Честь

– Нандини, – сказала она, – у Шэннон нет других проблем со здоровьем. После операции она быстро восстановится. А пока, – она глубоко вздохнула, – мы с тобой хорошо поработаем вместе, да?

– Один момент, Смита. – Нандини скользнула взглядом по ее фигуре. – Тебе понадобится другая одежда, поскромнее. Лучше всего шальвар-камиз [12] . Мы едем в консервативный район.

Смита покраснела. Похоже, Нандини считает ее совсем дурочкой, незнакомой с местными обычаями.

12

Длинное свободное платье поверх широких брюк, традиционный костюм Южной Азии.

– Да, я в курсе, – сказала она. – Чуть позже пройдусь по магазинам и куплю несколько костюмов. Я же прямо из отпуска – ты, наверное, знаешь.

– Вот и хорошо.

Они стояли и смотрели на море, пока в палату не зашла медсестра. Она что-то затараторила на диалекте маратхи; Смита растерянно переводила взгляд с одной женщины на другую. Она разобрала слово «американка» и заметила, что медсестра явно расстроена. Наконец сестра повернулась к Смите и произнесла:

– Время посещения закончилось, мэм. Вам нужно уйти.

– Но она-то здесь, – заметила Смита и кивнула на Нандини.

– Старшая медсестра сделала исключение для ассистентки мисс Шэннон и высокого джентльмена. Но гости могут приходить лишь в часы посещений.

Смита вздохнула.

– Ладно. – Медсестра не шевельнулась, и Смита добавила: – Дайте мне еще несколько минут, пожалуйста, нам нужно обо всем договориться.

– Пять минут.

Смита вышла за сестрой в коридор. Мохан стоял у поста дежурной медсестры и разговаривал с молодым врачом. Он заметил ее, сказал что-то молодому человеку и подошел к ней.

– Уже уходишь?

– Меня выгнали.

– Тут очень строгие правила посещения. Но я могу попробовать…

– Не надо. Они и так сделали исключение для тебя и Нандини. – Она услышала обиду в своем голосе и поняла, что и от Мохана это не ускользнуло.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Смита покачала головой.

– Ничего страшного. Мне надо готовиться к поездке в Бирвад. Позвонить адвокату. А еще Нандини сказала, что у меня одежда неподходящая.

Мохан смутился.

– Кому сейчас легко, – пробормотал он и, приободрившись, добавил: – Но есть и хорошая новость: Шэннон поместили на первую строчку в листе ожидания. Завтра утром ее прооперируют первой.

– Отлично. Во сколько приезжать?

– Посмотрим. Ее увезут в семь. Но операция начнется только в восемь, и дело это небыстрое. Даже если ты приедешь в девять или в десять…

– Я в семь приеду.

– Так рано не нужно. Тебе еще завтра весь день ехать в Бирвад, если вы уедете сразу после операции. – Он улыбнулся. – Нандини ясно дала понять, что никуда не поедет, пока не убедится, что с Шэннон все в порядке.

Смита вернулась в палату. Шэннон крепко спала. Смита тихонько поцеловала ее в лоб, отошла и немного постояла у кровати. От боли на лице подруги залегли новые морщины. Шэннон тихо стонала во сне. Смите стало ее жалко. Она привыкла видеть Шэннон веселой и разговорчивой; легко было забыть, что у нее нет и никогда не было семьи. Однажды, когда они выпили лишнего после корпоратива, Шэннон рассказала, что провела детство в приемных семьях. Смита восхищалась Шэннон: одна в чужой стране, та могла положиться лишь на заботу своей переводчицы, которая ее обожала, и друга, следившего, чтобы за ней был лучший уход.

«И на меня, – подумала Смита. – Я тоже все бросила и поспешила ей на помощь. Почему? Ради Шэннон, конечно, но еще чтобы доказать, что я – хороший друг». Что ж, сама виновата. Потому что выяснилось, что Шэннон не нужны ее дружба и общество – ей просто надо было кому-то поручить репортаж.

– До завтра, – шепотом попрощалась она с Нандини и, прежде чем та успела ответить, тихо вышла из палаты.

Сев в такси у больницы, Смита тут же набрала номер адвоката. Анджали ответила через несколько гудков.

– Говорите.

– О, здравствуйте! – Такое резкое обращение застигло Смиту врасплох. – Это Анджали?

– Да. Кто это?

Смита знала, что в такую жару в такси можно и задохнуться, но все равно попросила водителя закрыть окно.

– Меня зовут Смита. Я коллега Шэннон. Буду вместо нее писать репортаж о Мине Мустафа.

– Ах да. – Анджали говорила с отрывистым акцентом, свойственным индийцам из высших слоев общества; Смита помнила его с детских лет. – Ее ассистентка говорила, что вы прилетите из США.

Смита не стала ее поправлять.

– Да. Прилетела вчера ночью.

– Как дела у Шэннон? Операция прошла успешно?

– Операция завтра утром.

– Хорошо, хорошо. – В голосе Анджали слышалось нетерпение, свойственное работающим женщинам, которые постоянно разрываются на сто разных дел. Этот тон был Смите хорошо знаком.

– Звоню узнать насчет вердикта. Шэннон хочет, чтобы завтра я выехала в Бирвад…

– Не спешите, – прервала ее Анджали. – Нам только что сообщили об отсрочке. Завтра заседания не будет.

– О! Почему?

Анджали горько усмехнулась.

– Почему? Потому что это Индия. Судья не вынес постановление.

– Ясно.

– Но вы же приедете? – спросила Анджали. – Или в редакции решили больше не писать об этом деле?

«А нельзя просто написать заметку по итогам слушания, узнав их по телефону?» – подумала Смита.

– А индийские СМИ освещают это дело? – спросила она. – Может, мы могли бы…

– Умоляю, – презрительно проговорила Анджали. – Думаете, им есть дело до такого происшествия? Индуисты убили мусульманина. Кому какая разница? Подумаешь, собаки дерутся. Нет, индийским СМИ гораздо интереснее писать о кинозвездах и крикете.

Смита улыбнулась, услышав, с каким презрением Анджали произнесла последнее слово.

– А где находится ваша контора? – спросила она. – Я бы с удовольствием с вами поговорила, расспросила, почему вы взялись за это дело и тому подобное.

– Почему взялась? Да потому, что никто другой не взялся бы. И нам нужны такие женщины, как Мина, – те, что не боятся отстаивать свои права. Только так в этой богом забытой стране что-то изменится.

– Да, конечно. Так вы находитесь рядом с Бирвадом?

– Вообще-то, нет. Наш офис в часе езды от деревни Мины и еще дальше от Виталгаона, где живут ее братья. Из Мумбаи вам придется ехать на машине. У вас же есть водитель?

– Да.

– Отлично, – рассеянно проговорила Анджали. – Так что, мне позвонить вам, когда будет известен день оглашения вердикта?

Мотоциклист выехал им под колеса и в последний момент увернулся; Смите пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Водитель погрозил ему кулаком и помчался дальше.

– Алло? – нетерпеливо сказала Анджали.