Четыре хвоста

Клии сопротивляться не решилась, и как только тело нам удалось окончательно захоронить, то мы сразу отправились обратно к хижине. Этра сидела над спящей сестрой с напряжением. Она отлично понимала, что состояние её сестры сейчас объективно не лучшее.

Мия лежала на тахте, и сон девушки определённо нельзя было назвать спокойным. Дыхание старшей было неровным. Она то глубоко вдыхала и задерживала дыхание, то вновь срывалась в крайне быстрые вдохи. При этом тело девицы было холодным, практически ледяным, и покрывалось многочисленными каплями пота, которые старательно пыталась убирать дежурящая над постелью Этра. Мия словно находилась в пограничном состоянии, только покой сейчас позволял ей оставаться в мире живых.

Поняв, что каждый час промедления может стать критическим, я подхватил оружие и вышел из хижины, ощущая неожиданную для себя лёгкость. Только сейчас мне удалось осознать тот факт, насколько же сильно меня тормозят сестрицы. Эти прекрасные девушки пусть и радовали глаз, но вот такой простоты в решениях и движениях достигнуть с ними было нельзя. За них мне приходилось держать ответственность и постоянно оглядываться, чтобы демоницам никто не навредил, то вот сейчас всё было значительно проще.

Сейчас, когда я бежал по лесу лёгкой трусцой, тело было невесомым и податливым. Теперь можно было позволить себе редкую в последнее время резкость. Можно было поступать как мне захочется, рисковать жизнью, поступать по привычке, постоянно не озираясь на краснокожих дьяволиц.

Преодолеть расстояние между сгоревшей лечебницей и нашим временным прибежищем удалось всего за пару часов. Влияние старых ран уже становилось практически неощутимым и двигаться по здешних лесистым холмам можно было с приятной лёгкостью. Во мне словно проснулись души прошлых поколений орков, которым приходилось передвигаться на своих двоих по несколько десятков тысяч шагов. Они даровали мне силу, и потому преодолённое расстояние нисколько не отразилось на моём состоянии.

На лечебницу было страшно смотреть. По территории добродушного лекаря словно прошёлся огненный ураган. Вся его земля превратилась в сплошное чёрное пепелище. Каждое здание, все тропинки и многочисленный лес, окружающие больницу пропавшего Уольфца, были покрыты толстым слоем чёрного пепла. Ветер здесь был страшным. Он гонял пепельные волны по земле, всё сильнее разгоняя до сих пор свежий запах сгоревшего дерева.

Сняв с плеча чехол с мечом, я медленно и осторожно стал шагать в сторону остова сгоревшей лечебницы. Это место заставляло сердце биться медленнее, вынуждая постоянно озираться по сторонам. Казалось, что под этими высокими холмами из пепла могла прятаться опасность, готовая напасть на меня в самый неподходящий момент, как только моё внимание хоть немного рассеится.

Сложно было понять кто был настолько жесток, чтобы предать яркому пламени это место. Сначала мне показалось, что это могли быть родственники того убитого рыцаря, которым хватило ярости для такого поступка, но затем мне удалось заметить всего один элемент, который явно намекал на магическое происхождение огня, спалившего лечебницу до основания. Пятно сгоревшей земли было идеально круглым. Обычный огонь, учитывая отсутствие дождей в последние дни, перекидывался бы при помощи ветра с кроны одного дерева на другой, но это пламя было совсем иным. Оно просто остановилось на месте, затронув некоторые деревья, сразу же потухнув. Выходило, что неизвестный маг использовал заклинание по площади, доступное лишь немногим профессионалам, обученным лучшими мастерами разрушительного магического искусства.

– О Чёрный Ворон… - тяжело выдохнул я, останавливаясь прямо перед почерневшим остовом здания лечебницы.

Пусть мне удалось не столь долго отдохнуть на лечении Уольфца, но память моя ещё не была столь ужасной, чтобы не составить хотя бы примерную карту его здания. Правда, сейчас меня пугал даже не этот факт, а прямая линия широких следов, тянущаяся куда-то вовнутрь жалких остатков лечебницы.

