Четыре хвоста
Шрифт:
Но я крупно ошибся.
Паладин попал очень аккуратно, филигранно, достойно самого профессионального из хирургов, прорезав мне бок примерно по левому среднему ребру. Кости не позволили стали войти глубже, но паладин практически достал меня в подмышку. Подними он меч всего на пару пальцев выше и его удар достиг бы цели, создав для меня такое кровотечение, что из моей крови можно было бы наполнить бадью.
Казалось бы, можно было продолжить атаковать, но я отскочил, разрывая дистанцию насколько это вообще возможно, понимая, что стоит успокоиться, как-то потушить рвущееся из груди сердце. Вот только противник вместо того, чтобы решительно атаковать, пользуясь моим замешательством, остановился и принялся задумчиво рассматривать свою руку, медленно покрывающуюся горячей кровью. Сейчас он с размаху
Переводя дыхание, я присмотрелся, поняв, что достал своего противника весьма неплохо. Пусть он ранил меня в корпус, но мне удалось достать рыцаря в левую руку чуть выше локтя. У меня почти получилось отрубить его руку полностью, но кость выдержала и на ней осталась царапина. Не будь у этого человека запредельной мощи, то он наверняка лишился бы своей конечности, но единственное, что сделал воин, так это остановился на месте, сунув двуручный меч в широкий кожаный чехол.
Как только мужчина остановился, то сложил руки на груди и принялся просто ждать, кивнув в мою сторону своим людям. Пехота рванулась просто с выдающейся скоростью, прекрасно видя мои два моих неприятных ранения. Они побежали вперёд, готовясь задавить меня численностью, но и я сейчас уже был далеко не в том состоянии полумертвой шавки, что и в начале боя. Моё сердце пылало и оружие в руках казалось просто невесомым. Я был готов сражаться, чувствуя кипящую ярость, подпитываемую неожиданно сильным адским приливом.
Пехотинцы Ордена атаковали всей массой, но их попытка закончилась лишь кровью. Пусть эти воины были серьёзными, подготовленными бойцами, которых обучали снаряжали по лучшему разряду, в них не было и толики той страшной силы, которая таилась в паладине, спокойно ожидающего окончания сражения.
Враги нападали вместе, но моё нынешнее состояние боевого транса не позволяло им даже подобраться на дистанцию для уверенной атаки. В стороны полетели конечности, земля обагрилась кровью, а души одна за одной покидали этот мир. Звон стали, разрубающей плоть и отсекающей кости, смешавшийся с криками раненных, превращались в настоящую музыку, ласкающую мой слух.
Не прошло и трёх минут, как весь десяток воинов натурально закончился. Они даже не пытались отступить, сражаясь до последней капли крови и лишаясь своих жизней в этой кровавой схватке. Теперь они лежали кучкой порубленного мяса под моими ногами, а паладин степенно кивнул. Мужчина закрепил чехол с двуручным мечом на спине при помощи длинной кожаной лямки, после чего кивнул мне, почти что на прощание, и развернулся. Казалось, что он должен был отомстить за своих товарищей, погибших от моего меча, но сейчас он отступал. Нет-нет, даже не отступал, а спокойно выходил из схватки даже не проигравшим, сколько победителем. Сейчас он мог наброситься на меня, совершить два быстрых удара, бросив простых пехотинцев в качестве приманки, но нет. Он отходил, оставив на мне две тяжёлых раны, явственно ощущая своё превосходство в сражении.
Смотря за спиной уходящего человека, я старался сдерживать стоны боли, растекающееся по всему телу. Она заступала на пост, заменяя кипящую внутри ярость, которая ушла куда-то очень далеко. Мне сложно было даже понять, как вернуть состояние этого боевого транса, позволившего сражаться, миновав всяческие границы своих возможностей. Оставалось только уходить, прямо бежать, надеясь, что остатки сил не покинут меня быстрее, чем удастся добраться до своих союзников.
Сорвав с себя порванный в нескольких местах гамбенизон, я разорвал на несколько лоскутов надетую рубаху и принялся быстро перетягивать ранения. Мне приходилось делать это многие десятки, если не сотни раз, а потому прекрасно помнил поведение своей крови. Обычно она струилась к земле, заливая всё под ногами, то теперь моя горячая кровь будто бы обленилась. Она медленно выходила из раны и стала столь густой, что практически игнорировала притяжение планеты.
