Четыре грани финала
Шрифт:
Я сжала чашку.
Хотела идти таким же путём…
Да.
Я часто думала, что я должна быть такой же, как папа и мама. Как бабушка. Как остальные ученики. Как другие продавщицы. Я тоже должна сплетничать, я тоже должна разделять их интересы и взгляды, я тоже должна действовать как они и принимать их порядок.
Но я не могла. Даже когда старалась.
Потому что мне от этого было очень плохо. Я не могла злословить о человеке, которого бросил возлюбленный, потому что я понимала его, и мне было плохо говорить о нём плохое. Я не могла ненавидеть пресловутый Запад и либералов, как требовал отец, потому что от
Я была слишком эгоистична. Я не могла делать то, от чего моё нутро сковывало льдом, а тихий голос шептал, что это слишком плохо.
Слишком неправильно.
Что все те мальчики и девочки, парни и девушки, мужчины и девушки, что своими вымышленными приключениями красили мою жизнь, никогда бы такого не сделали. И ты бы предала их, если бы начала так делать.
Предала бы то, что так помогало тебе.
— Мне очень жаль тебя, — я не могла понять, есть ли в голосе Уихару эмоции, но я всё равно их чувствовала. — Тебе было бы куда лучше в другом городе, в другой стране, в другом времени. Но ты родилась там, где не сумела приспособиться, и мне очень жаль тебя.
Во взгляде тоже не было эмоций, но я их чувствовала.
— Однако ты убила троих человек.
Да.
Я окончательно подвела черту. Из серой массы превратилась в тёмную.
Не только бесполезное существо, но и вредное. Убившее троих. Наверняка на их похоронах произнесут речи о всей той пользе, что они принесли обществу, и о горе, что постигло окружающих их.
Скорее всего, это будет искренним.
И только я не заслужу ни единого доброго слова. Потому что я, в отличие от них, убийца.
— Те грани, о которых мне говорили… — я посмотрела в чашку. Чай слегка жёлтый, немного непривычный. — Это ведь…
— Ты хотела идти тем же путём, что и они. Постичь те грани существования, что не могла постичь в жизни, — Уихару поднесла чашку к губам. — Грань Равнодушия твоей бабушки, обращающей внимание лишь на своё благополучие.
Нерисса.
— Грань Насилия твоего отца, привыкшего добиваться всего жестокостью.
Танос.
— Грань Обмана твоей мамы, наслаждающейся страданиями и скрывающей за милым обликом звериную ненависть.
Снисхождение.
— Ты пыталась воплотить эти грани в своей жизни. Но ты не можешь и не хочешь этого. Ты вступаешь в бой — и тут же пытаешься скомкать его, удрать, закончить побыстрее. Ты хочешь обмануть — и не можешь, либо обман выходит тебе боком. Ты пытаешься быть равнодушной, но сама не понимаешь, как так можно. Даже в мире, сотканном из того, что ты полюбила, вращающемся вокруг тебя и угождающем тебе.
Ах да. Аниме, мультики, книги. Те, в которых я хотела бы очутиться. Хотела бы стать одним из главных героев, или просто героем, или хоть кем-то. Или чтобы они вошли в мою жизнь со своими правилами. Да. Теперь я понимаю.
— Даже в мире, где ты могла стать одним из важных столпов, где у тебя появились друзья, где важные персоны обращались с тобой на равных, — Уихару подкинула чашку, и та растаяла. — Но ты и этого не могла устаканить. Ты
хочешь любви и уважения, но ты пугаешься, когда получаешь их. Пугаешься настолько, что не можешь удержать и даже отталкиваешь.Да. Алиса стала Весельчаком У не потому, что она всё это время была пиратом, а потому, что я не поверила в возможность дружбы с ней. И поэтому дружбы не стало.
Иллюзии Таноса не существовало изначально, я просто не поверила, что могу обладать могучей силой. Не поверила, что могу употребить её во благо. И оказалось, что я никогда ею не обладала.
Я воображала себя важной персоной. Сначала крестражем, потом хранителем Камня Бесконечности, потом способной поглотить любую силу мира. Но каждый раз я не верила, что я действительно смогу быть важной персоной. Всю жизнь чувствовала себя виноватой, всю жизнь проваливалась, даже когда старалась, и потому не понимаю, что такое успех. Не понимаю, каково это — быть кем-то. И поэтому даже внутри работающего по моему желанию мира не могла быть кем-то, в итоге предпочитая обвинить саму себя и убить саму себя.
Теперь я всё это понимаю. И чашка дрожит в моих руках.
— Но тогда получается, что… всё? — прошептала я, стараясь унять дрожь. — Я поняла, что со мной происходит. Я поняла, что должна больше любить себя. Теперь, если я вернусь в тот мир, я буду понимать, что происходит на самом деле, помогу им всем и… всё ведь будет хорошо, да?
Я поняла, что нет, ещё до того, как Уихару медленно покачала головой.
— Ты прошла три грани, в которых не добилась успеха, — кажется, я уловила сочувствие. — Но теперь тебе надо самой познать четвёртую грань. Свою грань. Грань, по которой ты сможешь пройти, и только тогда осознать, кто ты такая.
— Но я и так знаю, кто я такая… — в груди стало тесно, глаза намокли. — Я никто… и я убийца…
— Ты должна осознать, кто ты такая. Сейчас у тебя нет верного ответа, потому что ты даже не пробовала ступить на нужную грань, — стол исчез. — Ты вернёшься в мир, созданный тобой, но теперь он будет существовать сам по себе, не подчиняясь твоему велению. Ты больше не будешь Сатен Рюко. И ты не сможешь вернуться на те три грани. Ты не сможешь остаться равнодушной. Ты не сможешь прибегнуть к насилию. Ты не сможешь обманывать.
Уихару встала с растаявшего стула, подошла ко мне и положила руку на плечо. А я рыдала. Рыдала от страха перед неизвестностью, от осознания собственной ничтожности в сравнении со Вселенной, холодно диктующей свои правила. Рыдала, потому что даже после смерти не сумела обрести заслуженный покой.
— Мне очень жаль тебя, — прошептала она. — Но ты убила троих человек. И ты не можешь избежать наказания.
Она вновь толкнула меня.
И вновь я воспарила над серым туманом.
И вновь окунулась в него.
Комнаты Сатен, к которой я уже привыкла, больше нет.
Это вообще не Академия-сити.
Я стою под окнами своего дома и без часов знаю, что сейчас два часа ночи тридцать первого августа.
Оправа очков твёрдо сидит на переносице.
Звуков сирен не слышно.
И я совершенно не представляю, что делать дальше.
Грань???: новый путь
Хвала богам или кто теперь вместо них — я не в пижаме.