Заметив следы, я сразу отшагнул от входа, поняв, что скрывшееся внутри существо так просто не покинет своего жилища. Опыт орочьих следопытов, передаваемый из поколения в поколения чуть ли не с кровью матери, подсказывал, что против меня теперь будет трупоед. В сущности, трупоеды были самыми рядовыми противниками, но в первой своей стадии. Эти существа, порождённые энергией массовых убийств, некогда были людьми и пренепременно появлялись на местах, где за короткое время убили много разумных существ. Обычный трупоед был монстром очень неспешным и можно даже сказать, что слабым. С ним вполне мог справится даже самый обычный солдат из городского гарнизона, но такая слабость существа оставалась только до того момента, пока оно не вкушало плоти. Для любого трупоеда лучше было сожрать свежего мяса, ещё сочащегося горячей крови, но и немного полежавшая еда также будет приемлемой, пусть несколько и отсрочит телесные изменения.

Следы указывали, что против меня выйдет трупоед-уклетец. Неизвестно какой древний охотник так прозвал этот подвид трупоедов, но отличались эти падальщики своей страшной скоростью и подвижностью. В отличии от трупоедов-пожирателей, что славились силой и живучестью, уклетцы делали ставку на неимоверную скорость. Их движения были молниеносными, страшными, уверенными. Эти твари, если их не отогнать от кормовой базы, которой и стала лечебница, могут отожраться настолько, что начнут самолично создавать новых тварей и тогда перейдут вовсе на новый уровень. Отожрись такая тварь вволю, и в будущем будет большая опасность того, что в округе появится целая армия подобных существ.

Отойдя от дома назад, я воткнул меч в землю и тесаком прорезал плоть на тыльной стороне правой руки. Кровь потекла из раны, разбиваясь тяжёлыми каплями о покрытую пеплом землю. Воздух же пронзил железный запах свежей жидкости, который точно не укрылся от нюха магической твари, скрывшейся в развалинах.

Прикрыв глаза, я всем своим естеством обратился в слух, стараясь ощутить приближение трупоеда гораздо быстрее, чем он покажется мне на глаза. Уклетцы всегда старались атаковать, пусть и быстро, но очень смертоносно. Их серая кожа была прекрасно маскировкой среди упавшего пепла, и из-за этого тварь становилась ещё более опасной.

Секунда, и бой начался. Монстр не был столь скоростным, как я ожидал ранее, но от этого становилось ещё страшнее.

Всего несколько секунд, и я почувствовал, как на меня бежит сразу несколько целей. Слух выхватывал их быстрые шуршащие шаги, устремляющиеся ко мне сразу со всех сторон.

Открыв глаза, я развернулся, подпуская тварь на расстояние одного уверенного удара. Это был рядовой трупоед, сильно похожий на обычного человека, но мертвецки худой и слишком бледный для живого существа. Сейчас они были слишком слабыми, но такая численность воняющих противников настораживала.

Эти монстры не были столь смертоносны в своей скорости. Их атака была слишком разрозненной, позволяя мне вкладываться в каждый удар со всей силы. Действие за действием, выпад за выпадом достигали своей цели. Тела монстров были не твёрдыми, чтобы выдерживать силу стали, что обрушивалась на их плоть и кости. Трупоеды лишались конечностей одна за другой, но продолжали атаковать. Будучи и без того мёртвыми, их нисколько не волновали отрубленные конечности, вываливающиеся органы и страшные раны, оставляемые заточенной сталью моего двуруча. Только уничтожение их поражённого старой магией мозга, текущего чёрной гнилостной слизью, позволяло предать эту тварь земле.

Я крутился юлой, нанося удары во все стороны и чувствуя всю свою внутреннюю силу. Кровь, обогащённая адреналином, разливалась по мышцам, позволяя двигаться с неимоверной лёгкостью. Зрелище умирающих врагов, разрубаемых по частям, не могло не радовать глаз. Оно доставляло такое ощущение лёгкости и веселья, что мне наконец удалось ощутить временно позабытое чувство радости от хорошей схватки.

Трупоеды закончились удивительно быстро. Сначала они пёрли одной сплошной волной гнилостного мяса, но сейчас валялись всё той же грудой уже без малейших признаков движения. Я же, почувствовав приятный азарт схватки, хотел продолжать сражаться, но ключевой соперник не собирался появляться. Уклетец продолжал таиться, и я чувствовал его холодный мёртвый взгляд на своём зелёной разгорячённом боем теле.