Четвёртый долг

И не просто поцелуй. Слюнявое влажное чавканье с языком, ныряющим в мой рот, доводящим до рвотного рефлекса, и руками, лапающими мою грудь.

После второго поцелуя я перестала бунтовать и начала играть.

Кат только рассмеялся.

Бонни кивнула, как львица, которая учит своего детеныша играть с едой.

Что-то сломалось глубоко внутри. Моя душа распалась на части, пытаясь сохранить мою последнюю силу и выносливость.

Мои воспоминания, мое счастье, моя страсть...все медленно иссякало, чем больше я пила их яд.

Так оно и было. Они побеждали. Я была так близка к тому, чтобы сдаться.

Они хотели, чтобы я подчинилась, играя в глупую игру? Хорошо.

Они победили.

Неизвестный номер: «Ты здесь? Я хочу поговорить с тобой.»

Это был уже седьмой его вопрос с тех пор, как мы начали переписываться на прошлой неделе.

Сколько дней прошло с тех пор? Четыре? Пять? Я потеряла счёт времени.

Каждое утро было новым испытанием, жаждущим сломить меня. Два дня назад Кат дал мне ведро ледяной воды и велел вымыть крыльцо Хоуксриджа, в то время как снежинки кружили в воздухе. Вчера Бонни вызвала меня к себе, заставив снять с нее мерки и сшить новое платье.

Я предпочитала драить крыльцо, а не делать этой ведьме платье, пользуясь теми навыками, которые она принижала.

Они делали и другие вещи.

Мое сердце наполнилось яростью и гневом — желанными после стольких лет слабости и горя.

Нет! Не думай об этом.

Я отказалась запятнать ими свой разум, когда наконец обрела минутный покой в одиночестве. Я бы не стала омрачать это драгоценное время с Джетро воспоминаниями о его демонической семье.

Стиснув зубы, я ответила:

Иголочка и ниточка: «Это небезопасно. Любой может услышать меня. Просто напиши сообщение...это проще.»

Я вздохнула, когда сообщение было отправлено.

Для меня было так просто лгать, чтобы он не знал, насколько всё стало плохо.

Неизвестный номер: «Чушь собачья. Я звоню тебе прямо сейчас. Если ты не возьмешь трубку, я попрошу Жасмин притащить тебе телефон, чтобы ты больше не пряталась от меня.»

Черт!

Сидя неподвижно на подушках, я подскочила, когда раздался входящий звонок.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Как я могу с ним разговаривать? Как я могла притворяться, что я все та же женщина, когда я превратилась в кого-то, кого не узнавала? Как я могла говорить спокойно и лгать сквозь зубы?

Я всегда была ужасной лгуньей.

Телефон подпрыгнул и заплясал в моей руке. Вибрация повторялась снова и снова.

У тебя нет выбора.

Проведя рукой по спутанным волосам, я нажала "принять". Сделав глубокий вдох, я поднес телефон к уху.

– Алло?

– Бл*ть.

Это проклятье попало мне в самое сердце, согревая, пробуждая счастье, которое я забыла, как ощущается.

– Нила...слава Богу, ты взяла трубку.

Он.

Мой друг. Моя родственная душа.

Почему я боялась говорить с ним? Почему я ждала так долго?

Свернувшись в клубок, я выдохнула:

– Джетро…

– Бл*ть, я скучаю по тебе.

Я закрыла глаза, борясь с нахлынувшей печалью.

– Я тоже по тебе скучаю.

Так невероятно сильно.

– Ты в порядке? Скажи мне правду. Я знаю, что ты что-то скрываешь от меня.

Не делай этого со мной, Кайт....

Я попыталась отвлечься, переводя разговор на него. Мое сердце подпрыгнуло от ужаса.

– Я в порядке. Как твои дела? Врачи были добры к тебе?

– Не меняй тему разговора. Скажи мне, Нила. Не заставляй меня умолять.
– Он судорожно втянул в себя воздух.
– Слышать тебя, знать, что ты там, а я нет — это чертовски убивает меня. Самое меньшее, что ты можешь сделать, - это успокоить меня правдой.

Успокоить его правдой? Я чуть не рассмеялась. Не было бы никакого утешения —только ложь могла бы сделать это. Вопиющая ложь.

– Кайт ... Честное слово, я в порядке. Жасмин проделала потрясающую работу. Она заставила Ката внести изменения в Долг по наследству, чтобы у неё был полный контроль.

Лгунья.

Только половина контроля. И не над долгами.

Последние две недели мне везло. Да, мне было больно, и я была измучена, но ни слова не было сказано о долге. Никакого получения третьего или намека на четвертый.

Пусть это продлится как можно дольше.

– Что они с тобой сделали?

Всё.

– Ничего. Честно, я жива и жду тебя. Я так счастлива, что ты в безопасности.

– Нила ... ты лжешь.

Я смахнула слезу.

– Как Кес? – Я едва слышно пробормотала.
– Он поправляется?

Я спрашивала ежедневно об этом в своих сообщениях, но в ответ не было ничего нового.

Джетро вздохнул.

– Черт возьми, ты меня бесишь.
– Он помолчал.
– Нет, он все еще без сознания.

– Мне очень жаль.

– Ты можешь загладить свою вину, рассказав мне, как ты на самом деле.

Я посмотрела через всю комнату на аквариум с тропическими рыбками, плавающими в своем идеальном окружении без всяких помех. Они были свободны быть счастливыми. Но я отказывалась делать кого-то несчастным, когда он ничего не мог сделать.

– Не приставай ко мне, Джетро.

Не будь похожим на них.

Я опустила голову.

– Я жива. Это чистая правда. Я не счастлива. Это еще одна истина. Но что хорошего в том, чтобы рассказать тебе, что они сделали, когда ты ничего не можете сделать, чтобы исправить это?
– Мой голос стал жестче.
– Просто признай, что я в порядке, и двигайся дальше, хорошо?

Тишина.

Моё сердце бешено колотилось о ребра.

– Джетро?

– Мне очень жаль. Так чертовски жаль.

Я растаяла.

– Я знаю. Но это не твоя вина.

– Я заставлю их заплатить.

– Я знаю. Мы сделаем это вместе.

– Жаль, что я не могу обнять тебя. Поцеловать тебя. Мои руки пусты без тебя.

Я чувствовала ту же самую пустоту - ужасную пустоту, разрывающую меня на части своей ноющей необъятностью.

– Я бы все отдала, чтобы быть с тобой.

Мы оба замолчали. Что тут говорить, когда мы не можем говорить о том, что нам нужно? Какие слова могут дать утешение, когда впереди только боль?