Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем

Сотрудники милиции задержали в Москве крупную партию золота, похищенную с приисков Колымы. За преступниками следили, в канал, по которому шло золото, внедрили сотрудника уголовного розыска - он изображал покупателя. Операция разрабатывалась давно, и финал вышел серьезным, со стрельбой.

Щелоков в красках расписал Брежневу не это. Он цветисто передал, как красиво смотрятся редкие самородки, и предложил организовать для членов Политбюро эксклюзивный вернисаж. Самородки в самом деле выглядели уникально - какой-то неизвестный ценитель из деловых отобрал редкостные куски драгоценного металла, все крупные, с причудливой формой. Они напоминали различные предметы и фигуры животных.

Высочайшее согласие было получено. На следующий день в Кремль с мешком золота направился подполковник Подшивалов, следователь по особо важным делам. Милицейскую охрану ценного груза придержали у Боровицких

ворот - пропуск был выписан на одного следователя. А самого Подшивалова дальше секретариата не пустили. Мешок забрал Александров-Агентов, помощник Леонида Ильича. Небольшого роста, нервный и суетливый, он небрежно отмахнулся:

– Сами разберемся, товарищ подполковник. И разложим сами, и покажем. Ожидайте здесь.

В незнакомой обстановке Подшивалов сидел как на иголках, даже кремлевский чай в горло не лез. А когда по окончании показа взвесил мешок, так и сразу похудел. К ужасу следователя, ста сорока грамм золота не хватало. Секретари переглянулись, а помощник Генерального секретаря Александров-Агентов переменился в лице. Он потребовал перевесить мешок, сверил показания с описью, а потом бросился обратно, в кабинет Генерального секретаря.

Дрожащей рукой Подшивалов снял телефонную трубку, чтобы доложить начальству. Последствия скандала могли довести его до Крайнего Севера, это в лучшем случае. Партийным билетом не отделаешься - за пару граммов золота ворам давали пятнадцать лет, а за сто сорок грамм могли и расстрелять. Однако деваться было некуда, порядок следовало соблюдать в первую очередь. Он набрал номер:

– Товарищ генерал?

– У аппарата, - добродушно отозвалось начальство.

Подшивалов почему-то подумал, что сейчас генерал сидит в одном исподнем, пьет коньяк и вертит в кителе дырку под орден. Робким голосом следователь доложил обстановку.

– Ты сейчас где?
– уточнило начальство изменившимся баритоном. Добродушие как-то пожухло и заледенело.

– В Кремле, товарищ генерал, - напомнил Подшивалов. Именно об этом он говорил минуту назад.
– В приемной товарища Брежнева.

– И что там произошло?

– генерал не хотел понимать очевидные вещи. Они у него в голове просто не укладывались.

– Я же вам говорю: кусок золота уперли, - голос Подшивалова тоже упал.

– Хм... Кто это мог сделать, как думаешь?
– вкрадчивым тоном вопросил генерал, глотком коньяка проясняя себе нереальную картину.

– Ну, я не знаю, - вспотевший следователь пожал плечами.
– В кабинете Брежнева собрались члены Политбюро.

– Ты там совсем охренел?
– взревел начальник.

Подшивалов хорошо сделал, что сразу сел. В легкой доступной форме генерал начал перечислять синонимы падших женщин с низкой социальной ответственностью, а также части тела следователя, доступные генералу для совокупления. Выступление он закончил ожидаемо:

– Так, я к Щелокову. Сиди там, раз прощелкал. Никого не впускать и не выпускать!

Пока следователь потел и холодел, впадая во фрустрацию, члены Политбюро обменивались мнениями у стола для совещаний. Сразу после показа было назначено совещание, все ждали Брежнева. А Леонид Ильич беседовал с товарищем Пельше. Самородки он с удовольствием посмотрел, даже в руках повертел. Но потехе час, а делу время.

Арвид Янович докладывал:

– По бриллиантовому делу расследование продолжается. По меховой мафии начали аресты. МВД и КГБ не привлекаем, но вопросики с той стороны фиксируем. Выявляем любопытных, а то и защитников.

Брежнев сдвинул густые брови:

– Есть и такие?

– Хватает. Общий отдел ЦК тоже потребовал отчета.

– Ну, с Костей Черненко я поговорю... Продолжайте работу, отчетов больше не будет. Доклад только мне.

– Леонид Ильич, возник один щекотливый вопрос. Ранее Совет министров СССР выпустил два постановления, согласно которым бракованные меха и пушнину разрешили передавать в сферу бытового обслуживания. Собственно, это решение и привело к таким масштабным злоупотреблениям. Мы хотим выяснить, кто данное распоряжение продвигал.

– Там и моя резолюция может быть, между прочим, - хмыкнул Брежнев.
– Меня тоже будете подозревать?

Арвид Янович сохранил серьезность:

– Проект многие визировали, я точно. Мы же его на Политбюро обсуждали и одобрили. Однако на раннем этапе вам эти документы кто-то заносил, или расхваливал. Лоббировал, так сказать. Так часто делают.

– Понял вас, - помрачнел Брежнев.
– Хотите выяснить, не те ли сейчас защищают, что тогда лоббировали? В этой череде бумаг всего не упомнишь. Я подниму записи, поговорю с помощниками, которые тогда присутствовали. Может быть, велись стенограммы. В общем, я поручу это «Тире», он вам доложит.

– Кому поручите?

Брежнев улыбнулся:

– Александрову-Агентову. Его так товарищи в шутку кличут, «Тире». А защитники арестованных меховщиков, значит, вас осаждают?

– Меня лично опасаются. Но к помощникам пристают.

– И что?

– А мы от них удачно спрятались. Министр обороны выделил под наши нужды место на территории воинской части под Мытищами. Крепкий забор, проходная с пулеметом

– все под контролем. Одну казарму нам освободили для работы, гауптвахту от залетчиков почистили. Роту охраны заменили десантниками.

– Камер на губе хватает?
– хмыкнул Леонид Илыч.

– Пока есть. А там видно будет, - ответно усмехнулся Пельше.
– По согласованию с Генеральным прокурором мы привлекли военных следователей. Для помощи следователям два взвода десантников переодели в гражданку. Хваткие ребята, землю роют...

– Хм... Это хорошо. У десантуры не забалуешь. Беглец Седых письма пишет?

Пельше опустил глаза:

– В последнем послании он расписывает грешки итальянских и бельгийских коммунистов. Выставляет их в невыгодном цвете, растратчиками и кутилами. Я вам это уже докладывал, но теперь он пишет с детальными подробностями. Настоятельно рекомендует прекратить денежные вливания в сторону братских движений. Все равно, мол, деньги на ветер.

– Писатель чертов, - сказал, как плюнул, Брежнев.
– Ведет себя, будто удод фарчмачный в катакомбах Одессы... Когда вы его уже там найдете?

– Работаем, Леонид Ильич, - промямлил Пельше.

– Товарищи из Европы завалили ЦК жалобами, - мрачно сообщил Брежнев.
– Какие-то наглецы повадились их грабить. Куда катиться этот мир? Международный отдел в шоке. Здесь надо что-то решать.

От неприятного продолжения разговора Арвида Яновича спас помощник Брежнева. Он решительно подошел, и что-то зашептал Леониду Ильичу на ухо.