оставил её на обочине и тронулся дальше, въехав в странный город. Хаха, тут был музей пасхальных яиц с огромным украинским яйцом, стоящим перед музеем. Наконец-то он это увидел.
Добравшись до дороги, ведущей из города, Боб без малейшей мысли о конечной точке притопил педаль, несясь так быстро, как было возможно — дорога была практически пустая — и ограничивая скорость лишь вследствие необходимости избегать разнообразных раскопок на дороге, постоянных ремонтов и изредка попадающихся медленных грузовиков.
Он вёл машину и думал, думал, думал… Но не о том, кто пытался убить его — хоть и пытался, но мысли его постоянно стекали в иное русло — нескладность в вопросе выстрела по Грёдлю. Следовало признать, что Людмила промахнулась.
Дело было в расстоянии. Если она целилась по мосту, то наилучшим местом для выстрела (и единственным местом) был тот высокий холм к юго-востоку — тот, поросший более светлой растительностью. Это располагало её в пятистах ярдах. В наше время, имей она весь день и винтовку по своему выбору, возможность пострелять и оценить попадания — она добилась бы цели. Но не в разгаре войны. У неё был только выстрел, что называется, «с холодного ствола». Единственные винтовки, что были ей доступны — да и то он не знал, добралась ли она до них — это Маузер K98k или Мосин 91 без оптики, а с такими аппаратами выстрел с холодного ствола на пятьсот ярдов — чертовски трудное дело.
Боб понял, что произошло. Они заманили Людмилу, зная, что она рискнёт сделать дальний, невозможный выстрел и отдаст жизнь за этот шанс — один на миллион — и выдаст себя. Это был план Грёдля, его игра.
Они использовали честь снайпера против снайпера.
Стоит ли теперь кипятиться об этом? С тех пор семьдесят лет прошло. Так почему же он опять стал прежним Бобом? Почему его вновь обуяла лихорадка убийства?
Рейли расположилась на задних сиденьях такси, везшего её в Ивано-Франковск. Она, так же, как и Боб, погрузилась в мысли, но приходила лишь к новым и новым вопросам.