Четвёртый долг

– Я так понимаю, Бонс передал мое сообщение.

– Бонс?

– Пустельга.

Лицо Нилы загорелось впервые с тех пор, как я ее увидел. Боль от ее остриженных волос немного утихла.

– Да. Я понятия не имела, что хищные птицы могут быть обучены этому.

Я плюхнулся на спину, скрывая мучительную гримасу. Трахать Нилу стоя точно не было рекомендовано для выздоравливающего пациента.

– Они могут делать все, что угодно.

Мои губы дернулись, вспоминая, что мы сделали с Жасмин, когда были моложе. Я слишком оживился, чтобы развлечь Нилу, делая все возможное, чтобы забыть о ее волосах и наслаждаться нашим миром вместе.

– Например, Кес однажды научил ястреба залетать в комнату Жасмин и каждый вечер доставлять ей дохлых полевок, чтобы позлить ее. Она визжала и гналась за птицей до самой конюшни.

– Конюшни?

– Птичий вольер.
– Я махнул рукой в сторону псарни.
– По последним подсчетам, у нас в поместье было шесть хищников. Они живут на переоборудованном чердаке псарни. Птица, которую я послал тебе, вернется домой после того, как доставит свое послание.

Нила играла с сухой веточкой, и была все еще тише, чем обычно.

– Во-первых, я узнала, что здесь прячутся свиньи, а теперь еще и птицы. Чем дольше я живу в Хоуксридже, тем больше понимаю, как мало знаю.

И ты хочешь знать больше?

Как бы я ни ненавидел своего отца, я любил это поместье. Холл не держал меня —он мог превратиться в руины, но я любил эту землю. Акры свободы, убежище и дикая природа.

В конце концов, когда зло будет искоренено, я надеялся, что Нила примет это место как свое и сделает его таким же чистым, как она сама.

Это мысли о том, что будет после того, как все закончится.

Я нахмурился, сосредоточившись на другой части ее предложения.

– Свиньи?

Ее лицо напряглось.

– Забудь об этом.

Я хотел было возразить, но она вздернула подбородок, и мой взгляд скользнул вниз по ее шее к маленькому пятну на ночной рубашке. Несколько темно-красных капель насквозь пропитали белый хлопок.

– Что это за чертовщина?
– Моя собственная боль не могла остановить меня от ощущения ее боли. Я позволил своему состоянию укрепиться, ища ее секреты, пытаясь узнать, как она пострадала.

Я знаю, как.

Мои кулаки сжались.

Нила тут же приложила руку к порезу на груди.

– Ничего страшного.

– Как это, бл*ть, ничего страшного.
– Отбросив ее руку, я нахмурился.
– Кто это с тобой сделал?

Холодная ярость овладела моей душой. Ее напряжение и секреты разбудили меня.

– Кто это сделал, Нила? Ответь мне.

Ее лицо исказилось, она отвела взгляд.

– Как я уже сказала, это не имеет значения. Ты видел мои волосы...это было ничто по сравнению с этим.

Схватив ее за подбородок, я заставил ее посмотреть мне в глаза.

– Это чертовски важно для меня. Мне нужно знать.
– Все, что я хотел сделать, это ворваться в Хоуксридж и несколько раз ударить моего отца в гребаное сердце. Я хотел, чтобы он почувствовал боль смерти. Я хотел, чтобы он страдал вечно.
– Кат?

Она зажмурилась. Еще больше эмоций нахлынуло на нее — страх, боль, слабость, чувство вины. В чем, черт возьми, она должна быть виновата?

Взглянув на два глубоких пореза, портивших ее совершенство, я понял, что Жасмин права. Следы могли быть нанесены только одним устройством.

– Этот гребаный членосос. Он воспользовался вилкой еретика.

Она вздрогнула.

– Как ты…

– Что еще они с тобой сделали, Нила? Твои волосы, твоя кожа.
– Я потер лицо, не в силах избавиться от отвращения к себе за то, что оставил ее в руках отца и брата.
– Ты должна была написать мне, рассказать, что они делают.”

Она села.

– Как ты догадался о вилке еретика?

Я нахмурился.

– По крайней мере, один человек говорит мне правду, а не пытается скрыть ее, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.

Она отвернулась, и в ее глазах вспыхнул гнев.

– Жасмин.

– Да, Жасмин.
– Схватив ее за запястье, я заставил ее посмотреть на меня.
– Сестра, которой я поручил охранять тебя. Женщина, которой ты должна была доверять и сказать, если тебе нужна помощь или защита.

Я хотел встряхнуть ее.

– Ты терпела и лгала мне, что все было хорошо…

Она вырвала свою руку из моей хватки.

– А что мне оставалось делать, Кайт? Я думала, ты умер. Я стала кем-то, кого не узнавал. А потом я услышала, что ты жив, и дала обещание тоже остаться живой, чтобы мы могли покончить с этим вместе.

Она опустила глаза, отстраняясь от меня.

– Кроме того, я пережила и худшее. У меня просто был момент слабости перед тем, как прийти сюда сегодня вечером, вот и все.

– Это еще не все, и ты это знаешь.
– Я с трудом сглотнул, когда ее эмоции выкрикивали очевидное, в то время как ее рот отказывался говорить.
– Ты на грани, Нила. Я чувствую это.

Схватив ее за плечи, я встряхнул ее.

– Черт возьми, ты сильнее их. Не дай им победить. Обещать мне.

Она пережила и худшее от моих рук.

Позорный стул. Порка.

Но я причинил ей больше всего боли, потому что не был рядом с ней.

– Боже, Нила.
– Я подтянула колени кверху, словно я был в клетке. Эта позиция была предпочтительнее, когда я был ребенком. Колени подняты, руки уперты, голова опущена - маленькая крепость от подавляющего напряжения, которое я не мог отключить.
– Я никогда не прощу себе того, что сделал.

Мои глаза защипало от ярости из-за того, кем я позволил себе стать. За то, что был таким чертовски слабым.

Нила бросилась на колени и прижалась ко мне.

– Прекрати. Тебе не нужно прощение. Забудь об этом.

– Я никогда этого не забуду. Нет, пока я жив.

Глядя в ее черные глаза, я поклялся:

– Я никогда не перестану делать это для тебя.

Она грустно улыбнулась.

– Не придумывай.

Обхватив мою щеку, она провела большим пальцем по моей нижней губе.

– После того, что ты только что сделал для меня — подстриг мне волосы, вернул то, что я потеряла, —мы квиты. Ты вернулся из мертвых ради меня, Кайт. Ты доказал, что способен на большее, чем могли бы выразить слова.