Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем

– Ну и ладно. Наше дело предложить, - царственной павой Алена направилась мыть руки.
– Анька, ты думаешь меня сегодня кормить?

Нюся подняла голову

– Не видишь - пузырьки регулирую? Кастрюля в холодильнике.

– Так-так...
– после этой знаменитой Колиной присказки Алена надолго замолчала - снимала пробу с обеда. Наконец, голос прорезался.
– Анька, какая вкуснятина... Научишь?

– А чего там сложного? Обычная окрошка на хлебном квасе.

– Но здесь таранка!

– Правильно, это рыбная окрошка. Хитрость в том, что несколько сухих рыбок нужно разделать и ошпарить кипятком. А потом порезать меленько, и добавить. Такую окрошку очень уважал товарищ Хрущев, в столовой ЦК КПСС ему летом специально готовили. С тех пор она стала там популярна.

– Откуда ты это знаешь?
– поразилась Алена.

– Да так, случайно услышала, - туманно ответила Нюся.
– Бываю в разных местах.

Неожиданно Алена сменила тему:

– А зачем ты положила зеркало под кровать Антоши?

– Народная медицина, подруга, - Нюся пожала плечами.
– Под Антоном Михалычем тоже лежит. Там, где зеркало - там злому места нет.

– Да ладно!
– не поверила Алена.

– Честно. В старой книге так и написано: «зеркало клади под кровать зеркальным изображением вниз». А экстрасенсы дают тому научное подтверждение - пучки отрицательной энергии разбиваются о зеркало и уходят прочь. Еще они упоминали биопатогенные зоны и узлы пересечения магнитных линий Земли, но это уже детали.

– Анька, ты реально крута! Когда я заработаю в кино кучу денег, одолжу тебе на пупок.

К тому времени я добил мерзкую кашу и травяной отвар:

– Окрошка, говорите, неплохая?

– Ой, я же Антоше не предложила!
– Алена подскочила.
– Будешь окрошку?

Парень благосклонно кивнул. Подав ему полную тарелку и ложку, Алена повернула голову:

– А можно Антону Михалычу вопрос задать?

– Конечно, солнышко.

Анюта скривилась, и молча вогнала иглу мне в задницу. Вот всегда уколы ставила нежно, а тут как-то болезненно вышло! Я даже охнул.

– Мать, ты чего? Который час собираюсь с Антоном Михалычем серьезно поговорить, а здесь то понос, то золотуха. Теперь вот уколы затеяла ставить.

– А что тебе надо?
– ревниво покосилась Нюся.

– Хочу узнать, почем здесь будет коррекция груди.

– Кому нужна коррекция?
– не понял я.

– Мне нужна, - Алена потупила глазки.

– Ну и дура, - выдала Нюся чистую правду.
– Чё там корректировать? Прекрасный третий размер. Это классика, мать!

– Но хочется больше...

– Ну так бери гантели в руки чаще!

– А то я не занимаюсь физкультурой?
– Алена согнула руку, показывая бицепс.
– И комплекс для груди скачала, и делаю все по инструкции. А она не растет! Только крепче становится. Говорят, операция вроде бы несложная.

– Да что за глупости?
– неожиданно вспылил я.
– Испортишь такую грудь, я тебе это не прощу, понятно? Ишь, чего удумала! Накачанные губы, силиконовая грудь, дизайнерские соски... Осталось только задницу резиновую прилепить.

– Ты еще ипотеку возьми. Так и скатишься в самое днище общества,- добавила яду Нюся и осторожно спросила: - А что такое «дизайнерские соски»?

У нее, как и у Алены, загорелись глаза. Даже Антон, прекратив мечтать над окрошкой, заинтересованно повернул голову.

Глава восемнадцатая, в которой вдруг откуда ни возьмись ниоткуда не взялось

Нюся отсоединяла капельницу, когда я заворочался:

– Так, Алена, остаешься за старшую. Пойду прогуляюсь. Кости разомну и бабушку заодно проведаю.

– Я с тобой!
– встрепенулся Антон, но его грудью накрыла Алена. Легла решительно, будто Александр Матросов на амбразуру. Силы были неравны, в недолгой борьбе победила геройская грудь.

– Куда? Тебе надо лежать!
– Алена даже не запыхалась.

– Антон, я туда и обратно, - переодевая майку, примирительно сообщил я.
– После обеда тихий час. Значит, персонал разбежался по своим делам. Но могут и выпереть за милую душу, без разговоров. А вот вечером, когда очухаешься, вместе пойдем. Ты полежи, наберись сил.

В коридоре движения не наблюдалось - шквалом тихого часа выкосило все, что может шевелиться. И в моей бывшей палате царило сонное царство. Медсестра Катя, демонстрируя в вырезе халата прекрасную классику третьего размера, навалилась в дреме на стол. Вера дрыхла в койке у окна. Заправленная кровать Нины пустовала, а на Колином месте сопела седая бабушка. Задавать вопрос «бабуля, закурить не найдется?» оказалось просто некому. Пришлось кашлять, медсестра встрепенулась.

– Кать, в ординаторской на столе стоит кастрюлька настоящей окрошки, - сообщила Анюта важную новость.
– Там одна порция, как раз для тебя. Окрошка не испортится, но добрые люди могут ведь приватизировать...

– Присмотришь здесь?
– Катя подхватилась.
– Нина Ивановна в парк пошла, ей по назначению гулять надо.

– Пока-пока, - отмахнулась Нюся, направляясь к Вере.

А я присел к бабушке:

– Антон Михайлович Бережной, - церемонно склонил голову.
– Друг Веры и Нины.

– Радина, Степанида Егоровна, - она стрельнула острым взглядом, будто и не храпела только что без задних ног.
– Слыхала о тебе.

– Разрешите вас осмотреть?

– Не стоит хлопот, ей богу. Отбегалась я, сынок, мартышка к старости слаба глазами стала. Молодежь в таких случаях верно говорит: абзац котенку.

– Все в руках божьих, - согласился я. С трудным оппонентом только так, надо гладить по шерстке, и плавно гнуть свою линию.
– Однако я не с улицы пришел, и Нину вот этими руками на ноги поставил. Вера соврать не даст.

– Знаю, Нинка говорила, - моргнула она.
– Хорошее дело сделал, сынок, вытащил и вылечил. Это тебе зачтется. Я хоть и старая кошелка, а свои долги помню справно.

Мне оставалось только махнуть рукой и снова склонить голову.

– Спасибо на добром слове. Вы знаете, есть одна причина, по которой нельзя сдаваться, - продолжая расшаркиваться со Степанидой Егоровной светским образом, я сканировал область сердца.
– Образовался у вас другой должок, так сказать.