Четвертый брак черной вдовы

Накинув халат, Катарина помчалась в мансарду, горя праведным гневом и комкая оба письма. В мансарде мужа не оказалось — он уже давно проснулся и отправился принимать ванну.

Распахнув двери уборной, Катарина застыла на пороге, потеряв дар речи. Ее муж преспокойно раздевался перед ванной, наполненной горячей водой, и уже снял с себя рубашку, оставшись в одних подштанниках длиной до колен, а молоденькая служанка — не Пекита, а Чарито — подавала душистое мыло и держала наготове мочалку, и все это — не переставая хихикать.

— Доброе утро, донья, — поздоровался Хоэль. — Если вы в ванну, то придется подождать, я ее уже застолбил. А если вам приспичило по-быстрому, то выйду, так и быть.

— Вы как вы смели!.. — Катарина готова была разорвать его на мелкие клочки.

Разумеется, это было невозможно, поэтому она попыталась порвать банковские письма, но бумага была слишком плотная и не поддавалась нежным женским пальцам. Эффектного жеста не получилось, и Катарина бросила письма в мужа — естественно, не попав.

— Что это с вами с утра пораньше? — удивился Хоэль.

Это лицемерное удивление взбесило еще больше, а уж присутствие Чарито только добавило огня.

— Я запретила вам развратничать со служанками! — сказала Катарина сквозь зубы. — Я же просила, предупреждала

Чарито испуганно пискнула, уронила мыло и мочалку и вылетела из ванной, оставив супругов разбираться самим.

— Вы чего рычите, кошечка? — Хоэль смотрел на жену, вскинув брови. — Она просто принесла мне мыло и все такое. Я на нее даже не взглянул, клянусь.

— Мне безразлично, на кого вы глядите, а на кого — нет!

— Оно и видно, — проворчал Хоэль, наклоняясь и поднимая смятые письма. Прочитав адрес отправителя, он усмехнулся, чем окончательно вывел Катарину из себя.

— Это смешно, по-вашему?! — ей хотелось надавать нахалу пощечин, но благоразумие останавливало. Да и благородные донны не рукоприкладствуют, а падать так низко ради ничтожества она не собиралась.

Да! Ничтожество!

Строил из себя благодарного, болтал, что заплатит за вафли, а сам

— Как вы посмели решить за меня, где хранить мои деньги? — произнесла она, выражая взглядом все презрение, на которое была способна. — Наша семья пользуется услугами банка Медичи уже много лет, а вы вы И что это за распоряжение, что снимать со счета можно только с вашего письменного разрешения?! Вы кем возомнили себя?

— Давайте-ка вы успокоитесь, и я все объясню, — примиряющее сказал Хоэль.

— Это можно объяснить?!

— В два счета, — заверил он. — Не беспокойтесь, ваши деньги останутся у вас, донья

— Благодарю, — с иронией произнесла Катарина. — Конечно, вам нет необходимости брать мои деньги. Вы же взяли беспроцентную ссуду под мое состояние

— Ну что вы кипите, право слово

— Мне порадоваться вашей наглости?!

— Мне нужны были деньги, я уже передал вашему секретарю ту сумму, что вы потратили на уплату штрафа, и за проживание, и за лекаря

— Сейчас я заплачу от умиления!

— И еще я выгнал к чертям вашу кухарку.

— Что?!

— Я выгнал вашу кухарку, — сказал Хоэль и улыбнулся.

Эта улыбка оказалась последней каплей в чаше терпения. Катарина схватила медный ковшик, стоявший на умывальнике, и швырнула в мужа.

Но королевский генерал, прозванный Драконом, конечно же, встречал противника и посерьезнее. Легко увернувшись от ковша, он скрестил руки на груди, спокойно наблюдая, как жена схватила медный кувшин, явно намереваясь отправить его следом за ковшом.

— Может, притухните маленько, донья? А то так и пыхаете.

Но Катарина и сама уже поняла, что позволила слишком много. Поставив кувшин, она сдула со лба прилипшую прядку:

— Заканчивайте с ванной, и чтобы к обеду духу вашего не было ни в моем доме, ни в Тьерге. А если вы посмеете я пожалуюсь королю!

— О да, — закивал Хоэль, ничуть не испугавшись угроз. — И он прикажет меня казнить.

— Тогда я просто разведусь с вами! — крикнула Катарина уже из-за двери. — Сегодня же!

Она не дошла и до конца коридора, когда из ванной комнаты появился Хоэль. В одних подштанниках, естественно.

— Дайте же мне объясниться, — попросил он, направляясь следом за Катариной.

Свирепо замотав головой, благородная донна почти бегом преодолела лестницу на первый этаж, но муж не отставал.

— Вы в кухню? — спросил он, перегнувшись через перила. — Смысла нет, я вашу кашеварку самолично выставил. Но нашел другую, не переживайте

— Другую?! — взъярилась Катарина.

— Отличная дамочка, — заверил Хоэль, сбегая вниз. — Я пробовал ее стряпню, вам точно понравится.

— По какому праву вы решили увольнять моих слуг, когда вам вздумается? — теперь Катарина стояла лицом к лицу с мужем, и отступать было некуда.

— Так она разве была из ваших? — Хоэль поскреб затылок. — Ее, вроде, ваша мачеха наняла.

Катарина совершенно некстати подумала, что волосы у него вьются, когда влажные, и это очень красиво. И грудь у него — как у античной статуи. Широкая, с пластами твердых мышц, так и притягивает взгляд. Но будь это хоть трижды красиво, обиду подобная красота не искупала.

— Вы забыли, что это мой дом? — сказала она, краем глаза замечая движения наверху и со стороны кухни — это любопытные слуги собирались поближе, словно ненароком. Ведь так интересно послушать, из-за чего ссорятся господа. — Уходите, — повторила Катарина, понижая голос. — Не желаю ссориться с вами, и не желаю больше вас видеть.

— Дайте хоть слово сказать — Хоэль теперь стоял против входной двери, приглашающее разводя руки. — Мы же с вами не чужие друг другу, кошечка

Это было зря сказано.

Не осмыслив толком, что делает, Катарина толкнула Хоэля в грудь, отчего он налетел на дверь и оказался на крыльце. Толкнув его еще раз, Катарина захлопнула дверь перед самым его носом и задвинула изнутри засов. Сердце ее колотилось, в сумасшедшем темпе. Вот и все. С нахалом покончено.

Дверную ручку дернули, убедились, что заперто, а потом с крыльца донеслось: