Четыре – число смерти

– Вы обвиняете в этом меня или Небо? – спросил колдун, всё ещё очарованный пламенем свечи. Опережая Янь Ляо, ему ответил гром. А следом молния ударила в бу от хижины. Она ударила бы в крышу, если бы хозяин дома не взмахнул рукой, заставляя стихию изменить своё намерение.

– Вас, разумеется, – ответил Янь Ляо. – Погибла ведь не только моя сестра, но и множество невинных.

– Вы назовёте имя своей сестры? – спросил хозяин дома, поставив свечу на землю и повернувшись к гостю. Янь Ляо не увидел в его холодных глазах ничего, кроме отблеска пламени.

– Зачем оно вам?

– Я буду скорбеть по ней, – сказал господин, читавший Тайпинцзин. – Так же, как я буду оплакивать вас.

Мужчина улыбнулся, и в его холодные глаза на мгновение вспыхнули, отразив отблеск молнии снаружи. Затем раздался новый громовой раскат.

– Если мне всё же придётся вас убить, – закончил мысль хозяин дома.

– Её звали Янь Ксу.

Колдун кивнул, потом повторил это имя, словно смакуя его на языке.

– Янь Ксу.

– Она была прекрасным человеком, – сказал Янь Ляо. – Но никто об этом не узнает.

– Большинство людей прекрасно, – усмехнулся хозяин дома. – И, к сожалению, известно об этом немногим.

Свеча погасла сама собой. Колдун вздохнул. Яно Ляо взял у него свечу, прижал к себе, будто бы пытаясь вобрать в себя последние остатки тепла. Он коснулся пальцами фитиля, потёр его.

– Дурной знак, – устало произнёс хозяин дома. Янь Ляо кивнул. Молодой Даос передал Ци фитилю и тот снова загорелся, но погас уже через мгновение. Янь Ляо оставил свечу в сторону. – Мне правда очень жаль, что ваша сестра и учитель погибли.

Янь Ляо только качнул головой, снова отворачиваясь от мужчины. Дождь, казалось, становился всё сильнее и страшнее, с каждой минутой. Молодой даос даже думать не хотел, что сейчас творится под холмом. Поднялся ветер, завыл, и мандаринка на крыше жалобно закрякала. Её едва было слышно с порога, но Янь Ляо чувствовал её страх.

– Мне жаль всех, кто погибнет ради Жёлтого Неба, – продолжил колдун. – Но я ничего не могу с этим поделать. Волю Неба нельзя нарушить, можно лишь следовать ей, или упрямиться. Но это упрямство только умножит страдания других.

– Если бы, – Янь Ляо говорил очень медленно, раздумывая над каждым своим словом. – Мои учитель и сестра… выступили на одной стороне с монахом. Мы бы победили вместе.

– Если бы вы победили вместе, – колдун улыбнулся одними губами. Взгляд его оставался холодным и пустым. – Проиграли бы все люди. Эпоха Голубого Неба…

– Должна закончиться, – повторил за хозяином дома Янь Ляо. – Но в этом нет никакого смысла. Ответьте, какое благо людям от той напасти?

Молодой даос повернулся к хозяину дома, стараясь заглянуть ему в глаза. Отыскать, между вспышками молний, хотя бы каплю сострадания на лице колдуна. Хотя бы маленькое движение желваков, хотя бы намёк на слезинку или прикушенные от горя губы. Казалось, что рядом с господином, читавшим Тайпинцзин, не было даже призрака скорби.

– Вы должны спрашивать не об этом, – наконец ответил колдун. – Почему вы не хотите слушать самого себя, господин Янь Ляо? Почему вы забиваете свою голову вопросами, ответы на которые не волнуют ваше сердце?

– Потому что сердце мне сейчас не нужно, – сказал молодой даос. – Я пришёл убить вас. Вы заставили меня изменить своё мнение, но чем больше вы говорите, тем сильнее я возвращаюсь к своему намерению.

– Вас отравила чужая Ци, – вздохнул колдун. – Вы теперь в куда меньше степени ученик господина Вэй Сыма, чем сами думаете.

– Я в куда меньшей степени ученик Вэй Сыма, чем вам было бы удобно, – усмехнулся Янь Ляо.

Он поднялся на ноги и вышел под косые струи дождя. Его жёлтый халат вымок в то же мгновение. Молодой даос прошел по холму, с наслаждением опуская босые ноги в многочисленные лужицы. Колдун остался в доме. Янь Ляо вытянул к небу руку, выставив указательный палец и подозвал к себе молнии. Небесное копье ударило в мужчину, но тот лишь с улыбкой пропустил его через себя. По опущенной к земле руке пробежали искры.

– Я готов ответить на вашу загадку, – улыбнулся Янь Ляо.

– Не нужно, прошу вас, – колдун поднялся на ноги. – Ещ ё слишком рано.

– Рано для чего?

– Вы ещё не всё поняли, – мужчина вышел из дома. Капли дождя и не думали опускаться на него. Они падали в землю, огибая тело колдуна, и тот спокойно шёл к Янь Ляо. – Вы не до конца приняли Путь Неба, господин Янь Ляо.

Между мужчинами было уже не больше одного бу, когда хозяин дома остановился перед Янь Ляо.

– И это приведет вас к гибели, – закончил мысль колдун.

– Так тому и быть, – молодой даос вскинул руку и молния ударила прямо в грудь господина, читавшего Тайпинцзин. Мужчина пролетел несколько бу, ударился о стену собственного дома. Мандаринка заверещала, но не покинула своего убежища. – Потому что ваше число, это четыре.

Колдун не поднимался на ноги. Долю мгновения казалось, что он лежит на земле, а затем он уже стоял в бу от Янь Ляо. Глаза хозяина дома закатились, он взмахнул рукой, но молодой даос уже отскочил в сторону. Там, где он стоял, остался лежать вымокший насквозь жёлтый халат. Одетый в одни шёлковые ку, Янь Ляо с улыбкой смотрел на противника. Холодный дождь согревал его, ледяные капли ласкали обнажённое тело даоса.

– Я скорблю о Вэй Сыма, – сказал колдун и рассмеялся, вместе с громом. – О том, что учитель и оба его ученика погибли до того, как увидели как прекрасное Жёлтое небо.

Что-то коснулось затылка молодого даоса. А потом лицо Янь Ляо онемело, и снова его язык, против воли, начал произносить слова, которым даос не хотел давать свободы:

– Что утолит мою тоску по сестре и учителю?

Колдун бросился на Яно Ляо, и вместе с ним против даоса восстала и земля. Камни, корни и грязь взметнулись к небу, словно под холмом взорвались несколько сотен лян угольной пыли. Ученик Вэй Сыма взмыл в небо, дождь обратился в град. Хозяин дома тоже шагнул в воздух, и градины отскакивал от его сухого жёлтого халата. Мужчина молчал, но вместо него, на вопрос Янь Ляо, ответило небо. Четыре молнии сверкнули за спиной колдуна, а через мгновение, ещё шестнадцать ударили в молодого даоса и бессильно растеклись по отделившейся от его тела ледяной корке. Янь Ляо достаточно было потратить лишь каплю Ци, вода уже покрывала все его тело, нужно было лишь придать ей форму. Дождь, который случайно или намеренно приманил к хижине её хозяин, был единственной надеждой молодого даоса.

Янь Ляо заставил град кружить вокруг противника, и все больше и больше градин пробивались через невидимые доспехи колдуна и разбивались о его тело. По жёлтому халату начали растекаться первые мокрые пятна, а по бледной, будто снег, коже первые синяки. Мужчина оскалил зубы, и поток ветра ударил в грудь Янь Ляо. Молодой даос не мог защититься привычным ему способом, не мог просто поставить новую ледяную завесу или отскочить в сторону. Но он мог подчинить себе стихию в момент удара, как уже проделал с молнией. И поток ветра, вместо того, чтобы сломать ему рёбра и смять лёгкие, прошёл сквозь Ци молодого даоса. И поскольку всё в мире приходит трижды, Янь Ляо взмахнул рукой и камни и грязь полетели в колдуна. Кандалы из глины и земли сковали левую руку и левую ногу господина, читавшего Тайпинцзин, когда ответ, дважды данный молодым даосом, стал верным. Тяжесть мокрой земли потянула мужчина к холму, и он опустился на пару бу, но быстро начал набирать высоту снова.