Вздохнув, я постарался сбросить накопившееся внутри меня напряжение и стремительно зашагал в ту сторону, куда сбежали прорвавшиеся кочевники. Краем глаза я успел заметить, что степное войско всё равно
не обошли стороной потери, и даже так они смогли вырваться не из самой плотной, но блокады со стороны войск Ордена. Я был полностью уверен, что бойцы Каркси смогли уберечь трёх девушек и отошли они не настолько далеко, чтобы мне не удалось настигнуть их.Пока я шёл, ощущая постоянное кровотечение, то мысли крутились вокруг странного паладина, который отпустил меня по неизвестной причине. Сомнительно, что он не был столь уверен в своей победе, чтобы не окончить сражение моей смертью, а значит, что у этого воина были собственные причины, чтобы бросить меня здесь в одиночку.
Первые несколько сотен шагов дали ещё достаточно легко, но чем дольше мне приходилось идти, тем тяжелее становилось моё дыхание. Физическая подготовка и орочья кровь позволяла относительно спокойно пересекать громадные, по меркам человеческой мысли, расстояния. Многие и многие тысячи шагов не считались для меня серьёзной нагрузкой, но сейчас становилось непосильно тяжело. На плечи мне словно повесили по несколько наковален, но приходилось держаться. Почему-то я полностью был уверен в том, что в спину орденское войско меня не атакует. Естественно, что я не верил в сказки о рыцарской чести и верности честным поединкам, но если бы меня хотели уничтожить, то уничтожили бы во время той схватки.
Я не успел заметить, когда отключился. Несколько десятков шагов я прошёл практически как в тумане, ощущая лишь отдалённые звуки окружающей меня рощи, а затем мир словно схлопнулся, превратившись в сплошную чёрную пелену.
Глава 20
Очнулся я неожиданно легко. Дыхание было быстрым и сбивчивым, горло саднило, дышать было тяжело, а лёгкие взрывались болью каждый раз, когда я пытался даже осторожно втянуть хотя бы капельку воздуха. Головой вертеть было боязно и лежать тяжело, практически невозможно двинуться, чтобы не скривиться от разрывающей всё тело боли, отчего пришлось лежать пластом, старательно пытаясь не двигать ни одной мышцей.
Проморгавшись, я принялся оглядывать доступный для меня сектор, пытаясь собрать хоть какую-то информацию о происходящем вокруг. Видно, мне было не столь много, ведь один глаз перекрывала повязка.
Я определённо лежал в жилой комнате. На это намекало не только отсутствие пыли на каменных стенах, но отсутствие спёртого воздуха, наоборот сдобренного каким-то пахучим и даже ароматическим дымком от палочек из медленно тлеющей древесины.
Прошло немного времени в моём спокойствии, после чего откуда-то сбоку послышался скрип открываемой двери и заслышалось шарканье медлительных шагов. Неизвестный молча подошёл ко мне, поставил что-то брякнувшее рядом со мной и остановился, полностью замолчав.
Ещё несколько секунд и перед моим открытым глазом появился человек. Его легко можно было обозначить как старика, но с очень ухоженной внешностью, намекающей на неплохое положение в обществе. Незнакомец молча посмотрел на меня, поднял привязанные к верёвке очки на нос, после чего прижал к груди небольшую трубочку, прислушиваясь к моему медленному и осторожному дыханию.
Мужчина удовлетворённо кивнул, снял очки и принялся озадаченно смотреть в единственный мой открытый глаз, позволяя наконец рассмотреть старика. Большим знатоком кровосмешений я точно не был, но сейчас был готов поклясться в том, что осматривал меня человек с незначительной примесью эльфийской крови внутри. Это выражалось в несколько вытянутом лице и удлинённых ушах с заострёнными кончиками. В остальном он выглядел вполне обычным человеком с добрым лицом, полным старческих морщин, внимательными серыми глазами и аккуратно подстриженной козлиной бородкой со вздёрнутыми усами, тронутыми сединой.
– Вы удивительно живучий, молодой человек. – наконец заявил мужчина.
Человек посмотрел на меня и в руках его оказался нож. Я было дёрнулся, ожидая проявление опасности от этого старика, всё тело прострелило острой болью, а старик поднял раскрытые ладони в примирительном жесте.
– Не извольте бояться. Я всего лишь хочу снять марлю с вашей головы. Мне нужно рассмотреть ваши раны внимательнее. Сейчас вы идёте на поправку значительно быстрее моих прогнозов, но та заварушка, в которой вы были, принесла вашему здоровью много урона.