Четвёртый долг

Его тело напряглось.

– Просто попробуй.
– Его глаза блеснули, когда он посмотрел мне за спину.
– У тебя есть два варианта. Попробуй напасть на меня и заплати. Или отдай нож и заплати.

– Я лучше убью тебя и выиграю.

– Да, но этого никогда не случится.

Щелкнув пальцами, он приказал:

– Колор, забери нож.

Я резко обернулась, но было уже поздно. Колор, один из братьев Black Diamond, которого я видел раз или два, выдернул кинжал из моей руки, как погремушку у ребенка. Мои пальцы пульсировали пустотой, когда Колор протянул лезвие Кату.

Моя борьба окончена.

Я пыталась.

Мое единственное восстание закончилось, и какова же была награда?

Боль и унижение.

– Спасибо, Колор.

Колор кивнул и вернулся в свое убежище у камина. Большой камин в стиле рококо почти полностью скрывал его из виду, создавая иллюзию уединения.

Страница 18

Кат помахал лезвием у меня перед носом.

– Довольно интересное приспособление, чтобы носить его в джинсах, Нила.

Проведя острым краем по моему воротнику, его лицо потемнело.

– Ты не только нарушитель спокойствия, но и вор.”

Положив кинжал себе за пояс, он злобно улыбнулся.

– Я припомню это для будущих платежей.

Стоя в черном лифчике и трусиках, я зажмурилась. Все шло не так, как я планировала. Где было мое мужество - вера в то, что я вонжу этот клинок в его сердце, как только представится такая возможность?

Мой шанс был упущен.

– Избавься от лифчика, - сказал Кат.
– Если только ты не хочешь, чтобы я воспользовался ножом, чтобы помочь тебе.

Мои руки легли между лопаток, хватая застежку.

Бонни закашлялась.

– Нет, я так не думаю. Не снимай нижнего белья.

Мои глаза распахнулись.

– Что?
– Кат нахмурился.

Она сморщила нос.

– Вид голой сточной крысы испортит мне аппетит.

Кат усмехнулся.

– У тебя странные идеалы, мама.

Она фыркнула.

– Извините, если я предпочитаю наслаждаться едой, не испытывая отвращения.

Снова стукнув тростью по стулу, она добавила:

– Садись. И молчи. Подумай о том, что ты сделала.

Жасмин подтолкнула меня вперед, идеально играя роль врага.

Холод скукожил мою кожу, сжал мое сердце и заставил покалывать пальцы ног, когда я согнула колени и села. Я едва сдержала крик, когда тысячи игл вонзились в мои ягодицы и бедра.

Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу, будто паря над острыми, колющими иглами.

– Перестань бороться с неизбежным, Нила.
– Кат шагнул за спинку стула.

Я напряглась.

Затем я вскрикнула, когда он надавил мне на плечи, жестоко прижимая меня к иглам. Притянув меня к себе, он обнял меня одной рукой за грудь, стоя сзади.

Его горячее дыхание доносилось до моего уха.

– Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в кожу?

Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных огоньков, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.

Бонни схватила меня за запястья, выдернула мои руки вперед и прижала их к шипастым подлокотникам. Все кресло ощетинилось, причиняя боль.

– Хватит!
– Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к иглам и обернув вокруг меня кожаные наручники.

Она не могла смотреть мне в глаза, возясь с пряжкой.

– Это не для того, чтобы убить тебя, так что я не буду затягивать слишком сильно. Это просто чтобы удержать тебя на месте.

Непрошеные слезы текли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться — я держала каждую мышцу напряжённой, чтобы шипы не проникали дальше в мою плоть.

– Не сопротивляйся, Нила.
– Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться в сторону.
– Будет легче.

Легче?

Каждый дюйм моей кожи болел. Мое чувство осязания переключалось со спины на предплечья, икры и задницу. Оно не могло различить, какая часть тела болит сильнее всего. Я не могла сказать, кровоточат ли определенные участки, проколоты ли они, или иглы затупились от старости и стали мягкими, вместо того, чтобы колоть.

В любом случае, это было ужасно. Я хотела немедленно покинуть кресло. Я бы снова заплатила первый долг, потому что, по крайней мере, тогда боль приходила волнами...а сейчас она лишала меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превратилась в дрожащий сгусток агонии.

Задыхаясь, я дышала через нос. Мой рассеянный разум подпрыгивал, как своенравный мячик для сквоша, не давая мне усмирить свою тревогу.

Кат усмехнулся и опустился передо мной на корточки.

– Начало - это самая легкая часть.

Поднявшись, он нежно поцеловал меня в щеку.

– Просто подожди и увидишь, что произойдет, когда часы начнут тикать вперёд.

Он посмотрел на Бонни.

– Как долго мы договорились, мама?

Бонни посмотрела на изящные золотые часики на запястье.

– Элиза мучилась два часа во время ужина.

Кат усмехнулся.

– Прекрасно. Пусть будет три.

***

Я вернулась в настоящее, закашлявшись. Мои пальцы растирали заживающие струпья, усеивающие, как созвездия, заднюю часть бедер, спину и руки. Язвы сменились с пылающих на зудящие, когда мое тело начало заживать, но иглы оставили на мне гораздо больше следов, чем это было заметно.

Даже сейчас, несколько дней спустя, я все еще ощущала многочисленные укусы.

Я засыпал, фантомно ощущая иглы, вонзающиеся в меня, и просыпалась, тяжело дыша, мечтая оказаться в ловушке в гробу, усеянном миллионами игл.

Три часа в этом кресле были худшими тремя часами в моей жизни.

Я должна быть польщена тем, что они старались изо всех сил, чтобы уничтожить меня. Я оказалась аномалией, проблемой, которую они не ожидали. Я разрушила их грандиозные планы и привела в действие то, что никто не должен был терпеть.

И это было только начало.

В ту ночь, после железного стула, я заболела страшным гриппом.